Алексей Корепанов - Сон Демиурга

– Небо… – просипел Гусев, подняв голову. – Небо другое…

Да, небо действительно стало другим – не голубым и прозрачным, а белесым, выцветшим, – и походило на застиранную тряпку. Никто из бойцов не заметил, когда оно успело так измениться.

Не сговариваясь, они бросились к просветам, уворачиваясь от зеленеющих веток. Выскочили из-за деревьев – и ошеломленно застыли на месте.

Не было впереди ни горных склонов, ни леса, ни лагеря таэльринских воинов. Во все стороны тянулись однообразные барханы – бесконечные копии самих себя, и очутившееся вдруг очень высоко в небе солнце заливало песок жаркими лучами.

– При… плыли… – срывающимся голосом выдавил из себя Гусев.

Сергей резко обернулся. Позади тоже не было леса, лес исчез, сменившись пустыней.

– Похоже, мы уже где-то в другом месте, – растерянно сказал Саня Веремеев.

Гусев швырнул автомат под ноги. Сел и, замычав, с силой ударил по песку кулаком:

– С-сволочи!..

Саня наклонился, набрал пригоршню песка и принялся недоуменно рассматривать его.

А Сергею опять вдруг представилось Марсианское Лицо. Лицо издевательски улыбалось, а в бездонных черных страшных глазах беспрерывно мелькало что-то, и отражалось, отражалось, отражалось…

– Эй, хватит разлеживаться! А ну-ка, вставай! – сказал кто-то строгим металлическим голосом, и она открыла глаза.

И увидела знакомое розовато-желтоватое небо с бледными разводами облаков. В спину впивалось что-то мелкое и твердое. Она села, ощутив внезапное мимолетное головокружение – словно что-то сместилось, чуть-чуть изменившись и образовав какой-то новый узор, – и огляделась.

Неподалеку, метрах в ста, стоял посреди равнины посадочный модуль. К его боку, как собака к ноге хозяина, жался марсоход. Люк модуля, в нарушение инструкций, был открыт. Невзрачное солнце висело довольно низко, но все-таки давало возможность увидеть, что колеса вездехода чуть ли не до половины занесены рыжей пылью. Похоже, над равниной пронеслась небольшая пылевая буря. Непонятная атмосферная аномалия никуда не делась, и здесь, в Кидонии, по-прежнему было тепло. И воздух все так же не отличался от земного, делая ненужными баллоны и шлемы. Медленно поворачивая голову, она убедилась в том, что все видимые отсюда искусственные, предположительно, объекты Кидонии находятся на своих местах. И только сейчас обнаружила отсутствие своего комбинезона. На ней был плотный облегающий черный костюм наподобие трико – обычная полетная одежда, и высокие ботинки, а вот комбинезона не было. Словно она забыла его надеть перед тем как покинуть модуль. И вообще она абсолютно не помнила, когда, как и зачем вышла из модуля под марсианское солнце. И еще это странное, непонятно на чем основанное ощущение того, что тело ее должно быть покрыто глубокими ранами…

С замиранием сердца она осторожно ощупала себя, каждое мгновение готовая закричать от боли. И облегченно вздохнула, не обнаружив никаких ран. Наверное, ей просто приснился кошмарный сон, и чтобы стряхнуть остатки этого сна, она и выбралась из модуля на открытое пространство. Возможно, это начали проявляться признаки скрытой клаустрофобии.

Сон настолько затуманил ее сознание, что она никак не могла вспомнить свое имя. Она не хотела думать об этом сне – ей отчего-то казалось, что такие размышления грозят психическим срывом, а то и полным безумием. И поэтому начала перебирать в памяти разные имена, надеясь наткнуться на свое собственное имя. Видимо, она все-таки еще полностью не пришла в себя, поскольку и свою личность, и все окружающее осознавала как-то отстраненно, словно пыталась разглядеть и себя, и мир сквозь толстое мутное стекло. Разбегались врассыпную по темным углам обрывки каких-то невероятных воспоминаний, не позволяя определить свои формы… Вернее, она умышленно отказывалась от погружения в эти воспоминания, интуитивно чувствуя, что ни к чему хорошему это не приведет.

«Вирджиния?… Патриция?… Кларенс?…» – мысленно проговаривала она разные имена, рассчитывая на то, что попадание в цель встряхнет и пробудит память.

Но эти имена скользили холодными ледышками мимо, не вызывая у нее никакого отклика.

«Мэг?… Джудит?… Николь?…»

Устроившись в позе лотоса, она попробовала очень-очень осторожно прикоснуться к своим воспоминаниям. Нет, не к тому страшному сну, о котором она запретила себе думать, а к другим, касающимся прежней ее жизни.

Но у нее ничего не получилось. Словно воздвиглась в памяти глухая стена, отгородив ее-прежнюю от теперешней. Она знала, что находится не на Земле, а на Марсе, знала, что она нанотехнолог, что умеет управлять посадочным модулем и водить марсоход, – но этого было слишком мало. Она не сомневалась в том, что должна знать и помнить неизмеримо больше – и внезапно поняла, в чем здесь дело.

Она была нездорова. Возможно, оттого что подверглась воздействию каких-то неизвестных местных факторов.

«У меня психические девиации, – подумала она, растерянно блуждая взором по представлявшейся ей почему-то угрюмой громаде Марсианского Сфинкса. – Надо вернуться в модуль и лечь. Заснуть – и постараться проснуться здоровой…»

Неуверенно поднявшись на ноги, она вновь взглянула на модуль – и увидела в проеме люка человека в оранжевом комбинезоне.

– Элси?… – изумленно сказал человек.

И – рухнула глухая стена! Воспоминания сворой сорвавшихся с цепи псов понеслись в ее сознании, и она закричала от дикой боли, почувствовав, как вновь и вновь терзают ее плоть острые зубы мохнатых лесных чудовищ. Монстры с корнем выдирали ее волосы, рвали когтями комбинезон, с урчанием выгрызали куски мяса, с жутким хрустом дробили ее кости… Боль была невыносимой, и она заходилась в безумном крике, запрокинув лицо к почерневшему небу с черным диском зловещего солнца – нет, не солнца, а жуткого светила ада!

Майкл Савински торопливо спустился по трапу и бросился к ней.

Бежать! Бежать! Бежать с этой сумасшедшей планеты, от этого каменного марсианского чудовища…

Бежать!

Элис упала на колени, хватая ртом обжигающий легкие воздух. В воздухе едва уловимо витал запах больницы. Майкл Савински подскочил к ней, схватил за плечи, встрях…

Неспешно поглощавшие свой завтрак воины оторвались от мисок, услышав отдаленный грохот гранат и стрельбу. Испуганно задергали головами расседланные кони. Аллан Маккойнт и Уолтер Грэхем молча обменялись взглядами. Маг Ольвиорн побледнел и закрыл глаза. Нокеры недоуменно повернулись к мертвому лесу.

Все были неподвижны, все прислушивались, – а потом стрельба стихла, и на лагерь упала темнота. Не опустилась, а именно упала, обрушилась, как падает в пропасть глыба, как врезается в землю вошедший в смертельное пике истребитель. Темнота навалилась, не дав возможности прозвучать ни одному изумленному или испуганному возгласу.