Вад Капустин - Встретимся на Альгамбре

— Насколько важная? — спросил удивленный секонд-кард.

— Бесценная, — убежденно ответил бывший поэт.

— Немедленно ко мне, — и Луттьерхарфс продиктовал квинт-карду коды доступа к межзвездному порталу марсианского представительства для выхода на Серс.

Интуиция никогда не подводила опытного разведчика, и он привык доверять чувствам. Похоже, что неизвестному сероплащнику действительно повезло наткнуться на что-то стоящее. Что ж, в этом случае, юнец не пожалеет, что обратился к нему.

Ифтырах сделал правильный выбор. Дважды без комментариев прослушав, в неакустическом режиме, принесенную запись, Луттьерхарфс ничем не выказал своего интереса. С застывшим лицом он замер в кресле, как будто что-то просчитывая и обдумывая. Затем, вернувшись к реальности, и словно впервые заметив, что в кабинете есть посторонний, старший офицер одобрительно прищелкнул раздвоенным языком:

— Хорошо. Молодец.

Квинт-кард испытал невольную гордость, услышав похвалу, и низко склонился в знак благодарности, не позволив себе, однако, ни единого слова.

"Не надо лишних слов", — почему-то крутилась в голове единственная куцая строчка из проклятой поэмы. Он уже сделал и сказал все от него зависящее. Теперь пришел черед других принимать решения.

И колесо событий действительно завертелось с ошеломляющей быстротой. Ифтырах едва успел сообразить, что собеседником, с которым только что связался секонд-кард, был Седьмой Владыка — сам Верховный глава разведки Фрогги, как они вдвоем уже заспешили к порталу, и ошеломленный младший офицер впервые в жизни оказался в роскошной приемной всемогущего правителя. Коротко кивнув секретарю, Луттьерхарфс, не останавливаясь, проследовал в кабинет владыки, и растерявшийся квинт-кард, просто от страха остаться одному среди этой чудовищной роскоши, тупо последовал за ним.

Завладев драгоценной записью, владыка тоже не стал тратить лишних слов, немедленно включив прослушивание. Однако украшавшая лицо вождя ритуальная маска поразительно точно передавала обуревавшие его чувства. Верховный был потрясен и доволен. Ифтырах понял: дело сделано — инициатива вновь переходила в другие руки. Подтверждение последовало незамедлительно: для поощрений владыка не нуждался в ухищрениях высокого стиля:

— Ты, прим-кард, — обращение к Луттьерхарфсу. — Немедленно направляешься в штаб звездной разведки. Организацией экспедиции займутся другие, а ты продолжишь прежние поиски. Кое-кому, похоже, удалось напасть на нужный след.

Оценив заслуженное поощрение, новоявленный прим-кард, скромно склонившись в благодарственном поклоне, отступил на задний план, оставив оробевшего Ифтыраха под пристальным взором всемогущего.

— Ты, тритт-кард, — владыка равнодушно сделал отсылающий жест, не слишком интересуясь судьбой пешки, удачно отыгравшей свою роль, — поступаешь в распоряжение прим-карда Луттьерхарфса. Свободны.

Униженно кланяясь, оба офицера быстро, но без излишней суетливости, покинули кабинет.

В приемной секретарь, невероятным образом уже осведомленный о благоприятных переменах, протянул Луттьерхарфсу бриллиантовую булавку прим-карда, занявшую место прежней, рубиновой, на алой ткани плаща. Его еще предстояло заменить соответствующим новой должности зеленым.

Не успевающий за ходом событий Ифтырах поверил в свой новый ранг только тогда, когда пренебрежительно усмехающийся секретарь после долгих поисков отыскал для него жемчужную булавку тритт-карда. Не часто в этой приемной возвышали офицеров столь низкого ранга. Впрочем, Ифтырах не почувствовал унижения. Только безграничное блаженство.

— "Тритт-кард. Я — тритт-кард. Я обогнал в должности Лууханса и буду служить прим-карду на Фрогге", — пели все три его сердца. Молодой офицер невнятно поблагодарил служащего и поспешил за направившимся к выходу начальником.

На Фрогге было раннее утро, и младшие служащие уже спешили на работу к неотложным делам. Оказавшись на шумной улице столицы, прим-кард внезапно вспомнил о новом подчиненном.

— Ты здорово помог мне сегодня, юнец, и слишком много знаешь, — задумчиво сказал знаменитый разведчик. — Думаю, тебе не нужно повторять, что молчащий баккарас стоит в десять раз дороже, чем звучащий. Итак, учитывая все, что тебе известно об участниках событий и организующейся экспедиции, скажи, где бы ты сейчас хотел нести свою следующую службу?

Ифтырах не знал, каких слов ожидал от него могущественный офицер, но рискнул и ответил прямо и честно:

— Где угодно, джентль-прим, только как можно дальше от носителя татуировки и его альтаирского друга.

Смех исказил ритуальную маску прим-карда. Ифтырах терпеливо ждал решения, но не раскаивался в своей искренности. Неудачливому поэту совершенно не хотелось, чтобы его молодая жизнь, которая, наконец-то, начала налаживаться и входить в счастливую колею, была стерта со звездной карты мокрой кисточкой.

— Что ж, может ты и прав, — сказал Луттьерхарфс, отсмеявшись. — Будешь связным при штабе в столице, в отделении безопасности. Станешь моим доверенным лицом. Думаю, я могу рассчитывать на твою верность.

Он надиктовал на звуковую пластинку с адресом несколько распоряжений, протянул ее своему доверенному лицу и поспешил к ближайшему звездному порталу, сразу же позабыв о подчиненном. Бесконечно счастливый, Ифтырах медленно направился к новому месту работы.

Бывший фроггский поэт оказался единственным, кому альтаирская авантюра Алексея Одинцова не принесла ничего, кроме заслуженной удачи и полного удовлетворения.

— Это правда, что координаты Третьей планеты получены, и пилот Корвитс уничтожен? — прибыв на планету Джунглей, Луттьерхарфс немедленно встретился с местным агентом.

Многоногий коротышка, гарсон захолустного бара, передавая хозяину записи подслушанных разговоров старого пилота, виновато подогнул передние щупальца.

— Все, что говорил старый вурс, зафиксировано здесь, господин, — объяснил шпион. — А остальное…

— Что остальное? Говори прямо — пилот убит? — знаменитый разведчик, несмотря на всем известную традиционную уклончивость фроггсов, ненавидел увертки и недомолвки, когда речь шла о жизненно важной информации. Абориген с планеты Джунглей, которому Луттьерхарфс платил смехотворные по масштабам центра и немалые, с точки зрения местного жителя, деньги, знал об этом свойстве нанимателя и потому решился выложить правду:

— Может быть, господин кард не поверит, но я скажу прямо — пилот был убит, но сейчас судьба его неизвестна.

— Как это может быть? Убит, но судьба неизвестна? — очевидная серьезность агента и явная противоречивость его утверждения удержали фроггса от напрашивавшейся неприличной шутки на древнем языке Родины.