Борис Стругацкий - OFF-LINE интервью с Борисом Стругацким

Александр Нешмонин < neshmonin@sprint.c> Торонто, Канада - 05/27/99 21:17:30 MSK

Очень близко к «истине». Один только существенный прокол: Тристан НИКОГДА и НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ничего не сказал бы АБАЛКИНУ. Но если предположить на минутку, что он, Тристан, был в бессознанке и бредил?..

Подскажите, пожалуйста, почему «умклайдет» из повести-сказки «Понедельник начинается в субботу» и сценария «Чародеи» был назван именно так, а не иначе?

Yuri Zubakin < 2:5010/67.20@FIDOnet.or> Россия - 05/27/99 21:22:24 MSK

Насколько я помню, название это возникло так: я взял немецко-русский словарь, раскрыл его наугад и наткнулся на слово umkleiden. Звучание нам понравилось, мы поиграли этим словом так и сяк – образовался «умкляйдет». Никакого смысла в это слово мы не вкладывали. (Umkleiden означает – «переодевать», а также «обивать, обтягивать» и «окружать».)

Боpис Hатанович! Может, я и ошибаюсь, но ваши pанние пpоизведения были какими-то более фантастичными, чем последующие. То бишь pаньше вы пpидумывали все: и миp будущего, и – что особенно здоpово – людей будущего. И ведь какой замечательный обpаз коммунаpа вы смогли создать – это же был действительно честный, светлый – но пpи этом еще и живой человек! И погpужаясь в миp ваших книг, действительно веpилось, что не все так уж плохо, что будущее человека действительно светло! Впоследствии же вы пеpешли к иным книгам, в котоpых в миpе будущего жили сегодняшние люди. Пpоизведения стали более психологическими, даже филосфскими – но и более мpачными (точнее, менее светлыми). А тепеpь – внимание! Сам вопpос: Hе возникало ли у Вас на поздних этапах твоpчества желания вновь написать что-то совсем светлое и чистое – такое, чего пока нет в жизни, но можно создать в книге?

Konstantin Korzunov Абакан, Россия - 05/27/99 21:25:58 MSK

Мы всегда писали тот мир, в котором нам хотелось бы жить, и населяли его нашими знакомыми. В этом смысле мы НИЧЕГО не выдумывали. Еще в начале 60-х нам казалось, что Мир Полудня достижим, хотя бы теоретически. Потом мы поняли, что дело плохо: в окружающей нас реальности нет никакой почвы, из которой могли бы появиться хотя бы ростки этого мира. И в дальнейшем мы использовали Мир Полудня просто как удобный и уже готовый антураж, на фоне которого развивались интересующие нас идеи-события. Светлого и чистого в наших вещах (в лучших наших вещах) ровно столько, сколько его в реальном мире. Поэтому читатель-эскапист, ищущий в книге способ уйти от реальности (а таких – великое множество), разочаровался в поздних Стругацких. Но никогда у нас не возникало даже тени желания «написать светлое-чистое – такое, чего нет в жизни, но можно создать в книге». По-моему, не для того книги пишутся, чтобы уводить читателя в иллюзорные миры. По-моему, книга только тогда по-настоящему хороша, когда жестко сцеплена с реальностью и не содержит внутри себя ничего, кроме правды.

Уважаемые члены клуба «Экселенц», помнится, дискуссия возникла из простого вопроса «А не совершил ли Сикорски непоправимую ошибку, убив Льва Абалкина?». И куда же этот вопрос завел нас теперь? Тут какие-то странные вопросы начинают формулировать для Бориса Натановича. Была ли смерть Левы суицидом или самопожертвованием? Был ли Лева шизофреником или параноиком? И в таком же духе. Полно, господа! Ну разве в этом смысл книги? Я думаю, не был Лев Абалкин ни психопатом, ни убийцей, ни самоубийцей. Нет, нет и нет! Он вообще не собирался умирать, он хотел жить, и жить хорошо!..

Татьяна < service@ami.rospac.r> Москва, Россия - 05/29/99 22:41:37 MSK

Спасибо, Татьяна! Вы все очень точно сформулиировали. БНС

Здравствуйте, уважаемый БНС!!! Борис Натанович, а тот неоспоримый факт, что жизнь Писателя продолжается долгие годы, да что там, десятилетия, века, тысячелетия наконец (были прен-цен-денты!:-)) в его произведениях, это все же великий дар или страшное проклятие? Это радует (ведь всегда найдется человек, который влюбится в Ваши книги) или огорчает (будут и такие, которым не понравятся Ваши мысли)? Или это Вам совершенно безразлично? Собственно, с одной стороны, ответ очевиден – если найдется хоть один человек, который заинтересуется Вашим творчеством, то это приятно, это чудесно, возникнет некая новая связь, Вы сможете встретиться еще с одним человеком, с новым читателем... Но вот мне пришла в голову строка из Апокалипсиса: «и жаждали они смерти, но смерть убежала от них...». Писатели – хорошие Писатели – обречены или удостоены вечной жизни? Скажите, пожалуйста, Борис Натанович, что Вы думаете по этому поводу?

Алексей Онуфриенко Запорожье, Украина - 05/29/99 22:46:15 MSK

Откровенно говоря, я об этом совсем не думаю. Это проблема для тех, кто остается, а не для тех, кто уходит. Вся жизнь моя прошла в нежной любви к Уэллсу, Дюма, Тынянову, Алексею Толстому, но – им-то что до того, всем перечисленным и давно уже неживым? И вообще – книги «уходят в плавание по житейскому морю» и становятся самодостаточными. Живут они, а не их автор. И именно они «обречены или удостоены», как Вы выражаетесь. Всё же, что причитается автору (слава, насмешки, обожание, раздражение), причитается ему лишь пожизненно, да и то при условии, что ему удастся написать книгу так, чтобы ее не успели забыть еще при его жизни – что не легко и далеко не каждому дано!

Здравствуйте! В книге ПНС есть фраза (примерно): «...пучок электронов. Масса большая? Тогда фотонов...» Однако известно, что масса фотона нулевая. Вопрос: в этом какой-то тонкий смысл или нет?

Тюлюсов Антон < tyulyusov@vxitep.itep.r> Москва, Россия - 05/29/99 22:49:34 MSK

Никакого тонкого смысла здесь нет. Для задуманного дела электроны не годятся – у них слишком большая масса. Тогда давайте возьмем фотоны – у них масса нулевая. И все дела.

Здравствуйте, Борис Натанович. Снова имею наглость вас побеспокоить. Помнится ваш коллега из-за бугра, а именно Лем, осмелился заявить свое отрицательное отношение к Интернету. Вопрос мой короток: согласны ли вы с ним?

Шаймухаметов "Knyaz" Игорь Уфа, Россия - 05/29/99 22:53:13 MSK

Я не знаю этого высказывания пана Станислава. Наверняка, он прав. Но – по-своему. Я в Интернете ничего особенного страшного не вижу. Как и всякое массовое явление, он обязательно породит злоупотребления. Но не станем же мы отказываться от автомобилей из-за того лишь, что некоторое (кстати, довольно значительное) количество хомо сапиенс ежегодно становятся жертвами ДТП.

Уважаемый Борис Натанович! В своем коментарии относительно взаимоотношений Абалкина и Тристана Вы решительно отмели версию, что Тристан мог сам сообщить Абалкину какую-то информацию, связанную с тайной его, Абалкина, личности («Тристан НИКОГДА и НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ничего не сказал бы АБАЛКИНУ»). Бред и бессознанка – это, конечно, отличное объяснение, но я бы не спешил вычеркивать версию «сознательную», и вот почему. 1. Сикорски говорит Каммереру: «Ты поверил, что у него не было друзей. Это неверно. Тристан был его другом, хотя в папке ты не найдешь об этом ничего». Итак, Тристан был, пожалуй, чуть ли не единственным другом Абалкина. И в то же время, в служебные обязанности Тристана входило «стучать» на своего друга. Для нас, советских людей, ситуация знакомая (где-то даже привычная :-)), но для людей Полдня она должна постоянно бередить совесть. Таким образом, Тристан жил с каждодневным ощущением вины перед Абалкиным. Не мог Тристан не чувствовать своей персональной ответственности за покалеченную судьбу Абалкина, не мог Тристан не думать, как эту судьбу можно исправить. 2. Максим Каммерер ознакомился со всеми материалами папки, подозревал Абалкина в убийстве, наблюдал необъяснимые странности его, Абалкина, поведения в течение последних трех дней в рамках установки Сикорски. И, тем не менее, Каммерер все еще до конца НЕ ВЕРИЛ в Абалкина-монстра. Что же говорить тогда о Тристане, не располагающем всей этой информацией? Тристан ведь вполне мог тоже НЕ ВЕРИТЬ, он, как и 70% Совета, мог в вопросе «подкидышей» со временем начать склоняться к версии Жука в муравейнике. Т.е. Тристан мог уже вполне перестать видеть СМЫСЛ во всех тайных мероприятиях, окружающих его друга Абалкина. 3. Сикорски не допускает мысли «предательства» Тристана («...я, откровенно говоря, вообще не представляю, какая сила была способна заставить Тристана назвать мой номер кому бы то ни было, а тем более – Льву Абалкину»). Но в свой последний час, когда смерть глядит в лицо, Тристану надо было решать, о ком ему думать – о далеком параноике Сикорски, или о своем ДРУГЕ Леве Абалкине, которого он, Тристан, всю жизнь предавал, и который сейчас, не задумываясь ни секунды, поставил свою жизнь под удар ради спасения Тристана. Короче говоря, я вижу достаточно серьезные основания для того чтобы предположить намеренную передачу Тристаном части информации о тайне личности Абалкина. Это не значит, что так и было, это значит лишь, что так вполне МОГЛО быть.