Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Я думаю, ему все равно. Мы поговорили немного, но Бартик не очень то испытывает ко мне благодарность.

— Что логично, если вспомнить, кто он такой и каковы его истинные цели.

Спина Рика напряглась.

— Засек новый сигнал! Снимаю данные. Просчитывать вектор?

— Зачем? — удивился я.

— Для прыжка, — как-то даже растерялся Рик.

— Ты так и собираешься прыгать за ним по всей Вселенной? — задал я наводящий вопрос. — Считывай всю возможную информацию о классе и параметрах корабля. Может быть, в этот раз получится что-то путное?

— В прошлый раз были слишком сильные помехи, Антон.

— Да, я знаю… О! Да! Так то лучше! — ко мне на терминал посыпались водопадом цифры.

И снова тишина и музыка.

— Ты видишь? — каким-то зловещим шепотом спросил пилот.

Я молчал. Я просто не мог это сказать.

— Это он, — зашептал Рик. — Я узнал его. Все сходится! Сходится, Доров, ты слышишь???

— Слышу, — буркнул я, приподнимая информаторий. — Ну, правильно, чем еще это могло оказаться, а Рик? Прекрасное и непонятное, при этом режет пальцы до кости?

Пилот глянул на зажатый в моей руке диск.

— Будь я проклят, — сказал он через силу, — это что же, его душа?

— И корабль неуправляем, — согласился я. — Совершает случайные скачки, может быть, ищет эту штуковину или вовсе мертв и работает по рендомной программе.

— Надо всего лишь дать стандартный запрос и Ворон ответит, это же наш корабль, Антон! — Рик был возбужден до предела, даже вскочил с кресла.

— Попробуй, — задумчиво разрешил я, понимая, что результата не будет. Нужно было подходить совершенно с другой стороны. — Но через пару часов он снова скользнут в подпространство, и тогда нам останется только ждать выхода.

— У тебя есть идеи? — пилот подался ко мне. — Ну, говори же, Доров! Как я тебя ненавижу за эту вот задумчивость со смыслом!

— Извини. Мне нужна последняя точка его следующего выхода. Боюсь, как бы и этого не оказалось мало, но попытаться стоит. Тем более, добавить новые точки мы всегда успеем. Хочу, чтобы Кортни послала запрос в сектор 15-98-87. Зачем метаться между галактиками, когда можно установить связь? Мне нужны твои старинные друзья.

— Лернийцы? — Рик задумался, потом улыбнулся. — Ты прав, я не смогу рассчитать вероятностные точки по такому малому количеству данных. А они могут. Но их помощь…

— Любая помощь не противоречит правилам Сафари. Другой вопрос, захотят ли они помогать нам и что мы сможем предложить взамен.

— Чего гадать — все скоро узнаем. Я попробую сам поговорить с ними, все же, нас кое что связывает. Антон…

Я повернулся к нему, оторвавшись от цифр, коротко взглянул, но Рик прочел в моем взгляде гораздо больше, чем я хотел ему сказать.

— Ты не рад? — спросил он настороженно.

— Нисколько. Более того, я напуган.

— Я пойду с тобой, не переживай, — подбодрил меня Рик. — Уверен, захочет и Змей, но это мое законное место, понял? Это задание по праву мое!

— Ты разве не понимаешь? — уточнил я. — Это место — могила. Кладбище наших воспоминаний, наших стремлений, нашего отчаянного желания спасти свой дом. Ты помнишь, что случилось с тобой на Вороне, когда был неисправен элемент стабилизации? Да я тебя в карцер лучше посажу, чем возьму с собой! Это будет самая большая глупость, какую я могу сделать…

Он смотрел на меня так… словно с ненавистью, словно я пытался лишить его какого то основополагающего в жизни шанса. Что это? Что он такое знал про Ворона, что хотел сделать?

Неужели эти призраки никогда не отпустят нас?

— Не смотри на меня так, Рик, — попросил я, — если что-то с тобой случится, я ведь не прощу себе. Да и что я потом скажу твоей жене?

— Это не твоя забота, Антон, — жестко отстранил мои доводы Рик. — У каждого свои пути и мой путь просчитан, он пролегает туда, снова к кораблю! Я потерял там часть себя и найду ее, понял? Тебе мне не помешать. Нужно понять, почему вы нашли мой иссушенный труп!

— Это знание слишком опасно, Рик! — чуть не закричал я. — Если во всем виновато какое-то нарушение физики пространства и времени, то это будет последнее открытие, которое ты сможешь сделать!

— Я не могу всю жизнь от этого бегать!

— А кто предлагает тебе бегать? Я предлагаю тебе не совать голову в клетку со львом! Это же петля, она сразу затянется на твоей шее!

— Ты забываешь, что все уже случилось…

— Ничего не случилось, все можно изменить! Я не могу жить и не верить в это, иначе вся жизнь теряет смысл!

— Я — решил. Ничего со мной на Вороне не случится, все что могло, уже произошло, — Рик был непреклонен.

— Как знаешь, — сдался я, ощущая тягучее, вязкое бессилие. — Как знаешь. Мне надо подумать.

Грохнул кулаком по панели, выключая музыку. Тишина оглушила. Корабль плыл в космосе, но был неподвижен, и чернота, рассеченная искрами света, глядела на нас через виртуальные экраны, так похожие на обычное, чисто вымытое стекло.

Где-то там, недостижимо, немыслимо далеко от нас рождались галактики, зажигались и гасли звезды, приходила и увядала жизнь, а мы, замершие, затаившие дыхание, микроскопические букашки, застыли, не в силах разорвать плен тишины.

Корабль класса черная птица снова ушел в прыжок. Нас с Риком сменили на дежурстве Кортни и Натали, от чего я не мог уснуть и изводился в мыслях несколько часов. А что, если они начнут выяснять отношения, что если?

Да что я, в самом деле, будто изменил жене. Натали мне больше никто, почему же я считаю ее своей и обязанным ей чем-то? Предрассудки, честное слово!

В конце концов, не в силах уснуть, я встал и отправился на камбуз. Сенди не спал, он словно был неким агрегатом сродни его печам и конфоркам, всегда встречал меня в отсеке с приветливой и немного застенчивой улыбкой. На удивление, он был тут на своем месте, и мне казалось, что отсек обнищал бы без этого узкоглазого повара.

— Командор, покормить? — осведомился он деловито, крутя в руках свой неизменный, похожий на топорик тесак.

— Да, Сенди, не откажусь, но еще я бы хотел с тобой посоветоваться…

— Как, со мной? — я совсем вывел бедного кока из равновесия. Показалось, он вот сейчас уронит свой тесак, но обошлось. Сенди отложил нож в сторону, достал из холодильной камеры какой-то контейнер, выложил на разлагаемую тарелку овощного рагу и ароматный гуляш, поставил разогреваться.

— Но чем же простой повар может помочь командору? Я ведь не разбираюсь ни в тактике, ни в управлении, да и единственное решение, которое мне дается легко, это то, что мы будем кушать завтра…

— Но ведь у тебя есть собственное мнение, — я вяло плюхнулся на сидение, закурил. — Вот и скажи мне, что делать. Что думаешь ты? Есть человек, который очень хочет в личных целях совершить поступок. И есть общая задача, которую он может поставить под угрозу. К тому же, следуя собственной прихоти, он подвергает свою жизнь опасности, но все равно хочет сделать это…