Галина Раздельная - В шаге от бездны

Вот и этим утром, проснувшись и поспешно проверив ловушки да не обнаружив в них ни одной тупой твари, Эн-уру-гал настойчивее обычного давил на Хранителя.

– Нужно уходить! Без помощи вы умрёте! – шёпотом кричал он.

Дильмун же редко отвечал. Слова давались ему трудно и с хрипом. Он больше мотал головой или обходился твёрдым, осмысленным взглядом, в котором читался стойкий отказ.

– Ну зачем нам здесь оставаться?! Я вот-вот освобожусь. Пожалуйста, доверьтесь мне, ничего не случится, если это произойдёт чуть позже или в дороге, – настаивал парень. – Я больше не поддамся, я не подведу вас!

Дильмун закашлялся, и наследник склонился к нему ближе.

– Нельзя, – тихо прохрипел он.

– Почему?! Почему нельзя?! – нетерпеливо вскрикнул парень. – Это из-за моей слабости, из-за того случая? – быстро спросил он. – Дурак я, ничтожество, – не дожидаясь ответа, заспешил Эн-уру-гал. – Я не понимал, на что иду, честно, не понимал, – в который раз объяснял он. – Но теперь всё иначе. Не осталось более искушения, способного меня искусить, – настаивал наследник. – Я отринул всё, я переборол даже приступы с ведениями Иннаны. А вы видели моё прошлое и должны знать! Она – предел!

На глаза парня невольно навернулись мелкие слёзы, и Эн-уру-гал, стыдясь, ненадолго отвернулся.

– Меня нечем купить, – хрипло закончил он.

Дильмун что-то зашептал, и парень подвинулся ближе.

– Я жду гостя, – неразборчиво ответил старик.

Эн-уру-гал наклонился ещё ниже, чуть ли не припадая ухом к губам Хранителя.

– Что? Гостя? – переспросил он. – Вы так шутите?

Но Дильмун вновь молчал, быстро провалившись в болезненный сон. Теперь старик преимущественно находился в бессознательном состоянии, бодрствуя всё меньше и меньше минут в день. Эн-уру-гал логично опасался за здравость его ума, а короткие, почти немые монологи с ним ни к чему толковому не приводили.

– Какого гостя?

Наследник немного потряс старика за плечи, но тот лишь скривился от внутренней боли, и Эн-уру-гал отстранился. Взвинченный и расстроенный парень решительно вернулся к оставленному делу. Он заканчивал мастерить удобные носилки для Хранителя и собирался пополнить запасы воды. Пусть согласия так и не последовало, Эн-уру-гал всё равно готовился к уходу. Про себя парень решил следующее – ещё один отказ, и он примется за всё самостоятельно, он не станет ждать невесть чего.

О том, что происходило за пределами Железных ущелий, наследник был осведомлён со слов Хранителя, но Дильмун не баловал его развёрнутыми подробностями и раньше, а теперь, когда ему становилось невмоготу разговаривать, Эн-уру-гал только предполагал о возможном протекании эвакуаций в Республике. Ему и Дильмуну требовалось не просто скрытно добраться до остатков цивилизации, не выдать себя, проникнуть на какой-нибудь корабль эвакуационного флота, но ещё и сделать так, чтобы Хранителя определили в медчасть, а лучше всего – сразу положили в регенерационную капсулу. Как всё провернуть в одиночку, Эн-уру-гал представлял с натугой. Для сильного и одарённого воина, коим он был в услужении Хозяина, это не составило бы труда, но для простого парня со ссыльной планеты подобное, да ещё и без помощи Хранителя, казалось невыполнимым. Однако, несмотря на сомнения, он не прерывал подготовки.

Работа шла с натугой. Восемь из десяти пальцев наследника ещё не отошли от недавних вывихов, укусов и переломов. Болели суставы кистей и локтей – наиболее пострадавшие от последнего приступа. На лбу Эн-уру-гала красовался глубокий красный порез, оставленный им днём ранее, а голова ныла в области затылка, где недоставало выдранного им в помешательстве немалого клока волос. Было большим чудом, что он ещё не лишился глаз и языка. И помимо свежих увечий тело парня насчитывало уже больше сотни подживших или зарубцевавшихся ран и травм. Как бы Эн-уру-гал ни старался, насколько крепко не ладил оковы, оказываясь в приступе, он всё равно расшатывал их таким образом, чтобы поневоленные руки и фиксированная голова могли дотянуться к плоти. Больше всего ему доставалось, когда одна из конечностей выбиралась полностью и начинала жить своей жизнью. Тогда-то к увечьям добавлялись глубокие, оставленные коротко обломанными ногтями порезы, вывихи и реже – переломы. Счёт же ушибам и растяжениям Эн-уру-гал уже не вёл.

Доделывая крепления для переноски, наследник силился унять мелкую дрожь в покрученных, почти старческих руках. Он всё время посматривал то на Хранителя, то на свой угол, где почерневшие от крови темнели вбитые в камень многовековые оковы и широкие кожаные ремни. В текущее время приступы начинали накатывать всё неожиданнее, и Эн-уру-гал не позволял себе далеко отдаляться от своей металлической «смирительной рубашки». Последний короткий припадок случился с ним около часа назад, но бывало и такое, что за одним приступом практически сразу следовал второй, а распознавать приближение безумия парню было сложно.

Упрашивая Хранителя отправиться за помощью, тем не менее, Эн-уру-гал прежде всего позаботился о том, чтобы самому не стать источником опасности для старика. Несколько нетяжёлых, но проверенных им оков, заготовленных на второй день болезни Хранителя, поджидали своего часа. Из провианта оставалось два грызуна, а импровизированный настил-палатку парень смастерил уже давно. Так что зависимость не являлась столь значительной преградой для ухода из Железного ущелья.

Эн-уру-гал приделывал и проверял четвёртое крепление, когда в его тело прокрались негромкие, ещё поверхностные изменения. Как и ранее, парень не отреагировал на первый сигнал, заметив появившиеся ощущения только с приходом уже знакомого ему онемения конечностей и появлением иллюзии странной тишины. Так начинался любой из его припадков.

Недоделанным носилкам не хватало ещё каких-то двух ударов импровизированным инструментом, но Эн-уру-гал быстро забросил занятие и направился к оковам. Он так боялся остаться неизолированным, что иногда вынужденно неволил себя задолго до начала реального приступа, просиживая в неудобном положении часами напролёт.

Закусив толстый, плотный кляп и обмотав концы веревки за затылком, парень попробовал прикусить язык. Не получилось. Натянув на себя что-то наподобие длинного плотного плаща и хорошо укутав открытые части тела, он продолжил. Зафиксировав вначале покрытую в несколько слоёв толстым палантином голову, а потом и обе кисти, наследник поправил цепи ногами, и оковы поднялись к стене, разведя руки в разные стороны. Для ступней у Эн-уру-гала имелись лишь вбитые крепления и приспособленные к ним ремни, правильно затягивать которые после смирения рук он никак не мог. Парень вдевал левую ногу, кое-как выкручивался и подтягивал ремень второй, а после вдевал правую, оставляя её по сути свободной. Благо, что в минуты буйства его тело не отличалось рациональностью поведения, а только металось, выпиналось, огрызалось, пыталось навредить себе, и конечности редко выскальзывали даже из незакреплённых ремней.