Анна Назаренко - Тень нестабильности (СИ)

— Сесть в тот проклятый поезд?! Усесться прямо напротив меня?! Заставить флиртовать со мной, не бросив на тебя ни единого взгляда?! Я не владею треклятой Силой, чтобы проделать подобное!

Она была права. Но это ничего не меняло. Значит, ей просто фантастически повезло.

— Значит, ты узнала позже. И именно поэтому осталась со мной — чтобы рано или поздно убить!

— Тогда почему я не сделала этого, идиот?! Почему ты до сих пор жив?!

«Почему?» — вопрос эхом отозвался в висках, причиняя чудовищную муку. Почему она не исполнила свой долг? Зачем ей тянуть?

— Тебе не приходило в голову, что я люблю тебя, дурак?! Ради тебя наплевала на свою карьеру, на будущее… я ради тебя всем пожертвовала! Да если кто-нибудь узнает, что я для тебя сделала… — ее голос сорвался, — что собиралась сделать… да мне под трибунал прямая дорога за такое, и к стене!

Ее лицо исказилось от боли; губы дрожали, словно она вот-вот заплачет. Айсард шагнула вперед, протягивая вперед руку — будто хотела прикоснуться к нему, ища поддержки…

Он и сам дрожал, разрываясь между желанием убить ее… или крепко стиснуть ее ладонь в своей. Прижать женщину к себе, успокаивая и защищая.

Она не лгала. Понимание было сродни удару обухом по голове: столь же дезориентирующее и болезненное.

«Да если кто-нибудь узнает, что я для тебя сделала… отряды, которые ты ведешь в бой, всегда возвращаются с победой… красивый, правда? Семейная реликвия… вроде бы приносит удачу и отводит беду. Знаю, ерунда это все…»

Догадка яркой вспышкой промелькнула в мозгу. Быстрым, лихорадочным движением Сельвин запустил руку под рубашку. Дрожащие пальцы сомкнулись на гранях горного хрусталя, срывая кулон с цепочки.

Айсард рефлекторно отпрянула, когда принц швырнул украшение ей под ноги. С дребезгом разлетелись в стороны кусочки хрусталя, обнажая электронные внутренности.

— Вот значит как, — прошептал Сельвин.

Вот она, его поразительная удача. Вот он, рок, поразивший его товарищей. Вот то, что спасло ему жизнь в сегодняшней битве… и погубило отца.

Лицо Айсард, и без того бледное, почти сровнялось цветом с ее белоснежной рубашкой.

— Я просто хотела защитить тебя, любимый. Я не могла позволить тебе погибнуть… я бы никогда не причинила тебе вреда. Никогда!

С какой же преданностью она смотрела на него. С какой любовью. Как искренне звучали ее слова.

Принц готов был истерически расхохотаться. Любовь — чистая и искренняя! Вот она, значит, как выглядит, когда женщина привыкла идти к цели по трупам и сломанным жизням.

С трудом проталкивая слова через одеревеневшее горло, Сельвин прохрипел:

— Какая же ты тварь… Исанн. Какая тварь.

Отступившая было ярость вернулась с утроенной мощью. Накатила волной ревущего пламени, сметая былую нежность, пробуждающееся сочувствие…

Бластер все-таки покинул кобуру.

— Ты уничтожила мою жизнь, — прорычал Сельвин, часто дыша. — Ради своих желаний ты сравняла с землей все, что мне было дорого! И ты думаешь, я прощу тебе это?!

Он уже не видел ничего вокруг. Перед его глазами проплывали застывшие, искаженные предсмертной мукой лица. Отец, друзья, товарищи по оружию… и она. Не женщина, стоявшая перед ним — но женщина, которую он знал. Придуманный, обожаемый образ.

Сиену Исанн Айсард убила с чудовищной жестокостью. Но почему, почему он не может отделить одну от другой?! Он не Исанн Айсард любил, не ее!

— Стреляй, — произнесла имперка чуть слышно. — Чего ты ждешь, Сельвин? — губы женщины скривились в горькой усмешке. — Я не стану защищаться. Не хочу.

Она шагнула вперед — так, что подрагивающее дуло пистолета почти уперлось ей в лоб.

Сельвин до хруста сжал зубы. Кровь гудела в ушах; бежала по жилам с такой скоростью, что, казалось, сердце вот-вот лопнет от перегрузки. Горло перехватило от беззвучного крика; душила подступающая тошнота. Воспаленные, ужасно саднящие глаза застилала белесая пелена.

«Ненавижу», — билось в раскаленном мозгу.

— Ненавижу, — вырвался вместе с горячим дыханием хриплый шепот.

— Стреляй, — одинокая слеза скатилась по бледной щеке и растворилась на нездорово-алых губах. — Стреляй же!

Стук в висках оглушал, разрывая на части черепную коробку. Медленно, словно во сне, Сельвин снял пистолет с предохранителя. Отвел взгляд в сторону, не желая смотреть на ненавистное, но не переставшее быть родным лицо…

…но в последний момент все-таки посмотрел. Прекрасные, искаженные болью черты, грустная полуулыбка…

«Я — твоя. Что бы ни случилось».

От мощного, размашистого броска бластер с грохотом врезался в стену. С потолка мелкой пылью посыпалась побелка.

— Убирайся, — прошипел Сельвин сквозь зубы. — Я убью тебя, если увижу снова.

И стремительно, почти бегом он направился ко входной двери.

— Сельвин! — громкий, отчаянный крик эхом отразился от старинных каменных стен.

Принц лишь ускорил шаг. Ему больше нечего делать в этом доме. И не о чем говорить с женщиной, которую он впустил сюда.

Исанн стояла на коленях, невесть зачем собирая с пола осколки маячка. Ладони противно саднило от множества мелких порезов: руки девушки дрожали, и острые кусочки хрусталя впивались в кожу при каждом неосторожном движении.

Она не обращала на эти мелкие неудобства внимания. Даже не замечала назойливых покалываний.

«Все кончено. Он больше никогда не придет. Я потеряла его».

На душе было гадко. И так пусто, будто все силы в одночасье покинули ее. Без остатка ушли на бесплодное объяснение с любимым, оставив после себя лишь чудовищную усталость.

Глаза щипало, но даже на полноценный плач девушка была сейчас не способна — только дрожь усилилась, и дыхание стало более рваным.

Ненавижу.

Убирайся.

Я убью тебя.

Ты думаешь, я прощу тебе это?!

Каждое слово — удар ножом по сердцу. Хотелось кричать от боли, но из горла вырывались лишь судорожные хрипы.

Счастье было у нее в руках — и вот, что она получила, когда до мечты оставалось всего ничего! Хрустальные осколки. Ее новая жизнь, ее любовь — разбиты и растоптаны. Теперь только ранить и могут острыми гранями…

Горькая усмешка скривила губы: и все-таки в одном она не ошиблась. Исанн знала, что Сельвин не выстрелит в нее. Просто не сумеет — только не тогда, когда она так покорна его воле, когда смотрит на него таким влюбленным взглядом…

…все было просчитано. Кроме того, что этот шаак уйдет, лишив ее возможности все исправить.

И теперь… теперь она не знала, что делать. Руки опускались, стоило только вспомнить ярость в глазах любимого. Стоило только представить, что он способен натворить в таком состоянии.

Стиснув зубы, она сжала крупный осколок в ладони. Тонкая струйка крови потекла по запястью, когда хрусталь вонзился в кожу. Резкая физическая боль отрезвляла, возвращая Исанн в реальный мир, вырывая ее из омута меланхолии.