Гедеон - Зазеркалье войны (СИ)

Он помолчал, давая собеседнице возможность усвоить новую информацию.

— И вообще, жизнью правят деньги, — спустя полминуты резюмировал он свой спич. — Лишний раз убедился, что всё решит торгаш с пухлым кошельком.

— Если бы это было так, — печально вздохнула зелтронка, — то я бы давно обговаривала с вами сумму, достаточную для того, чтобы вы и ваши люди избавили наш город от военного присутствия.

— Ну, если бы я командовал ватагой водэ лет так тысячу назад — то так бы оно и было, — хмыкнул Рам, озвучив нехитрый мандалорский бизнес. — Правда, подозреваю, что тут бы мы весь откуп и прокутили, — добавил он.

— И все бы остались довольны, — согласилась Зара, напомнив о несколько нестандартном отношении местных к вторжениям на планету. — Но сейчас всё иначе, вы связаны контрактом, а потому я не стану оскорблять вас попыткой перекупить. Вы не производите впечатления человека, торгующего честью. К счастью, или к сожалению — не знаю, — добавила она и опустошила свой бокал.

— Время покажет, миссис Зара, — Костас недовольно покосился на закреплённый на левом наруче разверещавшийся коммлинк, поморщился, предчувствуя свежую порцию проблем, но все же нажал на клавишу ответа.

— Рам, слушаю.

— Капитан, тут… — голос дежурного представлял забавную смесь удивления, смущения и презрения, — … супруга миссис Зары. Говорит — принесла ужин.

— Пропусти, — насыщенный событиями день не оставил Раму сил удивляться чему-либо на этой сумасшедшей планете. Ну, подумаешь, принесла супруга супруге поужинать? И что такого? Обыденная вещь на фоне политика, действительно заботящегося о своих избирателях.

— Вам супруга ужин принесла, — без надобности продублировал Костас сообщение дежурного, хотя прекрасно знал, что Арора слышала всё сама, стоя в шаге от него.

— Вам тоже не мешало бы поесть и отдохнуть, — сообщила ему зелтронка, но приглашать присоединиться к семейному ужину не стала.

Костас молча кивнул, соглашаясь, а потом с сожалением сунул под язык капсулу детоксина: как бы ему ни хотелось нажраться в хлам, но трезвая голова была гораздо важнее оскорблённой невольным участием в торговле заложниками гордости.

Выждав, пока детоксин начнёт действовать, рассеивая приятный хмель в голове, Рам надел шлем, вернулся в свой (ситх подери, когда он успел стать ему «своим»?! Такими темпами скоро будет впору сложить бескар» гам в шкаф и таскать костюм, или что там бюрократы носят) кабинет и застал там своеобразную картину: молодая зелтронка стояла в обнимку с леди-мэром, упёршись лоб в лоб и прикрыв глаза. На фоне её красной руки, лежащей на обнажённой спине Зары, розовая кожа мэра казалось бледной. Строго говоря, рядом с супругой Ароры бледным казалось всё. Короткие, художественно растрёпанные волосы нового действующего лица были выкрашены в самые разные цвета и торчали во все стороны, точно перья всклокоченной пёстрой птички из тех, что мандалорец успел заметить на Зелтросе. Лицо покрывал сложный цветной рисунок, имитирующий замысловатую маску, а наряд больше напоминал сценический костюм, чем нормальную одежду.

Почувствовав появление коменданта, «птичка» подняла на него полный немого осуждения взгляд.

— Он не при чём, вэй-ти, — подала голос леди-мэр и нехотя отстранилась от жены. — Он пытался помочь.

— О, Вы ещё и адвокат, миссис Зара? — неприязненно откликнулся Рам, задетый обвиняющим взглядом её супруги. — Спасибо, но обойдусь без защиты. Приятного аппетита, — добавил он, подхватывая со стола свой шлем и выходя из кабинета. И лишь плотно притворив за собой дверь, Костас позволил себе фыркнуть:

— Шабловы извращенцы.

Зло покосившись через плечо, мандалорец повесил шлем на пояс и решительно направился вниз, в столовую, чтобы перехватить чего-нибудь горячего и увенчать всё это огромной кружкой кафа. Удивительно, но на душе у мандалорца, несмотря на неприятное завершение общения с леди-мэром, стало легче, словно зелтронка смогла вскрыть нарыв, образовавшийся после совещания у неймодианца.

Ну а когда в актовом зале, превращённом в столовую, Рам получил от повара-дроида поднос с горячей едой, то окончательно уверился в том, что вечер компенсировал на редкость осиковое утро. Теперь дело за малым: чтобы местные не устроили ему и его людям ночь длинных ножей. Не то чтобы Костас считал зелтронцев серьёзным противником — просто ввязываться в городской бой среди ночи было не тем видом отдыха, о котором он сейчас мечтал.

Вернувшись в кабинет, Рам застал там Раджа, пытающегося выцыганить у контрразведчика фигурку рупина.

— А чинарик наш где? — комендант бесцеремонно прервал шутливые торги.

— Это ты про мэра, чтоль? — Радж показал на дверь. — Жрут у её зама в кабинете.

— А, — Костас принялся подтягивать снаряжение. — Радж, дуй вниз, будь там на случай, если местные решат взбрыкнуть после сегодняшнего «с добрым утром». Грэм, по твоим каналам что есть?

Нэйв качнул головой:

— Тихо. Местные подавлены, растеряны, но агрессии я не замечаю. Видно, ещё не допёрли, что шутки кончились. И это… — он замялся, — они массово повалили в квартал удовольствий.

— А что там? — тут же напрягся комендант.

— Шлюхи, — коротко ответил Грэм, подтягивая свою подвесную с подсумками. — Жральни. Но в основном — голимая порнуха, как и всё тут. Видно, стресс снимают.

— Ди» куты, — презрительно цыкнул Радж. — У них горе, а один фиг — лишь бы трахаться. И как их ещё рупины не пожрали…

— Не расслабляйся, — одёрнул его Костас и уже без надобности напомнил контрразведчику:

— Держи руку на пульсе. Сейчас уже вот-вот войска пойдут через город, не хватало ещё получить пинка под зад от этих «снявших стресс».

— Принял. Тогда я с Раджем — кое-что проверить.

— Дуй, — Костас уселся за стол и принялся ввинчивать запалы в гранаты. Мгновенно посерьёзневшие мандалорец и контрразведчик молча вышли, причём Нэйв счёл нужным захватить с собой оба ранца от подвесной системы, проникнувшись серьёзностью положения.

Путь к дому Талики прошёл для Чимбика, как в тумане. Он даже не смог со всей определённостью вспомнить, кто вёл спидер, как входил в дом, и видел ли кого-то по пути. Весь мир Чимбика в эти часы сузился до одного-единственного существа, чья иррациональная любовь стала единственным мостиком, соединявшим его с жизнью. Не знакомая ни одному из клонов материнская любовь окружила сержанта, словно защитный купол, позволив искалеченному существу впервые в жизни почувствовать себя в безопасности. И впервые за всю жизнь Чимбик поддался этому ложному, неуместному и опасному для клонов чувству. Слишком сильна была в нём готовность расстаться с этой жизнью, чтобы продолжать цепляться за необходимость выживания.