Йэнна Кристиана - Дороги. Часть первая.

– Дождь, значит, предсказывает? – уточнила Иволга.

– Да!

– Точно.

– Да, он сказал, что ровно через четыре малых круга начнется сильная гроза и дождь, ливень, все поля зальет... это к хорошему урожаю. Он это сказал и хромому Найве, и Астрину.

– Спасибо, Рида, – Иволга повернулась к Ильгет и произнесла на линкосе, – ну что, кажется, нам повезло...

Ильгет кивнула.

– Сегодня я поговорю с Гэссом... – она замялась, бросив взгляд на окно, за которым уже собралась очередная толпа.

Боже мой, и вот так – каждый день. Уже забывается, что основная-то их задача – борьба с сагонами. Закроешь глаза – за веками мелькают размякшие викотные язвы, руки, ноги, синие взбухшие вены, орущие больные младенцы... И все это – с утра до вечера.

Как тяжело быть тэйфином. Впрочем, вряд ли больные так ломились к Панториксу. Он и берет за лечение много, да и эффективность во много раз ниже. Викотные к нему вовсе не ходили, ведь эти язвы здесь считаются неизлечимыми.

– Надо идти, Иль, – произнесла Иволга, – надо идти, сама понимаешь. Я с ними тут разберусь.

Ильгет неловко кивнула.

Через час она вышла со двора, закутавшись в дорожный плащ, оставив позади требовательную толпу посетителей. В узде вела молодого серого аганка с диковато блестящими косыми глазами. Выйдя за ворота, поставила ногу в стремя и вскочила на зверя между небольшим еще, юношеским горбиком и круто стоящей шеей. Аганк затрусил мелкой рысью по улицам.

Женщины не ездят верхом. Но чужеземкам – тэйфи все можно. Какая разница, у нас все не как у людей.

Ильгет все еще с любопытством поглядывала вокруг. Всего месяц они здесь, еще надоесть не успело. Можно сколько угодно читать о бронзовой культуре, однако видеть ее своими глазами – дело совсем иное. И даже никаких особенно ярких проявлений, просто – вот старуха прошла, вся покрытая, с головы до ног, некрашеной тканью (крашеные – только у знати), крючковатый нос висит, как клюв, вон играют у забора трое совершенно голых ребятишек лет трех-пяти (на Квирине такой вот ребятенок – уже вполне серьезная личность, ученик, а здесь их даже одевать не удосуживаются). И домишки эти покосившиеся, и глиняные горшки на плетнях... Ильгет миновала городскую площадь, чуть придерживая аганка – здесь всегда толпился народ, может, что-нибудь новенькое удастся услышать. Впрочем, хорошо, что теперь Рида слушает и выбалтывает квиринкам все городские сплетни. В центре площади высился идол Нинная Акоса, Ильгет чуть отвернулась, в общем-то, она нейтрально относилась ко всяческим народным верованиям, но этот их Верховный Дух уж очень неприятен стал в последнее время. Ниннай Акос, вырезанный из дерева, покрытый крашенными охрой орнаментами, с орлиным носом и типичным гэллийским лицом, наверное, привел бы в восторг квиринских этнографов... впрочем, здесь наверняка уже были экспедиции.

Вскоре Ильгет выехала за пределы города и пустила аганка по каменистой дороге ровной, размашистой рысью.

Часа через два она миновала рощу Стер, в которой, по слухам, водились упыри, поднялась на небольшое каменное плато и спешилась. Медленно прошла вдоль скальной гряды, держа аганка в поводу. Остановилась у зарослей дикого винограда, оплетшего скалу. Активировала спайс на запястье и произнесла негромко.

– Спеши же, охотник усталый, в тобою покинутый дом.

И услышала знакомый веселый голос.

– Цветок распускается алый под черным кипящим котлом.

Заросли раздвинулись, и среди зелени появилось довольно сияющее черноглазое лицо – Гэсс.

– Айре, Иль! Заждался уже. Тоска смертная.

– Ох уж, – сказала Иль, привязывая аганка, – тоска тебе... поработал бы там за нас, сам бы в лес запросился.

Она вслед за товарищем нырнула в темно-зеленые заросли, нагнув голову, вошла в подземную небольшую пещерку.

– Как там жизнь-то у вас? – спросил Гэсс, – садись вот сюда... жрать хочешь?

– Да как тебе сказать... давай чего-нибудь. Сиккарга есть?

– Все есть.

Гэсс поставил перед ней баночку консервов.

– Сейчас чай разогрею.

Он включил портативную кухню.

– Ой, как вкусно... здешняя еда... она, знаешь, на один раз поесть – конечно, интересно, даже очень. А вот постоянно...

Ильгет с аппетитом поглощала нежную сливочную ванильную массу.

– Рассказывай давай. А то у меня тут, сама понимаешь, все общество – это птички. С утра выйдешь, чирикают – аж в ушах звенит.

– Я расскажу, Гэсс, только вот что сначала... Тут, говорят, через четыре дня гроза ожидается с сильным ливнем.

– Да? Откуда такие сведения? Впрочем, сейчас свяжусь с ребятами, проверю...

– Проверь, и вот что – нам нужно, чтобы никакого ливня не было. И грозы.

– Ясно, – произнес Гэсс, – операция «Старый осел». Ну ладно, ландер на месте, тучу распылить – никаких проблем. Если будут изменения, сообщите...

– Сообщим, не беспокойся. У нас сыворотка антивикотная кончается.

– И у меня не так много. Я тебе сегодня всю отдам и на орбиту сообщу. Думаю, через неделю будет новая партия. Ты у меня заночуешь сегодня?

– Да ты с ума сошел, Гэсс... Иволгу там сожрут эти больные с потрохами.

– Ну вот, – заныл Гэсс, – я-то думал, хоть пообщаемся... скучно же.

– От скуки не умирают, – резонно заметила Ильгет, – ну пару часов я могу у тебя остаться...

– Ну и то... ладно. Рассказывай, что там у вас в городе.

Через два часа Ильгет попрощалась с Гэссом и выехала на дорогу, с двумя огромными переметными сумками, прицепленными за горбом аганка.

Крупные яркие звезды, приятно мерцающие сквозь атмосферу, заполонили небо неровной сыпью. Ночью ехать опасно, но Ильгет – тэйфи, ей можно все, за пазухой коты уютно лежал бластер. Почему бы и не пострелять молниями... Если только дэггер встретится, но и на этот случай есть ручные спикулы. Да и не летают здесь дэггеры открыто. Пока еще.

Аганк медленно ступал по каменистой белой дороге, кремни блестели в свете двух лун, красноватого Агрида и таинственно-молочной Феары. Все вокруг затянул ночной непроницаемый мрак, небо и землю, только звездная россыпь, да две луны, да дорога, уходящая в гору, светились во тьме. Ильгет казалось, что едет она по этой дороге, среди ночной тишины, прямо к звездам, а может быть, она уже в Пространстве скачет на сером коньке-горбунке, и этот ветер, ласково касающийся волос – невидимый звездный ветер.

Благодарю тебя, Господи, подумала Ильгет, за то, что Ты создал все эти миры, и звезды, и вот эту дорогу, и за то, что Ты дал мне счастье видеть все это, и вдыхать ночной тревожный воздух, и знать, что в конце пути я встречу Иволгу.

Она думала об Арнисе. И о Пите. Как-то он сейчас?

Арнису сейчас наверняка приходится нелегко. И так будет еще год. Господи, какую же ношу он на себя взвалил... Гэсс сказал, что Арнис уже смог передать на орбиту – все благополучно, он уже работает на подземной биофабрике. Подумать-то страшно. Как вспомнишь эту фабрику – но Ильгет там работала через двое суток, все же была возможность отдыхать, уходить, забывать об этом кошмаре. А у Арниса не будет даже возможности увидеть солнце, как и у всех пленных, рабов, сосланных под землю. Долго там не живут, но Арнис – выживет. Если только не случится чего-нибудь из ряда вон выходящего, он выживет. Он здоровый, крепкий и молодой. Господь на его стороне. Но Боже мой, как ему, наверное, сейчас тяжело.