Ольга Ларионова - Лунный нетопырь

— Рыбий глаз! — повелел король, щелкнув пальцами.

Омерзительно мохнатый свянич, крутившийся возле королевских ног, метнулся к галечной куче, так что камешки брызнули во все стороны; через секунду он уже мчался обратно, зажав что-то в устрашающих своих жвалах.

— Соблаговоли взглянуть, юная мона, на этот обыкновенный восковичок, — Алэл принял у него поноску и продемонстрировал принцессе невзрачный полупрозрачный камешек, что-то среднее между горошиной и очень скверной жемчужинкой; затем вернул его свяничу.

По новому щелчку резво подбежал второй мохнатик, чернополосый как шмель, присел напротив первого, уставясь ему прямо в глаза. Два барана, да и только. Но тут между двумя парами выпуклых фасеток протянулись какие-то мерцающие нити, послышался нарастающий зудящий звук, точно приближалась пара шершней. Алэл небрежно кинул полосатику алмаз, тот поймал его на лету, точно собачонка, и ловко упрятал себе под брюшко; первый последовал его примеру и тоже упрятал под себя свою галечку. Алэл вскинул руку, рисуя в воздухе какой-то магический знак, и тут же оба свянича засучили подогнутыми под себя лапками, как это делают пауки, заматывая плененную муху в паутинный кокон: глаза шмелевидного владельца алмаза засверкали радужными искорками, шерстка на перетянутой по-жужеличному спине поднялась дыбом, с нее снялось и слетело в сторону колечко не то дыма, не то пара; но тут первый насекомый чудодей взвился на задние лапки, и принцесса увидела поблескивающий на темной земле алмаз — точную копию земного.

— Осторожно, — предупредил ее естественное движение Алэл, — он еще горячий.

— Так же весь берег алмазами засыпать можно! — простодушно восхитилась принцесса.

Не стоит, ходить будет колко. Так что пусть уж диковина сия только тут и тешит глаз игрой своей искрометной. — Он нагнулся, поднял новоявленную драгоценность. — Вот, прими от меня на память о той силе, какую дает власть над земной стихией. Да не бойся, остыл он.

Мона Сэниа приняла еще теплый дар с поклоном, замялась.

— Если тебе еще что-нибудь надобно, не смущайся, проси, владетельная мона, — благосклонно улыбнулся король, по-простецки обтирая руки о холщовые штаны. — Я не могу поделиться с тобой секретами наследственной магии, которой владеют только короли Первозданных островов, но если тебе хочется еще полюбоваться…

Она нетерпеливо переступила с ноги на ногу: о великий маленький король, да не позволят черные небеса Вселенной никому объяснить тебе, какой же ты хвастун и зануда!

— Прости меня, искуснейший из всех чародеев, но я и так до глубины души потрясена и твоим мастерством, и твоей щедростью, — торопливо проговорила она, — но просьба моя совсем другого свойства. Внизу, в покоях твоей королевы, меня дожидается моя прислужница с чужеземным младенцем, которого исцелила мудрая Ушинь. Не позволишь ли им еще немного побыть в твоем гостеприимном доме, пока я слетаю туда, где меня ждет неотложное дело?

— Дома королей открыты друг для друга, — торжественно возгласил Алэл, и принцессе показалось, что за этой велеречивостью скрывается легкое недовольство; но он не по-королевски, как-то застенчиво улыбнулся, и в голосе его зазвучала мягкая грусть. — Над тобой не властно время, юная мона: ты сейчас похожа на девочку, которая отпрашивается у строгого опекуна в ближайший лесок за горсточкой земляники…

— Если мне попадется земляника, я обязательно поделюсь с тобой, мой добрый друг и наставник!

Вырвалась наконец-то!..

И уже с вершины невестийской горы, где в потаенной пещерке кроме оружия ее ждало запасное сиреневое платье, она неодобрительно скосилась на торопливо растущий ослепительный горбик только что взошедшего солнца. Скорее, скорее… Она чуть не оборвала змеиный ремешок, по здешним обычаям наматывая его на правую руку. Скорее!

Кажется, она успела: Горона в полуосвещеной ротонде еще не было, вода и кучки сушеных плодов стояли нетронутыми. Сэнни откинула одну из циновок, прикрывавших то ли двери, то ли ниши, и ей открылся бесконечный мерцающий лабиринт, образованный небольшими арочками на витых колоннах; с каждой дуги что-то свешивалось — или крошечный светильник, или чуткий колокольчик, или просто связка стеклянных бус. Легкого ветерка, поднятого движением циновки, было достаточно, чтобы все это заколебалось, зазвенело; смутные очертания каких-то безногих фигур стремительно скользили над полом, возникая на пустом месте и так же загадочно растворяясь в полумраке…

Тебе — сюда.

— Горон? — вполголоса позвала она, и лабиринт наполнился отраженным холодным позвякиванием бесчисленных стекляшек.

Было ясно, что незаметно пройти здесь невозможно; только вот каких сторожей может встревожить столь нежный сигнал?

Извечное любопытство, подкрепленное уверенностью в том, что никакие волшебные напасти не могут причинить вреда ей, носящей в своей крови частицы живой воды, в который уже раз толкнуло ее вперед раньше, чем она удосужилась предугадать последствия такого шага; но бледный безногий призрак промелькнул на сей раз так близко, что она невольно подалась вперед и, проскользнув в глубину загадочной круговерти, попыталась поймать хотя бы обрывок этого серебристого тумана…

В следующий миг что-то острое и в своей отточенности отнюдь не волшебное царапнуло тыльную сторону ладони, и принцесса отскочила в сторону, прижавшись к витому столбику; покачивающийся на тоненькой цепочке кораблик-светильник позволил ей заметить капельки крови, выступившие вдоль неглубокого пореза. Так. Мог бы предупредить, неслышимый мой, что никакой магии тут и в помине нет.

Естественно. Но тебе стоило все-таки меня спросить.

Ой, не до вопросов. Хотя — если здесь не пахнет чародейством, то откуда призраки?

Ты — женщина. Как же ты не догадалась, что это зеркала?

А ведь так оно и есть — огромные жесткие листья, отполированные до зеркального блеска, понавешаны тут на каждом шагу; беззвучно вращаясь в мерцающем полумраке подземелья, они дразнят пришельца его собственным мимолетным отражением, чтобы в следующий миг, повернувшись тончайшим (и смертельно острым, как она уже испытала) ребром, загадочно исчезнуть из вида. И магии ни на маковое зернышко.

Что ж, если здесь не пройти (да и куда?), то остается только вернуться в ротонду и там дожидаться своего проводника.

На дорогах Горона обратно не поворачивают.

Она все-таки обернулась: за спиной точно такое же поблескивание светильников, коловращение зеркал и стекляшек и ни малейшего намека на возврат в так легкомысленно оставленное убежище. Если отбросить возможность улизнуть отсюда по-джасперянски (а вдруг Горон наблюдает за ней из какого-нибудь тайника), то единственный способ спастись — это прижаться к полу и ползком, извиваясь как гусеница, между этими беспорядочно понаставленными арочками, добраться до ближайшей стенки. Только очень уж не хочется…