Андрей Плеханов - Граница джунглей

– На нашем языке тоже. Наши языки похожи. Я понимаю тебя все лучше и лучше.

– Покажи мне свой дом, Хилати.

– Смотри, Выдра.

Дикобраз, которого Выдра отныне стал называть Хилати, скинул добычу с плеча, подошел к дому, раздвинул ветви, открыл вход и шагнул внутрь. Теперь Выдра мог разглядеть устройство жилища. Внутренние стволы были вырублены, остались только стены из внешних стволов и переплетенных ветвей. Света внутрь дома попадало немного, но свистуна это нисколько не смущало - похоже, он видел в темноте куда лучше, чем обычные люди. Пол был застлан толстым плетеным матом, и на нем сидели две весьма очаровательные женщины. Они улыбнулись, радостно защебетали, и Выдра оторопел в очередной раз.

Глаза у женщин были желтыми, деградантскими, с вертикальными щелями зрачков. Но у них не было клыков. Зубы их выглядели вполне обычно, по-человечески.

– Эй, Хилати, - спросил он Дикобраза почему-то шепотом, словно боясь, что женщины услышат его и обидятся. - А что у них с зубами? Почему они не такие длинные и острые, как у тебя? Они что, не яхи?

– Они мои жены, - не без гордости сказал Хилати, - Красивые, да? Я сам очень красивый, и жены у меня красивые, и дети красивые. А у женщин не бывает таких зубов, как у мужчин. У женщин зубы маленькие - как у анчанчу.

«Половой диморфизм», - подумал Выдра, вспомнив курс биологии. Почему-то в голову его пришли мандрилы - самки у них тоже выглядят скромнее и миролюбивее, чем самцы.

Самки яхи выглядели что надо. Две миниатюрные индейские девушки лет двадцати пяти, с коротко обрезанными волосами, совершенно голые, поднялись на ноги и с веселыми трелями бросились Дикобразу на шею, прижались к нему стройными горячими телами спереди и сзади. Мужской орган Выдры немедленно вскочил по стойке «смирно». Выдра почувствовал, что еще минута, и он испачкает новый спальник…

– Хилати, брат, - едва не заорал он, - пойдем наружу, что-то мне жарко!

– Ты боишься излить семя? - простодушно спросил Дикобраз.

– Да боюсь!

– Hе бойся. Ты не сможешь излить семя в моих жен, и я не смогу, Потому что моих жен больше нет. Их убили. Когда анчанчу забирали меня, жены кричали и дрались, и их сожгли огнем, и четверых моих детей тоже сожгли, и овец тоже. Вот, смотри, что с ними стало.

Картинка сменилась, Хилати оказался на краю поляны. Связанный, он катался по траве и бился в судорогах, пытаясь освободиться от пут. Метрах в пяти от него пятеро анчанчу в синих скафандрах методично, хладнокровно избивали ногами двух женщин. Четыре окровавленных детских тела распластались неподалеку - они казались мертвыми. Один из «жуков» направил ствол черной трубы на жилище Хилати и выстрелил. Пламя охватило живой дом-дерево, взвилось до небес, взметнулись клубы дыма. Анчанчу схватили женщин, избитых до полусмерти, но еще живых, поволокли их к костру и швырнули в огонь. Один из детей пришел в себя приподнялся и громко застонал…

– Хватит! - умоляюще зашептал Выдра. - Хватит, Хилати, не показывай мне это! Я не могу это видеть!

– Почему же? - холодно просвистел Дикобраз, сворачивая душераздирающую картину. - Ты ведь сам анчанчу, Выдра, и ты любишь убивать. Ты пришел сюда, чтобы убить всех яхи, и уже убил одного из нас, задушил его, и убил бы меня, если бы я не поймал тебя первым и не дал тебе листьев. А еще я слышал твои мысли и знаю, что ты убил многих анчанчу…

– Я не убью больше ни одного яхи. И не все анчанчу плохие. То, что делают с вами, - неправильно Нам нужно вырваться отсюда, найти хороших людей и рассказать им обо всем. И тогда все будет хороши.

– Мы не сможем уйти отсюда, все умрем здесь Отсюда нельзя уйти, потому что это место сторожит синий огонь - он сжег двоих яхи, когда они хотели уйти. И ты умрешь, Выдра, потому что ты хорошим человек. А анчанчу убивают хороших - так им велит небо.

– Смерть - лишь ворота, за которыми открываются тайны, - вспомнил Томас слова отца. - Не страшно умереть, Хилати. Страшно, если плохие анчанчу будут дальше убивать вас и жечь огнем ваших жен и детей. Мы должны делать то, что нам нужно делать, - таков наш путь.

– Я опять не понимаю тебя, ты думаешь странно, - Хилати раздраженно стукнул кулаком по пилу. - Я могу взять тебя с собой, увести и спрятать. И, может быть, плохие анчанчу не найдут нас. Они не любят лес, плохо понимают его. Ваш лес большой, мы будем долго прятаться от анчанчу, а потом они уйдут.

– Меня не спрячешь, - Выдра постучал ногтем по телетранслятору на предплечье. - Эта штука покажет плохим людям, где я нахожусь. Она кричит, и анчанчу слышат ее голос.

– Тогда я не знаю, что делать.

– Я тоже, - признался Выдра. - Но еще pаз обещаю, что больше не убью ни одного яхи. Я сделал выбор, брат.

– Йуспаарамассси, - прошепелявил Дикобраз в ответ.

Утро началось как обычно: голос Нортона громко скомандовал подъем, Выдра проснулся и обнаружил, что, мягко говоря, нездоров. Он плохо выспался (полночи проговорил со свистуном), его раны и ушибы и не думали заживать. Бутылка вина, выпитая вечером, тоже не добавила здоровья. Вряд ли Выдра смог бы победить сейчас свистуна обычным образом, в бою без оружия. Но это не имело особого значения, потому что Томас больше не собирался убивать свистунов - ни одного в своей жизни.

– Шеф, я плохо себя чувствую, - сообщил Выдра. - Думаю, сегодня я не смогу пойти на работу. Дайте мне больничный на недельку… нет, лучше на две. Кстати, я не возражаю против госпитализации. Оплата больницы - за мой счет, я не привередливый.

– Уанапаку, сукин сын, вставай немедленно! - рявкнул Нортон так громко, что голову Выдры прошил кинжальный импульс боли. - Ты задолбал меня, Уанапаку, мать твою, своими дурацкими шутками! Неужели ты еще не понял, что отлынивать здесь бесполезно? Мы дали тебе все, что ты просил, ты живёшь как у Христа за пазухой, спишь в хорошей палатке, жрешь и пьешь вволю, доктор к тебе приезжал деньги тебе каждый день капают приличные, а ты все выпендриваешься, треплешь мне нервы! Хочешь всего лишиться? Я тебе это устрою. Даю пять минут на то, чтобы встать и приступить к завтраку, иначе приеду сам, набью морду и выкину тебя на хрен в ближайшую лужу - живи там. Ты понял?

– Понял, - сказал Выдра, повернулся на бок, положил руку под щеку и смежил веки. Блаженствовать ему оставалось совсем недолго, так почему бы не поваляться в свое удовольствие в последние минуты перед очередными большими неприятностями?

Ровно через пять минут Нортон гаркнул снова:

– Почему лежишь, Уанапаку, мать твою? Человеческих слов не понимаешь? Я наказываю тебя - сегодня пойдешь работать без завтрака!

– Слушай, Джонни, а откуда ты знаешь, что я лежу? - не открывая глаз, спросил Выдра. - В моей палатке, смею заметить, нет ваших шпионских вертолетиков, Может быть, я давно уже наяриваю ветчину с рисом и дрожу от желания пришибить очередную внеземную обезьяну?