Эдвин Табб - Ветры Гата

Это было достаточно много. Это в десять раз превышало скорость передвижения отряда принца, шагавшего где-то впереди него по диким и незнакомым местам. Он должен был догнать принца и даже позволял себе тратить время на поиски и проверку различных следов.

Он шел быстрее в десять раз – но теперь ему нужно было более чем в десять раз больше энергии.

Приняв препарат медленного времени, человек может умереть от голода в течение нескольких часов.

В комнате было очень тихо, мягко светили лампы, и в воздухе вместе с приятным ароматом специй улавливался запах антисептика. Матриарша отдыхала на надувном матраце, напоминая мумию своей неподвижностью и следами старости на лице. Ее бок был обмотан бинтами, и введенные в кровь лекарства медленно растекались по ее телу. Она не чувствовала никакой боли и никакого беспокойства. У нее было странное чувство, что разум покинул тело и теперь она может размышлять над событиями как посторонний, совершенно объективный наблюдатель.

Она думала о Дюмаресте и о том, что он сказал.

Он ничего не знал о зеркале и его секрете, так почему же он так заинтересовался тем, откуда она узнала о том, что происходило между ним и ее воспитанницей? Он имел в виду что-то совсем не связанное с зеркалом. Кажется, он пытался сообщить ей что-то важное. Он…

Она открыла глаза и увидела стоявшего перед ней Дина.

– Моя госпожа. – Его голос был бесстрастным, таким же, как его лицо и одежды. Он стоял в ногах кровати, высокий, в алой униформе, капюшон отбрасывал на лицо резкие тени. Машина из плоти и крови, незамутненная эмоциями. И затем она вспомнила.

– Ты! – Ее голос стал шепотом. – Ты знал, что происходило между ними, ты мог сказать об этом девушке.

– Моя госпожа?

– Ты был со мной и смотрел в зеркало. Как раз перед атакой фигрии. Ты… – Она внезапно замолчала и увидела, как все отдельные кусочки складываются в картинку, каждый кусочек согласуется с соседними и вместе они составляют невероятное целое. – Это должен был быть ты. Никто другой не мог бы устроить подмену. Никто другой не смог бы рассказать ей все, что ей нужно знать. Ты!

Он стоял молча, ожидая.

– Ты убил ее, – прошептала она. – После того, как она напала на меня, ты убил ее. Ты должен был заставить ее замолчать ради своего спасения. Живая, она могла бы сказать слишком много. – Ее высохшая рука царапала покрывало. – Но почему? Почему ты, кибер, принял участие в такой интриге?

Его глаза были холодными и непроницаемыми, лицо казалось высеченным из мрамора.

– Власть? Богатство? Честолюбие? – Она шепотом называла причины, которые могли бы заставить нормальных людей совершить такие действия, и знала, что ни одна из них не соответствует действительности. Кибер не был нормальным человеком. – Но у тебя ничего не получилось! – сказала она с торжеством. – Ты проиграл!

– Из-за Дюмареста, – согласился он. – Из-за неизвестного фактора. Я однажды говорил вам, моя госпожа, что я не являюсь непогрешимым. Всегда существует какой-то неизвестный элемент, который также надо учитывать. Но если бы не было этого путешественника, твоя воспитанница была бы мертва, и ее подмена стала бы твоей наследницей на троне Кунда.

– И поэтому ты пытался убить его? Должно быть, именно ты нацелил фигрию – или приказал своим агентам сделать это. Должно быть, они пытались сжечь его лазером в походе и заколоть его во время бури. – Она замолчала, ее грудь потяжелела и похолодела от осознания того, как близок он был к успеху.

– Зеркало, – прошептала она. – Ты собирался изменить его настройку, но я не дала тебе этой возможности. У тебя не было времени. Дюмарест раскрыл заговор раньше, чем ты сделал то единственное, что могло опровергнуть его слова. – Вопрос без ответа все крутился в ее мозгу. – Но почему? Почему?

У него не было никакого намерения давать ей ответ. Планы Киклана охватывали всю Вселенную, и правители были в них простыми пешками, которые должны были передвигаться в соответствии с великим замыслом. Леди Тос была независимой и не любила киберов. Ее подмена, подготовленная годы назад, была сговорчивей и лучше, почти совершенно безошибочно предсказуемой. Больше этого он не знал и не пытался догадываться.

– Я погублю тебя! – Гнев ожесточил ее тонкий голос. – Я покажу всем, что представляешь из себя ты и твой Киклан. Больше никогда вам не будут доверять. – Ее рука поднялась и задрожала, когда она указала на дверь. – Иди!

– Нет, моя госпожа.

– Ты осмеливаешься?..

– Если вы закричите, стражницы не услышат вас. – Он коснулся браслета на своем запястье. – Нас окружает конус тишины. Но вы ничего не скажете, ничего не сделаете. Если вы попытаетесь погубить меня, то я буду вынужден разгласить некоторые факты о вас и вашей воспитаннице. Например, о том, что вы и она близкие родственницы.

– Ты лжешь!

– Нет, моя госпожа. Девушка – дочь твоей внучки, той, которую вы поместили в безопасное место, вступив на трон Кунда. Она должна была быть убита. Никакой Матриарше Кунда не разрешается иметь потомство, и вы знаете этот закон. Однако вы сели на трон и сохранили как ваш любовный роман, так и его результат в тайне. Сейчас вы намереваетесь сделать ее вашей наследницей. Если правда станет известна, то это будет запрещено. А это правда – я могу доказать.

Он промолчал, взглянув вниз на нее.

– Ваше молчание за мое молчание, моя госпожа. Кажется, это достаточно честный обмен.

Она была беспомощна сделать что-либо другое, кроме как согласиться.

Принц Эмменед безнадежно заблудился. Он стоял в кругу своих охранников и проклинал их, судьбу, отсутствие проводников и все и всех, кроме себя самого. Охранники слишком замерзли, чтобы спорить, были слишком испуганы, и поэтому только жались друг к другу для взаимной защиты. Вокруг них мороз схватывал землю, набрасывал узор инея на ледяные валуны, и даже танцующие в темноте тени казались угрозой.

– Двигайтесь! – вопил принц. – Двигайтесь! Идите!

Его слова доносились неясным эхом к человеку наверху. Дюмарест перегнулся через валун и смотрел вниз на раскачивающиеся огни и неподвижных людей. Он изнемогал от усталости, от которой болели кости, от которой оцепенел разум и по сравнению с которой даже скребшийся в его желудке голод казался незначительным. Он прошагал бесчисленные мили, борясь с непрерывным давлением истощающего силы ветра, отвлекаясь в стороны по ложным следам, кружа по этой равнине, взбираясь и поскальзываясь, и с трудом пробираясь через камни и лед. Он не раз падал, разорвал одежду и получил ушибы и кровоподтеки. Теперь его лицо представляло собой маску из крови и грязи. И вот, наконец, он мог отдохнуть.

Но ненадолго.

Он рывком пробудил себя на грани засыпания, быстро заглатывая воздух, чтобы прочистить легкие, желая почувствовать хотя бы немного холод этого края. Вместо этого он изнемогал от жары, вырабатывающейся из-за увеличенной в сорок раз скорости жизни. Ничто не могло помочь ему в борьбе с изнурением, накопившимся от многодневного похода без отдыха. Для него было невозможно представить, что в нормальном времени он шел по равнине в течение всего лишь нескольких часов.