Шервуд Смит - Феникс в полете

Она вошла в гардеробную, переоделась в легкий шелковый халат, потом остановилась в нерешительности. Хотя на протяжении всего дня она не заметила ничего и никого необычного, она знала, что в её спальне уже ждет наготове убийца, спрятавшись в старой раздаточной нише за древним ковром с Шарванна. Воздух в спальне казался каким-то необычным... заряженным?

Сегодня она плавала обнаженной в бассейнах атриума, прекрасно зная, что бесшумные и почти никогда не показывающиеся на глаза слуги Семиона подглядывают за ней в отсутствие господина. Сара хмуро улыбнулась. Убийца, несомненно, без труда пробрался на место: она кожей ощущала давление невидимых глаз, а это значило, что по дороге к ней в покои убийце не встретился никто.

Она хотела смерти Семиону, и она хотела выбрать момент, когда это случится. И это должно было произойти у нее в спальне – именно там, где она восемь лет умирала каждый день.

И Керульд хочет, чтобы она спасла его? Чтобы зло побеждало и дальше? Она горько улыбнулась, входя в спальню и присаживаясь за старый, еще из резного дерева стол.

Что там говорил Керульд? Эсабиан Должарианский? Она вспомнила теперь что-то насчет нападения на Панархию, когда она была еще совсем маленькой. Возможно, поэтому Мартин, ненавидевший Семиона почти так же сильно, как она сама, хотел сохранить ему жизнь. Семион командовал флотом.

Все сыновья должны погибнуть, и панарх, несомненно, тоже.

Она невидящим взглядом уставилась на стол, только сейчас вспомнив, что есть еще и третий сын, Брендон, с которым она ни разу не встречалась. На что способен он? Она вспомнила, какой гордостью светились глаза Галена, когда он рассказывал о гениальности своего младшего брата – несмотря даже на какой-то там скандал, в результате которого Брендона исключили из Военно-Космической Академии десять лет назад. Впрочем, с тех пор Брендон занимался преимущественно тем, что подавал своими эксцентричными выходками повод для новых скандалов.

Она тряхнула головой, борясь со слезами, что жгли ей глаза. Будь прокляты они все. Если Гален мертв, с ним умерли и счастье, и жизнь, и её смысл. И Мартин еще хочет, чтобы Семиону оставили жизнь... Чтобы не допустить смены одного зла другим? Семиону не жить, не торжествовать.

Мужские голоса: внизу, в прихожей.

Она подняла голову, узнав в доносившемся смехе знакомые жесткие нотки. Семион всегда выезжал только в сопровождении полудюжины офицеров в полной форме, обращавшихся вокруг него как мелкие планеты вокруг солнца.

Сара взяла перо, окунула его в чернильницу и начала писать что-то наугад. Она быстро освоила аристократическую манеру писать собственные письма – как изящно, как занимательно! И как экстравагантно – посылать клочок бумаги через звездные системы! Но сейчас она писала не письмо; он должен только видеть её позу, а времени прочитать через плечо, что она пишет, у него уже не будет.

Она услышала тяжелые шаги его сапог по мраморному полу и улыбнулась.

«Прости, Мартин. Твои новости только укрепили мое решение».

Семион вошел в комнату.

– Добрый вечер, Сара. Весь переполох – всего лишь обычная глупость высокожителей. Мы не обнаружили в том секторе и следа рифтеров. Этого сопляка Уортли надо заменить, на этот раз на кого-нибудь из нижнесторонних.

Его рука уже расстегивала на ходу пуговицы черного мундира, и Сара, взволнованная приближением развязки, с усилием напустила на лицо холодно-безразличное выражение, все эти восемь лет служившее ей единственным щитом.

И все же до конца ей это не удалось. Жесткий взгляд Семиона скользнул по её лицу, и тонкие губы сжались.

– Что-то случилось, дорогая?

Она даже не размышляла, слова сами срывались с её языка.

– Послание... Галена вызвали на дуэль!

Семион испустил свой негромкий, ехидный смешок.

– Гален, похоже, так ничему и не научится: чтобы отделаться от тех, кто надоел, достаточно заплатить. Так куда меньше шума.

– Но это Сантин – сын Архона Шракина – вызвал его, и прилюдно...

– А что ты хотела – чтобы это был рифтер? – Семион пожал плечами, медленно ощупывая взглядом её тело. Она прижала локти, не пытаясь больше скрыть дрожь.

– Значит, надо заплатить немного больше. – Он слабо улыбнулся, протягивая руку и стискивая пальцами её руку чуть выше локтя, чтобы повернуть лицом к себе.

– Но, в-возможно, это з-заговор, Семион!

– Как ты думаешь, дорогая, зачем я приставил к нему охранников? Если он сам не сможет уладить дело, это сделают они. Но откуда ты все это знаешь? Уж нету ли у тебя своей маленькой шпионской сети?

От издевательской снисходительности в его голосе весь её страх исчез куда-то, сменившись лютой яростью, что наполнила все её тело новыми силой и решимостью. Она улыбнулась прямо ему в лицо и положила руки ему на плечи, подтолкнув так, что спина его теперь почти прижималась к ковру. Его пальцы шарили по её телу, потом начали раздвигать халат.

– Можешь ты хотя бы на время выбросить Галена из головы? Я требую твоего внимания...

Слова сорвались с её языка, оставив во рту редкий, потрясающий привкус: изысканный привкус мести, выдержанной восемь лет.

– Как тебе хочется, – произнесла она. Пароль, которого ждал её убийца.

Она с жадностью смотрела, наслаждаясь тем, как издевка на его лице сменилась легким удивлением от неоконченной фразы. Она услышала тихий хлопок; удивление на лице его усилилось, на нем промелькнула боль, а потом глаза утратили всякое выражение, мертвые пальцы скользнули по её груди, и он рухнул на пол.

Мгновение спустя убийца откинул портьеру и остановился лицом к ней, все еще держа в руке лучемет. Между ним и Сарой поднималась в воздух тонкая струйка дыма из маленького обугленного отверстия в спине Семиона – словно жертвенное благовоние нелюбимому богу. Убийца был на пару лет моложе ее, но глаза его были холодными глазами психопата, и лицо его было бледно, словно он всю жизнь провел в темноте, в потайных ходах, куда не попадает солнце. Взгляд его скользнул в распахнутое «V» её халата, открывавшее её тело до живота. Она не пошевелилась, чтобы запахнуть его, ибо прочитала уже в его глазах то, что произойдет сейчас и что ей надо делать.

Она подняла руку откинуть волосы со лба, улыбаясь ему призывно, наблюдая за похотью в его взгляде, скользнувшем за движением её халата. Она чуть выдвинула бедро вперед и заметила, как напряглась его рука, сжимавшая лучемет.

– Мне сказали убить и тебя, – произнес он хриплым от желания голосом.

– О, прошу вас, – промурлыкала она, словно читая по тексту драмы. – Я сделаю все...

Мысли его отражались на лице так же ясно, как если бы он говорил вслух. Он не выпустил из руки своего лучемета, даже овладевая ею, здесь же, на кровати, рядом с мертвым телом Эренарха. Под конец она зажмурилась с мыслью: «В последний раз».