Кристофер Сташеф - Расплата

— Представляете? Эта нахальная «Сартха» шла прямо на нас. Я полетел ей навстречу, тогда кот развернулся и помчался к луне. Не отпускать же его было! Черт его знает, что он мог натворить, правда? Напасть, например, на десантный корабль с ранеными… Я погнался за ним и сделал его.

Ясон, не говоря ни слова, глядел на него.

— «Сэйбр» добрался нормально? — начиная нервничать, спросил Кевин.

— Ты мне голову не морочь, — негромко, но с угрозой в голосе сказал Ясон. — Тебе было поручено прикрывать товарищей, а ты их бросил и погнался за «Сартхой». Пока ты там болтался, трое килратхов воспользовались этим и уничтожили «Сэйбр».

Кевин опустил глаза.

— Экипаж?

— Помнишь Джима Конклина?

— Да.

— Хорошо помнишь? Больше ты его не увидишь — он погиб.

— А что с Гриффином и Тарку? — еле слышно спросил Кевин, стоя с опущенной головой.

— Их спасатели подобрали. Кевин молчал.

— Это ты убил Джима — тебе, видишь ли, слава понадобилась! Ослушался моего приказа, погнался за килратхом и бросил своих.

— Но, сэр…

— Не надо говорить мне «но, сэр», — почти мягко сказал Ясон, но что-то такое чувствовалось в его голосе, что даже члены палубной обслуги благоразумно обходили их стороной.

— Какого приказа, сэр? Я ничего не слышал, — тихо сказал Кевин.

— У тебя что, радио испортилось? Кевин кивнул:

— Меня немного подпалили.

— Расскажи эту сказку своей бабушке, а меня не проведешь. С тех пор как на свете существуют пилоты, они всегда так говорят, когда у них возникает желание плюнуть на полученный приказ. Так что не принимай меня за дурака.

Кевин вызывающе вскинул голову:

— А я считаю, что поступил правильно!

— Я отстраняю тебя от полетов. Твой истребитель я отдаю Нове, ее машина подбита.

— Черт возьми, да ведь она летать не умеет!

— Мне плевать, даже если она не способна пролететь через центр Кольцевой туманности! Если бы мне пришлось выбирать, я взял бы в напарники ее, а не тебя, — не выдержав, Ясон повысил голос. — Все, отправляйся в свою каюту и жди дальнейших распоряжений.

Побледневший Кевин тем не менее гордо вскинул голову и удалился, а Ясон вернулся в комнату подготовки пилотов.

— Что ты решил с Толвином? — спросил Думсдэй.

— Отстранил его от полетов до конца этой операции.

— Отстранил? И это все? Да этого ублюдка нельзя вообще к истребителю подпускать! Мы потеряли из-за него очень толкового парня и «Сэйбр»! Отстранил…

Только тут Ясон заметил, что рядом с ними стоит Спаркс.

— Какого черта, Спаркс?! — огрызнулся он.

— Сэр, механик, который занимается истребителем Одинокого Волка, только что сказал мне, что у этого парня снизу полетела вся система защиты, а от остальной брони осталось всего двадцать миллиметров. Его и вправду здорово поджарили.

— А радио?

— Не работает.

— Спасибо, Спаркс, и прости, что я на тебя набросился.

— Все в порядке, сэр. — Она озарила его своей лучезарной улыбкой и отошла к другим механикам, издалека наблюдавшим за ними.

Ясон вздохнул и посмотрел на Думсдэя:

— Я думаю, он посчитал, что, если разделается с этим килратхом, ему все простят. Только он ошибся. То, что он натворил, никакими подвигами не прикроешь. Конечно, если бы «Сэйбр» уцелел, он отделался бы дешевле. Я бы только отругал его, и все пошло бы по-прежнему. Да, но что ты думаешь насчет радио? Черт его знает, когда оно сломалось, может, до того, как он бросил «Сэйбр», а может — после, теперь не узнаешь. Это старый трюк. Все мы так поступаем, если хотим оправдаться, когда не оказываемся там, где должны быть.

Думсдэй с ухмылкой кивнул.

— Я думаю, в нем взыграл инстинкт охотника, — продолжал Ясон. — У всех у нас он есть, вот почему мы стремимся быть пилотами истребителей, а не таскать какой-нибудь чертов корабль в тыл и обратно или учить в летных школах прыщавых юнцов. Только мы научились справляться с этим инстинктом, держать его в узде, подчинять своему разуму, а иначе каждый из нас превратился бы во второго Маньяка.

— Конклина жалко.

— Людей на войне убивают, — сказал Ясон. — Еще одно письмо придется писать… Но многих отличных ребят мы сохранили. Честно говоря, я думал, что у нас будет в пять раз больше потерь.

— Все равно я считаю, что этот парень — избалованный наглец и напыщенный осел.

— Очень может быть, — ответил Ясон, — но мне почему-то кажется, что когда-нибудь из него может получиться чертовски хороший пилот.

— Господин Тхракхатх.

Он повернулся, чтобы взглянуть на вошедшего. Что-то случилось, он заметил это по выражению лица молодого воина. Тот еще не полностью овладел искусством скрывать свои эмоции, а это считалось обязательным для штабных офицеров.

— Продолжай.

— Мы только что получили донесение от командующего имперским флотом.

Посыльный положил на стол сложенный лист бумаги, в верхней части которого стоял красный треугольник — знак высшей степени секретности.

— Ты читал донесение?

— Я был одним из тех, кто расшифровывал его, сир.

— Теперь ответь мне на такой вопрос, Джа-мука, — сказал Тхракхатх, не сводя глаз с посыльного. — Ты шел сюда из центра связи или бежал?

— Шел, сир.

— Лжешь. Ты слишком тяжело дышишь. Посыльный не мог вымолвить ни слова.

— Теперь давай разберемся, что произошло на борту моего корабля. Ты бежал с взволнованным видом, а это недопустимо. Далее. Ты нес в руке донесение и, осмелюсь предположить, держал его так, чтобы бросался в глаза красный треугольник: чтобы все поняли, какая важная роль тебе отведена, ведь секретное донесение поручают отнести не всякому. Я прав?

Посыльный заколебался.

— Я не прав? — строго спросил Тхракхатх.

— Вы правы, сир.

— Прекрасно. Теперь ты отдаешь себе отчет в том, что случилось на борту моего корабля? Можешь не сомневаться, слух о том, что я получил донесение высшей степени секретности, в котором содержатся плохие новости, уже расползся по всему кораблю. Прежде чем закончится эта вахта, все две тысячи членов экипажа будут знать об этом. Возникнут всевозможные предположения о том, какое именно несчастье произошло в нашей Империи, слухи обрастут несуществующими подробностями, моральное состояние экипажа упадет, боеготовность — тоже.

Он замолчал, не сводя глаз с посыльного.

— И все из-за твоей ребяческой несдержанности и тупости.

Пристыженный посыльный опустил голову.

— О чем сказано в донесении?

— Наверно, вам самому надо прочесть его.

— Тебе известно его содержание. Осмелюсь предположить, что, как только ты покинешь мою каюту, на тебя со всех сторон обрушатся с вопросами. Ты не сумеешь скрыть своего беспокойства, а кое-кому и шепнешь по секрету о том, что написано на этом клочке бумаги, — чтобы пустить пыль в глаза, подчеркнуть свою значительность и, главное, чтобы произвести впечатление на некую особу женского пола…