Сергей Жарковский - Я, Хобо: Времена Смерти

Хан затянулся яростно. Странно, но не походило, что он, как глупый командир, назначил комиссара болванчиком для вымещения злости и досады и вымещает их. Хотя так выглядело. По-моему, и Мерсшайр думал так же, как я чувствовал, и не поворачивал козырёк назад. Не был Марк Рукинштейн глупым командиром… Обстоятельства были умнее.

Хан поднял флягу Блэк-Блэка, не вынимая окурка, глотнул уголком рта, утёр пролившиеся капли запястьем. Выплюнул окурок - словно пулю давеча.

- Темнишь, падаль образованная! - сказал без, подчёркиваю, напора, неприцельно.

- Иди ты, сэр Хан, в (…) [93]ещё глубже, чем мы все уже в ней! - ответил ему Мерсшайр. - Может, оттуда, из глубин, лучше разглядишь обстановку… Дашь оценки и рекомендации… Вы лучше бы мне хоть вкратце рассказали, как у вас так криво пошло. Салло начала, но…

- Расскажи ему, Колдсмит, - приказал Хан.

- Несколько пар близнецов… - сказала Колдсмит.

- Два-тройника, - возразил Никополов. - Я-точно-уверен. Два-тройника.

- Их было больше, - возразил Хан. - Трое выскочили из полутанка. Одного из них я присадил. Двое резали лошадей. Один стрелял со скалы по роверу. И двое напали на Салло и Блэк-Блэка. Эти тоже не ушли. И одного присадили Юпи с Планетой. Устоциного.

- Я-тоже-присадил-одного, - заявил Никополов.

- Верить-то я тебе верю, Боря, но за лошадей - спасибо, - сказал Хан. - Напомни мне потом, я тебе медаль в грудь вобью. Ты очень храбро сражался.

Никополов отвернулся.

- Мадлу и Веренику подстерегали за полутанком, - проговорила Колдсмит тихо. - Я была справа, я не видела - полутанк заслонял. Сзади заржали кони, Хан открыл огонь, в него попали сразу же дротиком. Тётушка Софья повернула ровер в нашу с Луной сторону…

- Нет-не-сразу, - перебил Никополов через плечо. - Она-хотела-выскочить-сначала…

Хан поднял голову.

- А как ты это видел, мой дорогой? - спросил он тихо, как Колдсмит. - Разве ты не отбивался от обслей в ложбинке с лошадями? Героически? И одного убил?

Мерсшайр фыркнул.

- Да что ты расчихался, Мерс?! - заорал Хан. - Приманиваешь кого?

- Подожди, лидер, - сказал Мерсшайр. - Подожди. Давай потом. Подробности все - потом, насморк мой - потом, ОК? Обсли напали ещё до того, как вы включили запись, я правильно?… И Судью вы не видели?

- Да, до того, - ответил Хан, закрывая глаза. - И Судью мы не видели. Естественно. Ясен (…) [94].

- И в ущелье вы даже не вошли? - настойчиво продолжал Мерсшайр. - Никто, ни один? Резали обслей, а потом отступали, ужаснувшись? Вас было девятеро, обслей - хорошо, восемь, и вы даже не вошли в ущелье?

- Не вошли, - подтвердил Хан. - Резали обслей и отступали в беспорядке, гонимые невыносимым наведённым ужасом. Ты записываешь, комиссар? Всё было, как ты сейчас… подытожил. Выслушав наши сбивчивые показания.

- Отчёт есть отчёт, лидер.

- Сука ты, Мерс, - сказал Хан. - Мразь. Слов, падло, нет, какая ты мразь. Не украсть, не покараулить, только оперы писать. Как ты был красный, так и есть ты он, сколько за тебя глоток не режь…

- Мы не на Марсе, - сказал Мерсшайр.

Хан молчал.

- Мы не на Марсе, Хан! - крикнул Мерсшайр.

- Заткнись, Мерс, - сказал Хан. - Я думаю о тебе. Не мешай мне.

Мерсшайр сплюнул.

- Обо мне? - спросил он. - Обо мне? Хан, у нас провал! Провал, Рукинштейн! Мы должны были сползать по-тихому. По-тихому мы не сползали. Кто-то нам полосу переполз. Со стрельбой. С ужасом. Девчонок потеряли, снаряжение потеряли, ПРО - потеряли, Марачук потеряли, время потеряли. Были от ущелья близко - прорываться даже не стали. Отошли. Нам прикрытие нужно теперь, Хан! Да все аномалы в системе уже на ходу сюда! ("Аномалы"?! Я не поверил своим ушам. Мерсшайр что, всерьёз это - про "аномалов"?) А нас осталось… Надо связываться с "Черняковым", Хан. Пусть спускают "Чернякова" в атмосферу. Прикрывают нас.

Но ведь уже связались. Крестоносцы же уже на орбите, подумал я. Они же сейчас слушают все их разговоры - по блику Мерсшайра. Почему Мерсшайр молчит об этом? Он ведь явно решил молчать… А я решил, что он и поскакал сюда - сообщить им, что они уже не одни, намекнуть, вопреки приказу этого "крестоносца" Шоса…

- Я согласна с Мерсом, лидер, - сказала Колдсмит. - Со всем уважением, лидер, но дело он говорит. Это ведь аномалы, местные. Это не те два несчастных мёртвых прика-десантника шевельнулись. Это были матёрые, обстарелые мертвецы. Не марсианские. С ужасом, со скоростью. Ты правильно приказал отступать.

Повязка на плече Хана белела - и чёрное пятно проступило на ней. Хан думал, дёргая толстыми щеками. В овраг боком спустилась Лейбер, за ней - Салло.

- Лидер, Блэк-Блэк меня сменил. По вашему распоряжению. Девочек похоронили, - доложила Лейбер. - Как плечо?

- Нормально, милая Луна… Колдсмит, подними-ка ты нашего уникума и сюда его, ко мне, доставь-ка, - сказал Хан. - Он у нас свеженький хобо, не пахнет. Понимаете меня?

- Ну зачем это? - с огромным неудовольствием спросил Мерсшайр.

- А вот так. Давай, Юпи, давай его.

- И следи за словами, прик! - сказал мне Мерсшайр грозно. - Очень грубый прик, - объяснил он недоумённо поднявшему брови Хану.

Колдсмит легко подняла меня с земли за ткань комба на плечах. Рук своих, связанных за спиной, я не чувствовал так давно, что уже и забыл, что они у меня когда-то были, руки. Колдсмит тряхнула меня, утверждая стоять, и подтолкнула. Грунт меня держал, на коне я перестал ехать. Я, шатаясь, подошёл к Хану и остановился над ним.

- Развяжи-ка его, Колдсмит.

- Приказ, сэр?

- Приказ, (…) [95]! Чего ты боишься? Мерсшайр же с нами. Нам ничто не грозит.

Мерсшайр фыркнул.

Они могли бы меня и не развязывать. Руки мои упали по сторонам тела пустыми воздушными рукавами.

- Садись, прик. Посади его, Колдсмит. Осторожней! Не поломай его… Как ты себя чувствуешь, уникум? - подпустив в голос заботы, спросил Хан. Как будто мы были товарищи. - Как, не тошнит тебя?

- Нет.

- Нет… ещё бы. Ты хоть сам-то представляешь, как тебе повезло, прик?

- Повезло - с чем? - спросил я - и вышло без звука.

- Даже грубить не можешь? Колдсмит, дай ему воды. А то я ни слова не понимаю, что он хрипит.

В зубы мне ткнулось горлышко фляги, и я сразу вспомнил, как меня поил Ниткус, я вспомнил Саула Ниткуса. И Очкарика, и шкипера Ван-Келата. И моего Хич-Хайка.

- Пей, клоник, пей, - сказал Хан. - Земная вода. Настоящая. Адаптированная, конечно.

Я сделал несколько глотков, эффективных, долгих, с задержкой. Очень хотел пить, а так - вода как вода. Ничего особенного. Без привкуса. Без какой-либо чудесности.

- Ну? Как? - спросил Хан.

- Никак, - сказал я. - То есть благодарю.

- Считай, я тебя сильно ударил в морду, - сказал Хан. - За пессимизм и непочтительность. Повторяю важный вопрос: ты понял, как тебе повезло?

- Повезло - с чем? - повторил я. Произносить слова, конечно, стало не в пример легче с промоченной глоткой. Никогда в жизни не хотел пить. Свои четыре литра в день всегда я всегда получал бесперебойно.