Сергей Жарковский - Я, Хобо: Времена Смерти

Кафу, конечно, тоже был в сложной ситуации. Но он вышел из неё - далеко и уже давно. Сбросил проблему в надриман, передал эстафету. Благо ему. Но нам-то теперь что делать? Наверное, Иянго был хорош в Касабланке, на своём посту заместителя главного врача Города по оборудованию… Наверное, был хорош, с ним было приятно общаться, на него, скорей всего, можно было положиться без оглядки. В Касабланке. В развитой колонии. Но не в Новой земле. Ещё безымянной. Здесь. Ныне - и надолго. Ближайшие двадцать лет…

Тем временем встал на подковках и в паре тысяч слов обрисовал состояние титана Дёготь, космач в своём Космосе. Титан внешне походил на разборную детскую игрушку "пирамида". На центральный осевой семисотметровый "ствол" были надеты четыре кольцекорпуса, сейчас закрытые, запененные, мёртвые. Трём из них предназначалось после установки "ствола" в рэк стать жилыми секциями Города с центробежной гравитацией, а четвёртое кольцо, громадное, диаметром в километр, было фокус-датчиком, основной деталью сетевого узла "Старт-Финиш". Трассу Земля - Дальний Космос образовывали двенадцать таких узлов (полуофициально - Колодцев). Главной целью конкисты Кигориу - Мьюкома было строительство и запуск в системе альфы Перстня Короля тринадцатого. Собственный римановый ход титан мог сделать небольшой - в двадцать световых минут, после чего ресурс ядерных двигателей исчерпывался навсегда. В своей речи Дёготь уверил собрание, что эти двадцать минут у экспедиции есть, до секунды. Он проверил, прозвонил, убедился. Гарантирует. Осмотр внешней обшивки завершён. Повреждений нет, фарфор чистый. Следы возгораний воздушных карманов во время прохождения зенита обнаружены в обитаемых объёмах секций таких-то, таких-то и таких-то, всего восемьдесят одно возгорание, ущерб косметический, а также в подпалубе подстанции 16-01 крупное возгорание привело к разрыву переборок и погибели (Дёготь так и сказал: "погибели") комплекта оборудования подстанции. Подстанцию исключили из контура, обойдя её временной магистралью по техническим стволам таким-то и таким-то. Перехожу плавно к свету. (На Дёгте был и свет титана.) Светом титан (а впоследствии и Город и Порт) обеспечивали два малых "токамака" и основной, гигаваттник. Один из малышей ("тока-мак-02") через три часа после запуска пришлось остановить. Дёготь долго рассказывал, почему пришлось. Прерывать его было бессмысленно. Все слушали. Шкаб поймал себя на возникшем желании кое-что законспектировать. Плавно от траблов "ноль-второго" Дёготь перешёл к гигаваттнику. Несмотря на отказ ноль-второго малыша, он, Дёготь, счастлив объявить, что все дефициты энергоснабжения титана ликвидированы с 15.21.02.01 МТС. Поведением токамака-большого он, Дёготь, доволен. Забор света с солнечных батарей прекращён, сейчас их консервируют и прибирают. Пожалуйте бриться и жарить тосты, сказал в заключение Дёготь. Когда он сел в кресло, все зааплодировали. Дёготь был космач в своём Космосе, но Шкаб посмотрел на часы и заметил, что Мьюком сделал это тоже.

Очередь была Фахты, но Шкаб, извинившись перед ним, попросил слова.

- Товарищи коллеги, - сказал он. - У меня есть предложение. Капитан Мьюком полтора часа назад официально объявил на финише нештат, ввёл коллегиальное управление. Со светом у нас порядок, но как у нас с воздухом, знают все. Время у нас - воздух. Как самый здесь серьёзный серьёз - по возрасту и опыту - я предлагаю провести совет по клубному протоколу. Как положено у нас на Трассе, я имею в виду, если кто не понял. Доклады - докладами, но флейм сегодня у нас уже мелькнул, и я предлагаю избежать его в дальнейшем. Аргумент: разве что-то изменит выяснение и демонстрация, сколь угодно эффектная, человеческого и даже служебного отношения каждого из нас к создавшейся ситуации? Это несерьёзно на Трассе, серьёзы. Это на потом, у меня в часовне или у Игоря Спасского в его часовне. Администрирование, товарищи! И планирование. А с администрированием и планированием у нас… пока неважно. Пора гасить эмоции и заняться делом сообща. Нуивот. Я сказал правду. Далее?

Мьюком молчал.

- Шкаб сказал правду, - произнёс из угла доселе молчавший Карен Ёлковский. - Как серьёз в серьёзе я принимаю сказанное.

- Товарищ капитан? - спросил Шкаб. Ёлковский его удивил.

- Ты сказал правду, - признал Мьюком. - Моя репутация не страдает, да и страдала бы - невелика важность. Я озабочен. Но не растерян, Шкаб. Ты ошибаешься. У меня есть предложения по спасению экспедиции. Я готов их представить на обсуждение. ОК, все согласны? - Никто не возразил. - Шкаб, веди клуб.

- ОК. По представлению капитана звездолёта начинаю клубный совет, - сказал Шкаб. - Присутствующие, самоидентифицируйтесь.

- Евгений Иянго, серьёз, принятый давно.

- Лен-Макаб, здесь.

- Фахта, принятый недавно, но не без оснований.

- Ёлковский, старый серьёз.

- Туман Мьюком, старый серьёз, две Дистанции.

Дёготь просто поднял руку.

- Шкаб Ошевэ, две Дистанции серьёз. Я предлагаю собранию позвать Френча и позвать ещё Кислятину.

- Господи, Кислятина-то тебе зачем? - изумился Лен-Макаб.

- Для кворума, - сказали Шкаб и Ёлковский вместе, переглянулись и фыркнули.

- Предложение? - спросил Шкаб затем.

- Принимается, - сказал Мьюком. Набрал голосом номер. - Первый - к Мучасю. Подойди в клуб, Френч, даю тебе брейк. Вахту оставь Андрееву. А где Андреев? Тогда Грановскому. Андреев пусть поспешит. Первый - к Хладобойникову. Алло, Миша? Друг мой, брось там свою канализацию, прилети-ка ты в клуб. Знаешь, где у нас здесь клуб?

Мучась даже не переспросил капитана, зачем он, Мучась, понадобился, а Хладобойников, замечательный техник, но прозванный Кислятиной, по обыкновению своему потребовал объяснений. Общение с Кислятиной требовало громкой связи. Мьюком включил её.

- Миша, дорогой, - сказал Мьюком. - Как бы тебе поубедительнее… Нам плохо без тебя. Я как капитан тебя прошу - прилетай.

- Попозже нельзя?

- Тебе что, письменный приказ с курьером прислать? Вот что, Миша, давай я тебя со Шкабом свяжу, а?

- Со Шкабом - не надо! - сказал Кислятина смело и безапелляционно. - Я иду.

- Кофе согрею, - сказал Мьюком, отворачиваясь от собрания к кухонному автомату.

Пока ждали, успели отхлебать по полгруши. Френч Мучась вплыл, огляделся мимо людей, ища, где уместиться, сел на потолок в уголке. Хладобойников явился, принял из рук капитана грушу, сел за стол, но с расчётом, чтобы между ним и Шкабом располагалось не менее двух космачей.

- Прибывшие, - сказал Мьюком. - Отмахнитесь.

- Старый серьёз Мучась, - произнёс Френч. - Две Дистанции. Уважаю собрание.

- Серьёз по двум взятым, - сказал Кислятина. - Прибыл. Что стряслось? Чай плохо заварили?

- Свидетельствую кворум, - сказал Шкаб, не удержавшись. - Дело соображают все сами, или, может быть, Михаил Андриянович, до вас довести? Что-что?