Дж. Грегори Киз - ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАСЧЕТ: СУДЬБА БЕСТЕРА

Ненадолго он снова стал шестилетним. Это было так реально, так живо, что прошедшие годы казались похожими на сон, нереальными. Как будто то, что связывало его с детством, не было цепочкой лет, или ходом времени, или эволюцией личности, но единственно этой неизменной жаждой победы.

В спорт-товарах он взял пистолет для тира, малокалиберное оружие, стрелявшее шипами. Что-нибудь посерьезнее было где-то заперто, а у него не было времени искать. Он также взял охотничий нож, очки для ночного видения и несколько детекторов движения, которые используют в походе для охраны периметра. Он разместил один у разбитого окна, а другой возле парадной двери.

Затем он выскользнул через заднюю дверь и в переулок. Они не знали, как он вымотан. Они станут терять время, обыскивая магазин, предполагая, что он создал себе психическую тень.

Он поспешил прочь по темной улице, чувствуя себя немного лучше с оружием в руках. Его способности постепенно восстанавливались – с каждой минутой все яснее становился лепет Парижа. Скоро он будет способен противостоять охотникам, более твердо стоя на ногах.

Или он так думал, когда завернул за угол и столкнулся прямо с одним из них. Это был молодой парень, едва ли закончивший обучение. Он был ошарашен, как и Бестер – Бестер почувствовал его шок как разрыв гранаты.

Оружие охотника уже было выхвачено и нацелено. Он выстрелил.

И промахнулся.

Что-то всхлипнуло у Бестера в плече, когда он отступил влево и выстрелил из самострела раз, другой. Мальчик тоже сделал новый выстрел, но Бестер почувствовал дифракцию боли. Не из-за удара в него, а от шипов, пронзивших охотника. Второй пробил кость в плече, и юноша прикусил язык. Бестер закончил расправу с ним электродубинкой охранницы.

Он быстро обыскал неподвижное тело. Довольно странно, парень тоже использовал что-то вроде самострела, и ненамного лучшего, чем его собственный. Он сменил дубинку – его собственная была почти разряжена – взял пистолет и быстро просканировал парня.

У того был напарник, работавший по другую сторону здания. Бестер прижался к стене и ждал.

Минутой позже осторожно подошел второй. Бестер поразил его в шею из самострела, взятого у первого охотника.

Реакция удивила его. Человек взревел от боли, но, с другой стороны, не испугался, взводя свое оружие. Бестеру оставалось одно – он прыгнул вперед под вытянутую руку, замахнувшись электродубинкой. Охотник все-таки среагировал слишком быстро, и они внезапно сцепились.

Охотник ударил – не физически, но со всей силой молодого П12.

Давным-давно Бестер изучал битвы шаманов.

В процессе эволюции человеческий мозг научился обрабатывать данные, поступающие от нервных окончаний. Недавняя мутация, породившая телепатию, не изменила всех других схем. Телепатическое восприятие было усложненным, оно обходило чувствительные нервы, направляясь прямо в мозг. Мозг же, будучи тем, чем он был, интерпретировал психическую атаку как нечто, воспринимаемое органами чувств. Результат казался сверхъестественно зримым.

Вкратце, на уровне восприятия битва сознаний представляла собой битву иллюзий – как описано в древних мифах и легендах. Для Бестера в этом процессе не было ничего мистического, но "битва шаманов" было таким же хорошим названием, как всякое другое.

Его противник пошел в наступление на всех уровнях, целясь в болевые центры, контроль мышц и, более важно, в кору головного мозга, вызывая случайные и специфические ожоги в мозгу Бестера. Вот что происходило с точки зрения физиологии.

Однако то, что воспринимал Бестер, было чем-то менее клиническим.

Тучи ос окружили его, конденсируясь из воздуха подобно росе, облепив его обнаженную плоть с головы до ног. Их жала будто бы вонзались в него повсюду, и он подавил вопль. Они вползли в его глаза, нос, рот, уши, и с ними пришла безумная боль, которая скрутила его как опаленную страницу.

Бестер собрал всю силу, которая у него оставалась, и обвил свою агонизирующую плоть пламенем, сжигая насекомых. Их обугленные тельца падали с него тысячами, и он чувствовал их горечь на языке. Как раз перед тем, как последние из них пропали, жестокий ливень и град дробью хлынул в него, гася огонь. Он мрачно облачил себя в тяжелые боевые доспехи, но он понимал, что они выдержат недолго.

Если продолжать играть в эту игру обороняясь, он пропал.

Сознание его врага было вертящимся диском пилы, потом зазубренным шаром, вращающимся одновременно во многих направлениях. Бестер поглотил его вязкой жидкостью, застопорил. Охотник отреагиировал почти мгновенно, кристаллизовав жидкость и прорубившись сквозь нее, швыряя острые осколки в своего противника. Но ход Бестера не был настоящей атакой – это было отвлекающим маневром.

Маскируясь этим выпадом – действительно при полной изоляции нейронов – он ускользнул, нанося удар по моторным нервам. Бестер не мог видеть, насколько это было эффективно, но он почувствовал неконтролируемую дрожь, которую счел очком в свою пользу.

Он был все еще слишком изнурен, и осы вернулись, больше, чем раньше. Повторение было грубым – фактически, все атаки охотника опирались исключительно на животную силу сознания. К несчастью, парень обладал этой силой, а Бестер – в данный момент – лишился. Разумеется, на пике формы он мог побить этого ребенка не подымая рук, но – он проигрывал. Его реакции были медлительны и неадекватны.

Он отогнал ос, но они взорвались, как тогда, когда облекали его тело покровом агонии. Он заскрипел зубами и выругался, хлеща их как попало и не очень сильно. Как человек при последнем издыхании, в изнеможении хлестнул в лицо своего убийцу.

И тут, непонятно отчего, вся мощь покинула его противника, втянулась в какую-то воронку, Бестер не видел. Когда Бестер отключил его, тот оказался способен поставить лишь самые непрочные барьеры. Человек рухнул, выплевывая кровь.

Бестер доковылял до стены, когда реальность снова "включилась" вокруг него. Он ткнул поверженного шокером, просто чтобы убедиться, что тот останется лежать.

Почти ослепительный свет ударил ему в лицо, и на мгновение он подумал, что еще находится на поле ментального боя, что все это подготовленная уловка, подстроенная ему ради настоящего, окончательного разгрома. Затем он понял. Он стоял на мостовой, на пути автомобиля.

Мужчина высунул голову из машины.

– Эй, старичок. Ты в порядке?

– Они напали на меня, – простонал Бестер, указывая на тела. – Они… – он поднял оружие и нацелил мужчине между глаз. – Делай точно, что я говорю, и останешься жив.

– Sacre merde! (Черт побери! (фр.) – Прим. ред.) Ты тот тип из новостей.

– Так вам угодно меня узнать, – сказал Бестер. – Обойди и открой пассажирскую дверь. Вокруг, а не в машине, – он приблизился.