Джон Джейкс - Планета шестизарядного пистолета

«Может, у него появился какой-то шанс?»

В конце концов, это похоже на демаркационную линию. По одну сторону находилась его надежда, по другую был страх. Он медленно шел по пыльной улице, в ушах раздавалась звенящая мелодичная музыка. Как он упадет? Каким образом?

Он вспомнил, как вел себя в лачуге Филемона. Теперь он сожалел об этом. Это может свести с ума.

Зак остановился, чтобы перевести дух. Воздух был раскаленным, словно поступал из печи. Пыль оседала в его ушах, словно груз вечности. Гневная шаровая молния…

Мужчина, придерживая сомбреро одной рукой, а вожжи – другой, резко отскочил в сторону, чтобы избежать стычки.

Зак обвел взглядом крыши домов на противоположной стороне Мейн Стрит. И там люди, нечеткие очертания, столпившиеся в углу. Ждут. Наблюдают. Он поправил ремень, на котором держалась кобура, и сделал шаг в центр улицы, повернув лицо вправо.

Заход солнца.

Глаза слепило мерцающим светом. Вверху, в конце улицы на горизонте, светился шар, очертания которого виднелись сквозь облако пыли. От него исходили лучи света. Зак был охвачен паникой. Затем его глаза привыкли к этой картине.

В двух кварталах от него находилась пивная «Последний шанс». Появился мужчина.

Сначала Зак решил, что это, должно быть, Юнг. Затем он разглядел, что мужчина слишком обыкновенный и ведет себя не так, как должен был бы вести легендарный герой. Мужчина повернулся лицом к улице. Ему был виден лишь его силуэт: совершенно черный.

Из-за спины Зака подул пыльный ветер. На фоне мерцающего солнечного света он увидел Буффало Юнга. Прекрасная мишень для Зака. Юнг, должно быть, всматривался в пыльное облако. Какой прекрасный конец, какой торжественный.

Дверь снова хлопнула. Еще один дружок Юнга, одетый в черную рубашку, черную шляпу, как и первый, вышел из пивной и ленивой походкой направился к опорам, которые поддерживали крышу крыльца. Зак начал сомневаться.

Третий дружок присоединился к своим компаньонам. Фасад пивной превратился в сцену: три силуэта в черном повернули головы в его сторону, ожидая, пока он подойдет. На каждой крыше множество людей, но все в укрытии, кроме этих троих в черном. У него не было сил смеяться, он только что-то промычал себе под нос.

На крыльце, несмотря на опасность, сидел Филемон.

В пивной горел свет, но не было слышно ни музыки, ни веселого смеха, только завывание ветра на фоне тишины.

И снова в голове Зака пронеслись разные мысли. Есть ли Белл среди людей, которые собрались у окон на втором этаже пивной? Понравилась бы эта сцена на заходе солнца группе туристов Тип-Топ? Неужели ему осталось жить каких-нибудь две или три минуты?

Двери все хлопали и хлопали.

Еще один хлопок.

На улице показался Буффало Юнг.

Он показался на фоне солнечного света, его тень едва не достигла ног Зака, который стоял на приличном расстоянии напротив. Он стоял вполоборота к своему противнику. Линии плеч и живота свидетельствовали о недюжинной силе. Сверкали концы его рукавов. Длинная бахрома, гораздо длиннее, чем у Зака, развевалась на ветру. Рукоятки его перламутровых револьверов сверкали в лучах заходящего солнца всеми цветами радуги. Один из его усов торчал на лице, освещенный солнечным светом. Глаза блестели.

Буффало Юнг поднял правую руку и опустил ее, показывая, что заметил Зака. Двое мужчин начали сходиться.

Злой пророк Святого Писания. Так отзывался Ремингтон Одопьюлоус о Юнге. Какие точные слова, думал Зак, пока приближался к Юнгу. Какие же дурные предчувствия навевает этот разъяренный человек, который возвышается, словно призрак из пламени заходящего солнца. Зак прошел мимо салона-парикмахерской высшего разряда. Он разглядывал овальные лица людей, прилипшие к витрине. Одно лицо, в котором сквозила жадность и страстное желание убивать, выделялось особенно. Мимо него пронеслось облако пыли, скрывшее лица вампиров, наблюдавших за его шествием по Мейн Стрит.

Как же он ненавидел всех этих людей, спрятавшихся за витринами, на крышах домов. Как же хорошо он знал, что они собой представляют, ощущал их настроение, словно, благодаря гипнозу, которым воздействовал на него доктор Бастер, его разум научился одновременно работать на нескольких уровнях.

Тень Буффало Юнга все приближалась, отрывисто двигаясь вдоль Мейн Стрит. Правая рука Зака опустилась ближе к кобуре с оружием.

В какой-то момент Зак почувствовал, что напуган до смерти, находится в полном отчаянии и в душе оплакивает самого себя. В то же время он получал удовлетворение от практически полной уверенности в возможностях своего тела. Как же настороженно они себя вели, наблюдая за медленными, размеренными шагами Буффало Юнга, за его свисающими руками и ловкими пальцами. От кончиков пальцев Юнга лишь на секунду Зак почувствовал какое-то предупреждение…

Он продолжал идти навстречу Юнгу с той же скоростью. Он был уверен в себе. В особой чувствительности своих рук.

Между Заком и Буффало Юнгом осталось расстояние почти в квартал. И снова засверкали рукоятки револьверов Юнга, которые переливались в лучах заходящего солнца. Длинные лучи света отражались с четырех сторон от каждой рукоятки. Похожие на обезьяньи, пребывающие в постоянном движении, руки Юнга опускались все ниже и ниже.

На таком расстоянии сверкающие глаза Юнга выражали явное презрение. Его крупное грубое лицо и липкие усы уже можно было разглядеть.

Пыль кружилась и попадала в глаза. Заку хотелось вытереть нос, но он не рискнул. Нервы собрались в комок, по телу пробегали мурашки, нервы подавали сигналы, предупреждая о том, что если одна из рук дернется не вовремя, то все погибло.

Буффало Юнг немного ускорил шаги. Он мерил расстояние своими длинными ногами. Бахрома на его куртке развевалась в разные стороны.

«Контроль», – сказал Зак самому себе. Контроль, потому что в этой высокой, пророческой фигуре правосудия ярко выражались черты ада и злобы. И он приближался к ней. Его руки вспотели и ныли, он ощущал невероятную тяжесть, словно к его запястьям были подвешены тяжелые гири.

В глубине его разума вырисовывались разнообразные картины смерти. Глаза Буффало Юнга сверкали от яда и желания нанести змеиный укус. Куртка Буффало превратилась в кишащих коварных змей с развевающимися хвостами. Увядшее лицо Буффало Юнга делало ярко выраженным и полупрозрачным его череп, через который проникал апокалипсический свет планеты Миссури.

Зак не отводил взгляда от расслабленных рук Юнга, в которых было оружие. Кроме того, он пристально взирал на сверкающее лицо женщины с вялыми очертаниями рта, которая стояла на крыльце «Шанса». Заметил Филемона, который примостился с правой стороны крыльца, в том месте, где опора уходила под крышу. Филемон размахивал своим котелком, его помятое от морщин лицо было отвратительным, когда он выкрикивал ругательства и проклятия. Зак ничего не слышал, кроме свиста и звона в ушах. Ветер, поющий предсмертную песню.