Борис Долинго - Другое место (Понять вечность)

Странно было, что число убитых называли меньше, поскольку всего на даче Калабанова осталось 15 человек, но, это, возможно, была просто какая-то неувязка данных.

Было объявлено, что дело взято на контроль ГУВД области, поскольку выходит из ряда обычных заказных преступлений. Как установлено следствием, одним из убитых оказался известный профессор Пименюк, но пока не даётся никаких комментариев, был ли учёный связан с преступным миром или же оказался на даче случайно.

Кроме того, сообщалось, что в подвале дома обнаружено нечто вроде компьютерной лаборатории, что свидетельствует о том, что Калабанов занимался не только обычными махинациями. В общем, следствие должно будет во всём разобраться.

– Мы становимся свидетелями того, что организованная преступность всё шире пытается овладевать высокими технологиями, – завершил сообщение Геша.

Саша волновался, не вычислят ли по пуле, которую он всадил в голову Калабанова, его оружие.

– Ерунда, – сказал я, – сам подумай: «сайга» же у тебя гладкоствольная!

– У меня насадка накручена была, «парадокс», она с нарезкой для большей точности.

– Насадка что, номерная? Нет? Ну и не волнуйся. Выброси её и всё. А стволы, так, на всякий случай, протри с пуском.

– Но гильзы, мы же гильзы не подобрали! – волновался Саша.

– А, вот ты о чём, – вспомнил я. – Тоже не волнуйся.

Я, прихрамывая, сходил в прихожую и вынул из кармана своей, а точнее Максовой куртки три красных гильзы, одну из которых я подобрал на крыльце, а две отданных мне предусмотрительным Сомсом.

– Держи на память! – Я бросил гильзы Саше. – Что бы ты без меня делал?

– Ну, ты молодец! – завопил Саша.

На радостях он начал названивать Свете, но та отлёживалась дома. Похоже, девке было препогано.

– Ты не звони, – сказал Мишка-Семёныч, – а поезжай к ней. Ты не понял, что ли?

Когда Саша уехал, Мишка потёр взятую напрокат бритую голову и попросил меня ещё раз рассказать о странном человеке, который навёл нас на сумки с деньгами, а потом исчез.

– У тебя есть какие-то конкретные соображения, кроме подозрения, что кто-то как-то слямзил твою технологию? – поинтересовался я.

– Ну откуда же им у меня быть, сам подумай? – пожал плечами Мишка.

– Может это как-то быть связано с Пименюком? – наобум предложил я.

– Чёрт его знает, – откровенно признался Мишка. – Если связано – то как?

– Да вот, вроде, и никак, – согласился я. – Я просто первое пришедшее на ум предполагаю. Да, конечно, если бы это было как-то связано, то зачем ему показывать нам, где деньги? Он мог просто подождать пока мы спустимся в подвал – а мы бы спустились, и захлопнуть нас там. Нет, это я не то сказал.

– Ты не забывай одну самую главную деталь… – сказал Мишка.

– Какую?

– То, что он исчез!

– Да, верно, у меня с головой что-то. Он же исчез, точно! – согласился я. – Так же, наверное, со стороны выглядело, когда я исчез из кабинета Хиггинса.

– Вот-вот! – Мишка ткнул в меня пальцем и замолчал.

– Так, а кто это может быть? – Я пожал плечами, рассуждая сам с собой. – Человек отсюда это быть не может, из твоей Программы, из того мира – тем более. Но… тогда…

– Вот-вот, – повторил Мишка. – Тебе такое ещё на ум не приходило?

Я смотрел на него, а он на меня. Да, действительно, когда-то мне такое на ум приходило – год тому назад. А потом я перестал об этом думать.

Господи, цепь миров, цепь событий, цепь миров…

Да может ли быть такое? Хотя, собственно, почему нет? Почему мы решили, что конечная станция – здесь?

– Но мы ведь всё равно никак ничего не узнаем, – пробормотал я.

– Не узнаем, – согласился Мишка. – Если только…

– Да, – сказал я, – но пока это был такой короткий эпизод.

– Посмотрим, жизнь продолжается, – усмехнулся Мишка, – и дел у нас очень много.

Я внимательно посмотрел на него и вдруг понял, что встряска последних дней или недель, смотря по какому времени считать, пошла моему другу на пользу: он снова был бодр, жизнерадостен и готов к действиям. От съедавшей его меланхолии не осталось и следа.

Жизнь, вполне реальная, где бы она ни протекала, действительно, продолжалась, и это было здорово, несмотря ни на что!

Время, по большей части, всегда летит незаметно. И так, действительно, – везде.

Дни потянулись своей чередой, и я местами уже путался, нахожусь ли я в земном реале, или в… … реале, который построил Мишка. Да и из какой реальности я сам мне, порой, приходилось вспоминать уже с лёгким усилием.

Меня вполне устраивал факт, что я есть, а где – не столь уж важно.

Конечно, немного удручало, что я не могу вытащить назад в мир Земли своё истинное тело, но человек привыкает ко всему, и я, находясь там, привык к телу Максима Чумова, хотя несколько позже у нас появились и другие тела нисколько не хуже, а, возможно, даже лучше.

Бывшие десантники, которых мы набрали на Земле и переправили в виртуал, чтобы воспользоваться их телами, чувствовали себя вполне хорошо. В определённый момент они, правда, стали задавать вопросы, нельзя ли как-то съездить домой, и всё такое. Мы долго ломали головы, как решить этот щекотливый вопрос. Конечно, будь на месте Колота Винова тот же Профессор Хиггинс или, например, Калабанов, парней просто ликвидировали бы – и дело с концом. Но Монарх, да и все остальные так поступить не могли.

Но и правду открыть тоже было невозможно. Поэтому, в конце концов, мы решились на полуправду: по нашей версии летающие тарелки существовали, и ребят наняли не в иностранный, а в инопланетный легион. Однако, возможности вернуться домой у них теперь нет.

Сперва, они не поверили. Потом некоторые расстроились, но все скоро отошли, особенно, когда им продемонстрировала гравилёты, космолёты и прочую чепуху. И, когда они увидели возможности, открывавшиеся перед ними, а особенно женщин Попоя, они уже мало вспоминали о своей жизни в «том» мире. Особенно, в стране, которая сначала использовала их на полях сражений, а потом выбросила в гражданскую жизнь без средств к существованию и с сомнительной альтернативой пойти боевиками криминальных группировок или охранниками к людям типа того же Калабанова.

Мы сказали, что единственное, что мы можем сделать, это передать через наших агентов на Земле некие суммы денег тем лицам, которым наши подопечные хотели бы их послать. Пятеро из шести пожали плечами. Наше счастье, что мы дальновидно отбирали людей, не имевших близких родственников.

Больше всех переживал, кстати, Макс Чумов, у которого «там» осталась, доживавшая свой век старенькая бабушка – единственный близкий ему человек.

Чувствуя свою определённую вину, я навестил домик старушки в небольшом городке Богословичи, и застал бабушку, разбитую параличом. За ней ухаживала соседка, которой я оставил денег, а сам за взятку в местном собесе договорился о переводе старой женщины в дом инвалидов, на счёт которого с целевым назначением положил пару тысяч долларов. Вряд ли я мог сделать что-то большее. Настоящий Макс уж точно и этого бы не смог.