Мэрион Брэдли - Верховная королева (Туманы Авалона - 2)

Артур фыркнул от смеха, одной рукою обнимая жену за талию.

- Надо бы тебя женить, Ланс, - небось не будешь тогда мерзнуть ночами. Я, конечно, назначил тебя своим конюшим, но это вовсе не повод, чтобы ночевать в стойле!

Гвенвифар встретила взгляд Ланселета - и у нее заныло в груди. Ей казалось, будто она почти читает его мысли, будто он того и гляди вслух повторит то, что как-то раз уже говорил: "Мое сердце настолько полно моей королевой, что для других дам места просто не осталось..." Гвенвифар затаила дыхание, но Ланселет лишь вздохнул, улыбнулся ей, и она сказала про себя: "Нет, я - верная жена, я - христианка; предаваться подобным думам уже грех; должно мне исполнить епитимью". А в следующий миг горло у нее сдавило так, что невозможно стало глотать, и пришла непрошеная мысль: "Мне суждено жить в разлуке с любимым; то не достаточная ли епитимья?" Гвенвифар тяжко вздохнула, и Артур удивленно оглянулся на нее.

- Что такое, любимая, ты не поранилась?

- Я... булавкой укололась, - промолвила она, отворачиваясь, и сделала вид, что ищет булавку в складках платья. Поймала на себе неотрывный взгляд Моргейны - и закусила губу. "Вечно она за мной следит, просто-таки глаз не сводит... а ведь она обладает Зрением; неужто все мои грешные мысли ей ведомы? Вот поэтому она и смотрит на меня с таким презрением?"

И однако же Моргейна неизменно относилась к ней с сестринской добротой. А когда она, Гвенвифар, была беременна, на первый год их с Артуром брака, - тогда она заболела лихорадкой и на пятом месяце у нее случился выкидыш, - никого из придворных дам она просто видеть не могла, и Моргейна ухаживала за нею, точно мать родная. Ну не стыдно ли - быть такой неблагодарной?

Ланселет вновь пожелал им доброй ночи и удалился. Гвенвифар едва ли не болезненно ощущала руку Артура на своей талии и жадно-нетерпеливый взгляд. Ну что ж, они столько времени провели в разлуке... И тут на нее накатило острое чувство досады. "С тех пор я так ни разу и не забеременела... неужто он даже ребенка мне дать не в силах?"

Ох, но ведь здесь, конечно же, виновата она сама, и никто иной - одна повитуха как-то рассказывала ей, что это все равно как недуг у коров, когда они выкидывают телят нерожденными, снова и снова, а порою болезнь эта передается и женщинам, так, что они ребенка не могут проносить больше месяца или двух, от силы трех. Должно быть, однажды, по собственной беспечности, она подхватила этот недуг: скажем, не вовремя вошла в маслодельню, или выпила молока коровы, которая выкинула теленка; и теперь сын и наследник ее господина поплатился за это жизнью, и все это - ее рук дело, и только ее... Терзаясь угрызениями совести, она последовала за Артуром в супружеские покои.

- А я ведь не шутил, Гвен, - промолвил Артур, усаживаясь и стягивая кожаные штаны. - Нам и впрямь надо бы женить Ланселета. Ты ведь видела, все мальчишки так к нему и льнут, а уж он-то с ними как хорош! Должно ему обзавестись своими сыновьями. Гвен, я придумал! А женим-ка мы его на Моргейне!

- Нет! - выкрикнула Гвенвифар, не подумав, и Артур озадаченно поднял глаза.

- Да что с тобой такое? По-моему, лучше и не придумаешь: правильный выбор, что и говорить! Моя дорогая сестрица и мой лучший друг! А дети их, между прочим, в любом случае станут наследниками трона, ежели боги нам с тобою детей не пошлют... Нет-нет, не плачь, любовь моя, - взмолился Артур, и Гвенвифар, униженная и пристыженная, поняла, что лицо ее исказилось от рыданий. - Я и не думал тебя упрекать, любовь моя ненаглядная, дети приходят по воле Богини, но только ей одной ведомо, когда у нас родятся дети и родятся ли вообще. И хотя Гавейн мне дорог, нежелательно мне, чтобы в случае моей смерти на трон взошел Лотов сын. Моргейна - дитя моей матери, а Ланселет - кузен мне...

- Что Ланселету проку с того, есть у него сыновья или нет, - возразила Гвенвифар. - Он - пятый, если не шестой, сын короля Бана, и притом бастард...

- Вот уж не ждал услышать, чтобы ты - ты, не кто другой! - попрекала моего родича и лучшего друга его происхождением, - одернул ее Артур. Кроме того, он не просто бастард, но дитя дубрав и Великого Брака...

- Языческие оргии! На месте короля Бана я бы давно очистила свое королевство от всей этой колдовской мерзости - да и тебе должно бы!

Артур неуютно поежился, забираясь под одеяло.

- То-то невзлюбил бы меня Ланселет, если бы я изгнал из королевства его мать! И я дал обет чтить Авалон, поклявшись на мече, что подарили мне в день коронования.

Гвенвифар подняла глаза на могучий Эскалибур, что висел на краю кровати в магических ножнах, покрытых таинственными символами: знаки переливались бледным серебром и словно потешались над нею. Королева погасила свет и прилегла рядом с Артуром.

- Господь наш Иисус сохранил бы тебя лучше всяких там нечестивых заклятий! Надеюсь, тебе-то, перед тем как стать королем, не пришлось иметь дела с этими их мерзкими богинями и чародейством, правда? Я знаю, во времена Утера такое бывало, но ныне это - христианская земля!

Артур беспокойно заворочался.

- В этой земле много жителей, - Древний народ жил здесь задолго до прихода римлян, - не можем же мы отобрать их богов! А что бы уж там ни случилось до моей коронации... это тебя никоим образом не касается, моя Гвенвифар.

- Нельзя служить двум господам, - настаивала королева, удивляясь собственной дерзости. - Хотелось бы мне, чтобы стал ты всецело христианским королем, лорд мой.

- Я присягнул на верность всем моим подданным, - возразил Артур, - а не только тем, что идут за Христом...

- Сдается мне, вот кто твои враги, а вовсе не саксы, - промолвила Гвенвифар, - христианскому королю должно воевать лишь с теми, кто не верует в Христа.

Артур делано рассмеялся:

- Вот теперь ты говоришь в точности как епископ Патриций. Он хочет, чтобы мы обращали саксов в христианство, дабы жить с ними в мире и согласии, а не рубили их мечами. Что до меня, так я вроде тех священников давних времен, к которым обратились с просьбой прислать к саксам миссионеров - и знаешь, что они ответили, жена моя?

- Нет, этого я не слышала...

- Они сказали, что, дескать, никаких миссионеров к саксам не пошлют, а то, чего доброго, придется встретиться с ними не только в бою, но еще и перед Господним троном. - Артур расхохотался от души, однако Гвенвифар даже не улыбнулась. Спустя какое-то время король тяжко вздохнул.

- Ну что ж, подумай об этом, моя Гвенвифар. По мне, так брака более удачного и не придумаешь: мой лучший друг и моя сестра. Вот тогда Ланселет станет мне братом, а его сыновья - моими наследниками... - И добавил, обнимая жену в темноте: - Но теперь мы с тобою, ты и я, любовь моя, попытаемся сделать так, чтобы никакие другие наследники нам не понадобились, кроме тех, которых подаришь мне ты.