Мэрион Брэдли - Верховная королева (Туманы Авалона - 2)

Гвенвифар постаралась, чтобы голос ее звучал ровно.

- В тот день, когда Ланселет попросить подыскать ему жену, лорд мой и мой король, следует тебе исполнить его просьбу.

- Но он никогда не попросит, - отозвался Артур. - Он не желает покидать меня. Пелинорова дочка стала бы ему хорошей женой, кроме того, она приходится тебе кузиной... не кажется ли тебе, что она отлично подойдет? Ланселет небогат, у Бана слишком много бастардов, чтобы выделить каждому сколько-нибудь значительную долю. Для обоих это - хорошая партия.

- Да, конечно же, ты прав, - согласилась Гвенвифар. - Элейна так и ест его глазами, прямо как ребятня с игровой площадки, дожидаясь доброго слова или хотя бы взгляда. - Хотя сердце у нее ныло, наверное, Ланселету и в самом деле лучше жениться; уж слишком он хорош, чтобы быть намертво привязанным к женщине, способной дать ему так мало; кроме того, тогда она сможет искупить свой грех, твердо пообещав не грешить больше; а пока Ланселет рядом, сие невозможно.

- Что ж, так я поговорю с Ланселетом еще раз. Он говорит, что душа у него не лежит к женитьбе, но я сумею убедить его, что брак вовсе не означает изгнания от двора. Ну разве не славно оно было бы и для меня, и для моих близких, если бы в один прекрасный день наши дети рассчитывали на службу сыновей Ланселета?

- Дай Господи, чтобы день этот настал, - промолвила Гвенвифар, осеняя себя крестом. Так, вместе, стояли они на вершине холма, а внизу перед ними расстилалась Летняя страна.

- А вон всадник едет, - заметил Артур, глядя на дорогу, ведущую к замку. И, едва всадник приблизился, добавил: - Да это Кевин Арфист прибыл с Авалона. И на сей раз по крайней мере у него хватило ума взять с собою слугу.

- Никакой это не слуга, - возразила Гвенвифар; ее зоркие глаза задержались на хрупкой фигурке, восседающей на коне позади Кевина. - Это женщина. Стыд-то какой: я-то думала, что друиды, подобно священникам, воздерживаются от женщин.

- Некоторые и воздерживаются, любимая, но я слыхал от Талиесина, будто тем, что не принадлежат к высшим чинам, вполне дозволено жениться, и очень многие так и поступают, - пояснил король. - Вероятно, что и Кевин обзавелся женой; или, может статься, просто подвез кого-нибудь по дороге. Пошли служанку известить Талиесина, что он прибыл, и еще одну - на кухню: если нынче вечером нам уготована музыка, так подобает нам устроить что-то вроде пира! Пойдем-ка поприветствуем его: арфист настолько искусный, как Кевин, достоин того, чтобы его встречал сам король.

К тому времени как они дошли до главных врат, створки уже распахнулись, и Кэй лично вышел поприветствовать великого арфиста. Кевин поклонился королю, а взгляд Гвенвифар остановился на хрупкой, одетой в лохмотья фигурке позади него.

- Вот я и возвратилась ко двору, братец, - промолвила Моргейна, поклонившись.

Артур шагнул вперед и обнял сестру.

- Добро пожаловать назад - слишком долго мы не виделись, - промолвил он, прижимаясь щекою к ее щеке. - Теперь, когда матушка наша нас покинула, нам, родичам, должно держаться вместе. Не покидай меня больше, сестра.

- Я об этом и не помышляю, - заверила молодая женщина. Подошла Гвенвифар и в свой черед обняла гостью, чувствуя, как та исхудала: кожа да кости, право слово!

- Ты, похоже, долго странствовала, сестра моя, - заметила она.

- Верно... я приехала издалека, - отозвалась Моргейна. Взяв гостью за руку, Гвенвифар повела ее в замок.

- Куда же ты пропала? Тебя так долго не было... я уж думала, ты вовсе не вернешься, - промолвила королева.

- Порою и я так думала, - откликнулась Моргейна. Между прочим, ни словом не пояснив, где же она все-таки была.

- Все твое добро - арфа, платья, всевозможный скарб - осталось в Каэрлеоне. Завтра я пошлю за ними самого быстрого гонца, - заверила Гвенвифар, уводя гостью в комнату, где спали ее дамы. - А до тех пор, ежели хочешь, я одолжу тебе свое платье... ты слишком долго пробыла в дороге, сестрица, и вид у тебя - точно в коровнике ночевала. На тебя, никак, напали разбойники и обобрали тебя до нитки?

- В пути со мною и впрямь приключилась беда, - промолвила Моргейна, и если ты пришлешь ко мне служанку, чтобы мне помыться и переодеться в чистое, я буду благословлять тебя. А еще не одолжишь ли мне гребень, и шпильки для волос, и нижнюю рубашку?

- Мое платье будет тебе слишком длинно, - размышляла вслух Гвенвифар, - но ты, конечно же, сумеешь как-нибудь заколоть его - до тех пор, пока не привезут твою собственную одежду. Гребни, покрывала и нижние рубашки я одолжу тебе с радостью, да и башмаки в придачу: эти выглядят так, как если бы ты прошла в них отсюда до Лотиана и обратно! - Королева жестом подозвала к себе одну из прислужниц. - Сходи принеси красное платье, и покрывало к нему, и нижнюю рубашку, и мою запасную пару домашних туфель, и чулки, выбирай все, что сочтешь нужным, дабы сестра моего супруга оделась, как подобает ее положению. И распорядись, чтобы приготовили ванну, и позови банщицу. - И, с отвращением глянув на снятое Моргейной платье, прибавила: А если вот это не удастся хорошенько проветрить и вычистить, отдай его какой-нибудь коровнице!

За королевским столом Моргейна появилась в красном платье, что очень ей шло, скрадывая излишнюю бледность; ее умоляли спеть, но молодая женщина отказалась, говоря, что, раз в замке гостит Кевин, никто не станет слушать чириканье малиновки, ежели рядом - соловей.

На следующий день Кевин испросил у короля частной аудиенции; он, Артур и еще Талиесин, затворившись в покоях, совещались на протяжении многих часов, и даже ужин им принесли туда; однако Гвенвифар так и не узнала, о чем они говорили; Артур почти не рассказывал ей о делах государственных. Вне всякого сомнения, друиды злились на короля за то, что тот счел нужным отречься от своих обетов Авалону, но рано или поздно им придется с этим смириться и признать, что Артур - христианский король. Что до Гвенвифар, у нее и других забот полно.

Той весной при дворе свирепствовала лихорадка; заболели и некоторые ее дамы, так что вплоть до Пасхи королеве некогда было отвлекаться на что-то еще. Гвенвифар и думать не думала, что порадуется присутствию Моргейны; однако Моргейна многое знала о травах и о науке исцеления, и, скорее всего, только благодаря Моргейниной мудрости при дворе все выжили; по слухам, в окрестностях перемерло немало народу, главным образом маленькие дети и старики. Юная сводная сестра королевы, Изотта, тоже пала жертвой недуга, но о том прослышала ее мать и настояла на том, чтобы забрать дочь от двора, так что Изотту отослали обратно на остров, и ближе к концу месяца Гвенвифар сообщили о смерти девочки. Королева горько оплакивала ее кончину: она всей душой привязалась к Изотте и надеялась выдать ее замуж за кого-нибудь из Артуровых соратников, как только отроковица подрастет.