Дэн Симмонс - Олимп

– Кто пилот? – полюбопытствовала возлюбленная Хармана.

– Око.

– Не знала, что она умеет водить соньер.

– Научилась вчера от Греоджи, – пояснил мужчина. Впереди, при свете маленького костра, вырисовывались очертания стоящего человека.

– Доброе утро, Ада Ухр, – поздоровался врач поселенцев. Женщина лишь улыбнулась, услышав забытое в последние месяцы учтивое обращение.

– С добрым утром, Том, – прошептала она. – Где оно?

Даэман вытащил из огня длинную горящую головню и протянул во тьму, словно факел.

Супруга Хармана отступила назад.

Мужчины успели нагромоздить брёвна из частокола, оградив… э-э-э… существо с трёх сторон. Пленник метался в закрытом пространстве, силясь выбраться за пределы хлипкой двухфутовой баррикады.

Ада присела на корточки, чтобы рассмотреть крошку-чудовище поближе в неверном мерцании факела, который взяла у Тома.

Несметные жёлтые глазки моргали и щурились на свет. Малыш Сетебос – если это был действительно он – имел около фута в длину, то есть уже сейчас превосходил размерами обычный живой человеческий мозг, – и всё же сильно напоминал его формой и складками омерзительного розоватого оттенка. Между полушариями пролегла серая полоска, существо покрывала тонкая слизистая мембрана, и с каждым вздохом по телу пробегала еле заметная дрожь. Правда, этот мозг ухитрился отрастить себе множество ртов-отверстий и бегал туда-сюда, перебирая тысячью крошечных детских ручек, розовые пальцы которых напомнили Аде кишащих червей.

Жёлтые глазки раскрылись и не мигая уставились на женщину. Одно из отверстий раскрылось и разразилось визгливым клёкотом.

– Он что, разговаривает? – шёпотом обратилась Ада к своим спутникам.

– Понятия не имею, – отозвался кузен. – Так ведь ему несколько минут от роду. Не удивлюсь, если через час он уже научится болтать.

– Лучше не дожидаться, пока ему исполнится час, – негромко, но твёрдо сказал Том. – Давайте сейчас же прикончим гада. Разнесём его в клочья из винтовок, а труп сожжём и развеем пепел.

Супруга Хармана изумлённо посмотрела на врача-самоучку, самого беззлобного и жизнерадостного человека в Ардисе.

– Нет, для начала, – вставил Даэман, глядя, как существо Успешно карабкается на невысокую ограду, – посадим его на поводок.

Надев на руки шерстяные перчатки, пошитые в Ардисе ранней зимой для работы на пастбищах, и обмотав их плотным холстом, сын Марины нагнулся и вонзил тонкий изогнутый в виде крюка гвоздь прямо в толстую связку волокон (их ещё называют «мозолистым телом», припомнилось Аде), соединявшую полушария маленького Сетебоса, потом быстро дёрнул за шляпку, чтобы проверить, надёжно ли вошло остриё, пристегнул карабин и торопливо привязал к нему двадцать футов нейлоновой бечевы.

Малыш завизжал и взвыл от боли. Женщина в испуге обернулась на главное укрытие, уверенная, что оттуда посыплются разбуженные, перепуганные люди, однако не заметила никакого движения. Разве что сторож у костра сонно покосился на неё и вновь погрузился в созерцание пламени.

Детёныш Сетебоса принялся извиваться, кататься по земле, с разбега ударился о бревенчатую перегородку и наконец полез по ней, точно краб. Даэман подтянул поводок, укоротив его до шести футов. Из разинутых ртов среди розовых складок мозга полезли новые ладони на гибких стеблях, длина которых достигала более одного ярда. Мелкие пальцы вцепились в бечёвку и стали рьяно дёргать её; другие руки тем временем ощупывали карабин и пытались выдернуть крюк. Но гвоздь оказался засажен крепко. На секунду мужчину повлекло вперёд, однако он тут же встряхнулся и стащил упирающийся мозг обратно в клетку, на заиндевелую траву.

– Маленький, а сильный, сволочь, – вполголоса выругался сын Марины.

– Пусть погуляет, – сказала супруга Хармана. – Давай поглядим, куда он пойдёт и что будет делать.

– Ты серьёзно?

– Да. Далеко пускать не надо, но мне интересно, что ему нужно.

Том сломал ударом ноги низкую перегородку, и существо побежало на волю, в унисон перебирая розоватыми пальцами, мелькающими точно конечности непристойной сороконожки. Даэман двинулся следом, не ослабляя короткого поводка. Кузина и врач шагали рядом, готовые отпрянуть, едва лишь тварь устремится к ним. Быстрота и целеустремлённость мозга не могли не внушить людям чувства опасности. Том держал наготове свою винтовку. Вторая висела на плече бывшего любителя бабочек.

Существо не направилось ни к огню, ни к укрытию, зато увлекло людей на двадцать ярдов по залитой мраком западной лужайке. Потом оно спустилось в оборонительную траншею, которую помогала рыть Ада, и присело на растопыренных ручках.

По бокам твари возникли новые отверстия, оттуда вылезли два пульсирующих хобота и, покачавшись в воздухе, вдруг резко припали к земле. Послышался звук, похожий не то на чавканье свиньи, копающей коренья, не то на чмоканье младенца, сосущего грудь.

– Какого чёрта? – бросил Том и решительно прицелился из винтовки, положив металлический приклад на плечо.

Первый же выстрел всадил бы в пульсирующее розоватое чудище несколько тысяч острейших дротиков из хрусталя со скоростью звука, а то и быстрее.

Женщину бросило в дрожь; к неотвязной, стучащей в висках головной боли прибавилась ужасная тошнота.

– Я помню это место, – дрожащим голосом шепнула Ада. – Здесь умерли Реман и Эмма… Сгорели заживо, когда мы сражались с войниксами.

Детёныш продолжал похрюкивать и причмокивать.

– Так он, получается… – Даэман запнулся.

– Ест, – закончила кузина.

Врач опустил палец на спусковой крючок.

– Можно я прибью его, Ада Ухр? Пожалуйста.

– Обязательно, – ответила хозяйка особняка. – Только не сейчас. Если он умрёт, войниксы наверняка пронюхают и вернутся. Ещё даже не рассвело. Идём назад, в лагерь.

И они все вместе тронулись в обратный путь. Сын Марины тащил за собой на поводке недовольный, упирающийся «мозг».

Харман тонул.

За мгновение до того, как влага хлынула в лёгкие, он успел подумать: «Ах, эта стерва всё-таки обманула!» – и тут же поперхнулся, закашлялся и захлебнулся бурлящей золотой жидкостью.

До гранёной крышки хрустального додекаэдра оставалось чуть более фута, а странная «водичка» продолжала и продолжала течь на глазах мужчины. Сейви-Мойра-Миранда назвала густой золотой бульон «проводящей средой» для «глотания» (хотя нет, этого слова дама не упоминала) колоссальной библиотеки, собранной в Тадже. Избранник Ады разделся до термокожи.

– И это тоже придётся снять, – промолвила женщина.

Ариэль удалился в сумрак, оставив юную копию Сейви наедине с мужчиной в ярком сиянии, льющемся в окна купола. На столике рядом лежала гитара.