Дэн Симмонс - Олимп

– Петля затягивается, – заметил иониец по общей линии связи.

Моравеки на шлюпке наблюдали с запозданием в секунду за тем, как Ретроград Синопессен проводил Одиссея вниз, к восьмому пусковому отсеку. Поскольку на всех шершнях имелось оружие, требованиям голоса отвечал только один из трёх строительных челноков, оставшихся на борту ещё с Фобоса.

Судёнышко было крохотное, яйцевидной формы, с дистанционным управлением. Взрослый человек едва-едва разместился бы внутри. Из систем жизнеобеспечения присутствовали только подача воздуха и климат-контроль. Помогая ахейскому герою втиснуться в узкое пространство между запутанными проводами и монтажными платами, амальтеянин спросил:

– Ты уверен, что хочешь это сделать?

Одиссей смерил паукообразного моравека долгим пристальным взглядом и наконец произнёс по-гречески:

– Покой не для меня; я осушу до капли чашу странствий; я всегда страдал и радовался полной мерой: с друзьями – иль один; на берегу – иль там, где сквозь прорывы туч мерцали над пеной волн дождливые Гиады. Бродяга ненасытный, повидал я многое: чужие города, края, обычаи, вождей премудрых, и сам меж ними пировал с почётом, и ведал упоенье в звоне битв на гулких, ветреных равнинах Трои… К чему же медлить, ржаветь и стынуть в ножнах боязливых, как будто жизнь – дыханье, а не подвиг. Мне было б мало целой груды жизней, а предо мною – жалкие остатки одной; но каждый миг, что вырываю у вечного безмолвья, принесёт мне новое. Позор и стыд – беречься, жалеть себя и ждать за годом год, когда душа изныла от желанья умчать след за падучею звездой туда, за грань изведанного мира! [66]Закрой же дверь, о существо-паук.

– Это же… – заикнулся Орфу с Ио.

– Он был в судовой библиотеке… – заикнулся Манмут.

– Тихо! – скомандовал Сума Четвёртый. Моравеки в молчании смотрели, как затворился люк челнока. Ретроград Синопессен остался на месте, только вцепился в распорку, словно боясь, что его унесёт в открытый космос. Из отсека откачали кислород, и вот яйцевидный челнок бесшумно выплыл наружу на пероксидной тяге, вздрогнул, покачался, обрёл равновесие, нацелился носом на орбитальный астероидный город – маленькую искру, мерцающую среди тысяч огней полярного кольца, – и уверенно полетел навстречу голосу.

– Приближаемся к Иерусалиму, – сообщил Сума Четвёртый по линии общей связи.

Маленький европеец вновь обратился к видеомониторам и датчикам шлюпки.

– Расскажи мне, что ты видишь, старина, – попросил его товарищ по личному лучу.

– Хорошо. Мы по-прежнему находимся на высоте двадцати километров. Если смотреть в реальном масштабе, в шести-восьми десятках километров к западу располагается осушенный Средиземный Бассейн. Красные скалы, тёмная почва и что-то вроде зелёного поля. А дальше, у берега, – исполинский кратер на месте бывшей Газы, похоже на след от взрыва или метеорита; бухта в форме полумесяца перед высохшим морем, за ней начинаются возвышенности, и на высоком холме – Иерусалим.

– Как он выглядит?

– Погоди, я немного увеличу изображение… Ага… Сума Четвёртый одновременно показывает исторические снимки со спутников; видно, что более поздние кварталы и окраина уничтожены… Зато Старый Город, в пределах стены, цел и невредим. А вот и Дамасские ворота… Западная стена… Храмовая гора с куполом Скалы… И какое-то новое сооружение, на старых фотографиях его не было… Что-то высокое, из гранёного стекла и полированного камня, а вверх уходит синий луч.

– Я как раз изучаю данные по нему, – передал Орфу. – Это нейтринный луч, защищенный оболочкой из тахионов. Не представляю, для чего и кому он мог понадобиться. Бьюсь об заклад, что наши лучшие учёные тоже не в курсе.

– Ой, погоди минутку… – Манмут прервался. – Я тут немного увеличил картинку. Оказывается, в Старом Городе кипит бурная жизнь.

– Это люди?

– Нет…

– Безголовые горбатые полуорганические роботы?

– Да нет же, – отозвался маленький европеец по личному лучу. – Может, позволишь мне самому закончить?

– Извини.

– Там целыми тысячами кишат существа, похожие на амфибий, с когтистыми перепончатыми лапами. Одно такое создание ты уже окрестил Калибаном из шекспировской «Бури».

– Чем они заняты?– полюбопытствовал иониец.

– В основном толкутся без дела, – ответил капитан подлодки. – Нет, подожди, у Яффских ворот на улице Давида я вижу трупы… А вот ещё – на дороге Эль Ваду площади Стены Плача…

– Трупы людей? – перебил его Орфу.

– Нет, безголовых горбатых полуорганических роботов. Здорово их порвали на части. А многих, кажется, ещё и выпотрошили.

– Чудовища-калибаны полакомились?– осведомился гигантский краб.

– Понятия не имею.

– Пролетаем над голубым лучом, – известил по каналу общей связи Сума Четвёртый. – Всем пристегнуться крепче, я попробую опустить туда некоторые из наших выдвижных сенсоров.

– По-твоему, это разумный шаг?– спросил Манмут у своего друга.

– Не более, чем вся наша экспедиция, дружище. Будь на борту хотя бы один маггид…

– Хоть один… что?

– Маггид, – передал Орфу с Ио. – В стародавние времена, задолго до Рубикона и войн Халифата, когда люди ходили в медвежьих мехах и футболках, древние евреи считали, что у каждого мудрого человека есть свой маггид – нечто вроде духовного наставника из иного мира.

– А может, мы и есть маггиды, – предположил европеец. – Раз уж явились из иного мира.

– Верно, – поддакнул собеседник. – Но мы не такие мудрые. Манмут, я ещё не рассказывал тебе, что я гностик?

– Повтори по буквам, – попросил капитан подлодки. Орфу повторил.

– А что это за фигня? – полюбопытствовал европеец.

Совсем недавно он получил несколько откровений о старом друге (включая и то, что иониец является знатоком не только Пруста, но ещё Джеймса Джойса и прочих авторов Потерянной Эпохи) и не был уверен, готов ли выслушать новое.

– Не важно, кто такой гностик, – передал Орфу. – Но за сто лет до того, как венецианская инквизиция спалила Джордано Бруно на костре, в Мантуе был сожжён маг-суфий Соломон Молхо [67]. Так вот он учил, что во времена перемен дракон будет уничтожен без помощи оружия, а на земле и в небесах всё преобразится.

– Какой маг? Какой дракон? – вслух выпалил Манмут.

– Что? – переспросил Сума Четвёртый из капитанского кубрика.

– Не понял, – откликнулся центурион-лидер Меп Эхуу со своего откидного сиденья в транспортном модуле.

– Прошу повторить. – Голос Астига-Че с британским акцентом, донёсшийся с «Королевы Мэб», напомнил Манмуту, что на судне прослушивались не только официальные сообщения, но и общая болтовня.

Оставалось лишь горячо надеяться, что личные лучи были всё-таки в неприкосновенности.