Дэн Симмонс - Олимп

– Выращивали хлопок, чай, съедобные и прочие культуры, необходимые для жизни на орбитальных островах, – закончил Харман. – Я знаю. – Тут он помедлил, переваривая слова постженщины. – Спутницу? Это ты про Ариэля?

– Нет, не про него, – покачала головой двойница Сейви. – Понимаешь, пятнадцать веков назад та, которую мы зовём Сикораксой, была ещё не…

– Достаточно, – сердито прервал её маг. Однако мужчина не унимался.

– Но всё, что ты нам рассказывал в прошлом году, это правда? – спросил он у старца. – Сикоракса – мать Калибана, а Сетебос – отец… Или ты снова солгал?

– Нет-нет, – ответил Просперо. – Калибана действительно породили ведьма с чудовищем.

– Хотел бы я посмотреть, как мозг размером с хороший сарай, не наделённый ничем, кроме здоровенных рук, совокупляется с дамой обычного человеческого роста, – заметил супруг Ады.

– Очень осторожно, – проронила Мойра. «Могла бы придумать шутку посвежее», – мысленно поморщился Харман.

А копия молодой Сейви указала на Брешь:

– Ну что же, в путь?

– Последний вопрос для Просперо, – сказал мужчина и обернулся, но мага уже и след простыл. – Чёрт, ненавижу, когда он так делает.

– У него было срочное дело где-то ещё.

– Да уж, не сомневаюсь. Но я хотел ещё раз уточнить, какой смысл посылать меня через Атлантическую Брешь. Это же полная чушь. Я не выживу. Сама посуди, еды не будет…

– Я завернула в дорогу двенадцать съедобных плиток, – заметила Мойра.

Похищенный лишь усмехнулся.

– Ладно, еды не будет через двенадцать дней. Питья никакого…

Постженщина достала из рюкзака нечто мягкое, изогнутое, почти плоское, немного похожее на винный мех из туринской драмы, только совершенно пустой и с узенькой трубочкой на выходе. Принимая подарок, Харман почувствовал исходящую от его поверхности приятную прохладу.

– Это гидратор, – пояснила Мойра. – Окажись в атмосфере хоть мизерная доля влаги, он соберёт воду и очистит её для питья. А если не снимать термокожу – будет фильтровать каждый твой выдох и капли пота. В общем, смерть от жажды тебе не грозит.

– Я не взял с собой термокожу, – признался мужчина.

– А я положила в рюкзак. На охоте пригодится.

– На охоте?

– Вернее сказать, на рыбалке, – поправилась собеседница. – Можешь в любое время протиснуться сквозь защитное поле и погоняться за рыбами. Ты уже плавал в этом костюме под водой на орбитальном острове Просперо и знаешь: молекулярный слой защищает от чрезмерного давления, а респиратор даёт возможность дышать.

– Ну а где, по-вашему, взять наживку?

Мойра сверкнула зубами точь-в-точь как Сейви:

– Акулы, киты-убийцы и многие другие глубоководные твари отлично клюнут на твоё собственное тело, Прометей. Харману было не до смеха.

– С чем же я выйду на акулу, кита-убийцу или другую глубоководную тварь, на которую захочу поохотиться? Может, сражу её наповал моим остроумием?

Спутница вынула из рюкзака и протянула мужчине ружьё.

Чёрное, короткоствольное, оно было гораздо тяжелее и не столь изящно с виду, как дротиковые винтовки колонистов, но дуло, рукоять и спусковой крючок смотрелись очень похоже.

– Оно стреляет пулями, а не хрустальными дротиками, – пояснила Мойра, – и при помощи пороха, а не газа, как ты привык… Хотя принцип действия тот же. В рюкзаке три обоймы боеприпасов. Шестьсот боевых патронов. Под водой они способны создавать перед собой вакуум, дабы вода не замедляла движения. Чтобы снять с предохранителя – вот он, – нажми большим пальцем на красную точку. Отдача намного сильнее, чем у винтовки, но ты привыкнешь.

Супруг Ады несколько раз поднял оружие, прицелился в бескрайнее море и, убедившись, что предохранитель на месте, убрал ружьё в заплечный мешок. Опробовать можно будет и после, в самой Бреши.

– Подкинуть бы в Ардис хотя бы десяток-другой таких игрушек, – мечтательно произнёс он.

– Отнеси для начала эту, – сказала постженщина. Харман едва не бросился на неё с кулаками.

– Отсюда больше двух тысяч миль пути! – рявкнул он. – Не знаю, как быстро я смогу идти, даже если научусь охотиться на вашу чёртову рыбу и если ваша хреновина под названием «гидра-тор» завтра же не испортится. Ну, сколько? Двадцать, тридцать Миль в день? Получается двести дней на одну лишь дорогу до восточного побережья Северной Америки. Это при условии, что дно будет плоским… А я уже вижу на картах ближней и дальней сети: впереди треклятые горы, целые гряды! Плюс ущелья – глубже Большого Каньона в Колорадо! Гигантские валуны, скалистые расщелины, складки коры на тех участках, где дрейф континентов заставлял перемещаться целые массы земли, бездонные пропасти в местах активности тектонических плит, в результате которой вскрывалось океаническое дно, извергая наружу потоки лавы. Да и само оно постоянно меняется: коварное, каменистое, неудобное для ходьбы! Положим, за год я как-нибудь доберусь до берега; так ведь оттуда чуть ли не тысяча миль до Ардиса. И это через джунгли, кишащие динозаврами, саблезубыми тиграми, войниксами! А ты и твой киберкосмический мутант можете квант-телепортироваться куда пожелаете. Ну, возьмите же меня с собой! Или вызовите соньер из какого-нибудь укромного местечка, где вы прячете свои игрушки. Несколько часов перелёта, и я был бы дома, помогал бы своим товарищам… Так нет же, вы посылаете меня на верную гибель. Ладно, представим, что я перенесу дорогу. Но за долгие месяцы путешествия Ада и все, кто мне дорог, наверняка умрут: их убьёт или выродок Сетебоса, или войниксы, или зима, или голод. За что вы так со мной?

Мойра не мигая выдержала свирепый взгляд мужчины.

– Просперо когда-нибудь говорил тебе о предикаторах логосферы? – мягко спросила она.

– Предикаторах? – тупо отозвался похищенный, чувствуя, как потоки адреналина, переполнявшие тело, идут на спад. Ещё немного, и от отчаяния у него затрясутся руки. – Предсказателях, ты имела в виду? Нет, не говорил.

– Предикаторы, – начала собеседница, – настолько же уникальны и настолько же опасны, как и сам Просперо. Иногда он полагается на их суждения. Иногда нет. На этот раз маг решил доверить им твою жизнь и, не исключено, будущее всей вашей расы.

С этими словами она достала из рюкзака гидратор и повесила его за спиной, изогнув гибкую трубочку к правой щеке. А потом зашагала вниз по крутой тропинке.

На минуту Харман застыл на вершине скалы. Надевая заплечный мешок, он обернулся, прикрылся ладонью как козырьком от рассветных лучей и посмотрел на высокую Эйфелеву башню, чернеющую на фоне ясного синего неба. Следующей станции с этой точки было не разглядеть.

Мужчина обратил взор на запад. Белоснежные птицы, крупные и поменьше («чайки и крачки», всплыло в протеиновых банках памяти ДНК), с визгом кружили над лазурными просторами.