Мэрион Брэдли - Король-олень (Туманы Авалона - 3)

Мысли Моргейны вернулись к кипящему вину - но в то же самое время ей казалось, будто она скачет среди холмов... Хотя нынешний день был не самым удачным для прогулки: серое небо затянуло тучами, дул ветерок, и холмы казались нагими и унылыми. У подножия холмов протянулась водная гладь узкий рукав озера, - серая и бездонная, словно только что откованный металл. И поверхность озера начала слегка бурлить - или то была вода над ее жаровней? Темные пузырьки всплывали и лопались, источая зловоние, - а потом из озера медленно поднялась длинная узкая шея, увенчанная лошадиной головой, с лошадиной же гривой, и длинное гибкое тело, извиваясь, направилось к берегу... поднимаясь, наползая, вытягиваясь во всю длину на земле.

Гончие Ланселета опрометью ринулись к воде, заходясь яростным лаем. Моргейна слышала, как Ланселет раздраженно позвал их; видела, как он застыл, словно вкопанный, и уставился на озеро, не веря собственным глазам. Затем Пелинор протрубил в рог, созывая спутников, а Ланселет пришпорил коня, опер копье о луку седла и с самоубийственной скоростью понесся вниз по склону. Одна из гончих пронзительно завизжала, и Моргейна из своего далека увидела странный слизистый след и изломанное тело собаки, наполовину разъеденное темной слизью.

Пелинор тоже бросился на дракона, и Моргейна услышала крик Ланселета он велел не атаковать огромную тварь прямо в лоб... дракон был черным и во всем, кроме лошадиной головы, походил на гигантского змея. Ланселет подскакал к нему вплотную и, увернувшись от извивающейся головы, всадил копье в тушу дракона. Дикий вой, пронзительный, словно вопль обезумевшей банши, сотряс берег... Моргейна видела, как огромная голова бешено заметалась из стороны в сторону... Конь Ланселета принялся пятиться и брыкаться; Ланселет соскочил на землю и пешим бросился на чудовище. Голова дракона метнулась вниз, огромная пасть распахнулась, и Моргейна содрогнулась. Меч Ланселета вонзился в глаз дракона; из раны хлынула кровь и какая-то черная дрянь... и все превратилось в бурлящую поверхность вина.

Сердце Моргейны бешено колотилось. Она легла и глотнула немного чистого вина из фляжки. Что это было - дурной сон? Или она и вправду видела, как Ланселет убил дракона - того самого дракона, в которого она никогда не верила? Моргейна немного полежала, убеждая себя, что она просто спала, потом заставила себя встать и добавить в вино немного фенхеля, чтобы его сладость заглушила привкус других трав. Нужно позаботиться, чтобы к обеду подали соленую говядину - тогда всех будет мучить жажда, и все будут много пить, особенно Ланселет. Пелинор - человек благочестивый. Что он подумает, если всех обитателей его замка внезапно обуяет вожделение? Нет, надо сделать так, чтобы это вино досталось одному лишь Ланселету - и, может, стоит дать глоток Элейне, из милосердия...

Моргейна перелила настой в флягу и отставила в сторону. Затем послышался крик, и в комнату влетела Элейна.

- Ох, Моргейна, идем скорее, нужна твоя помощь! Отец и Ланселет убили дракона, но они оба обожжены...

- Обожжены? Что за нелепица? Ты что, вправду веришь, будто драконы летают и плюются огнем?

- Нет, нет, - нетерпеливо произнесла Элейна, - но эта тварь плюнула в них какой-то слизью, и слизь обожгла их, будто огонь. Пойдем, обработай им раны...

Не веря собственным ушам, Моргейна выглянула в окно. Солнце склонилось к западу и повисло над самым горизонтом; она просидела над зельем целый день. Моргейна бросилась вниз, на ходу велев служанке приготовить чистую ткань для перевязки.

У Пелинора была сильно обожжена рука - да, это действительно здорово походило на ожог; драконья слизь разъела ткань туники, и когда Моргейна начала мазать руку целительным бальзамом, Пелинор взревел от боли. У Ланселета был слегка задет бок; кроме того, слизь попала ему на сапог и превратила прочную кожу в слой тонкого вещества, напоминающего желе.

- Нужно будет хорошенько вычистить меч, - сказал Ланселет. - Если это все, что осталось от сапога, то что бы осталось от моей ноги... - и он содрогнулся.

- Вот назидание всем тем, кто считал моего дракона вымыслом! - изрек Пелинор. Он поднял голову и глотнул поднесенного дочерью вина. - И благодарение Господу, что у меня хватило ума вымыть руку в озере - иначе эта слизь просто сожрала бы ее, как того несчастного пса. Ты видел его труп, Ланселет?

- Пса? Видел, - отозвался Ланселет, - и надеюсь никогда больше не увидеть подобной смерти. Но теперь ты можешь пристыдить всех, прибив голову дракона над воротами...

- Не могу, - перекрестившись, отозвался Пелинор. - В ней нет нормальных костей, совсем нет. Он весь - словно земляной червяк... и он уже сам превращается в слизь. Я попытался было отрезать ему голову, но похоже, что воздух разрушает его. Думаю, этого дракона вообще нельзя считать нормальным зверем - это какая-то адская тварь!

- И все же он мертв, - сказала Элейна, - и ты выполнил повеление короля - раз и навсегда покончил с драконом моего отца.

Она поцеловала отца и с нежностью произнесла:

- Прости меня. Я тоже считала твоего дракона обычной выдумкой...

- Дай-то Бог, чтоб так оно и было! - сказал Пелинор и снова осенил себя знаком креста. - Пусть лучше надо мной смеются отсюда и до Камелота, чем я еще раз столкнусь с подобной тварью! Хотелось бы мне быть уверенным, что здесь таких больше нету... А то Гавейн рассказывал, будто похожие чудища живут в озерах - у них там, на севере.

Он знаком велел слуге налить еще вина.

- Думаю, нам стоит сегодня вечером как следует выпить или эта зверюга еще целый месяц будет мерещиться мне в кошмарах!

"Будет ли это к лучшему?" - подумала Моргейна. Нет, если весь замок перепьется, это будет ей вовсе не на руку.

- Раз я забочусь о твоих ранах, сэр Пелинор, - сказала она, - тебе придется меня слушаться. Тебе не следует больше пить. Пусть Элейна приготовит тебе постель и положит в ноги нагретые камни. Ты потерял сегодня немало крови, и тебе нужен горячий бульон и горячее молоко с сахаром и пряностями, а не вино.

Пелинор поворчал, но подчинился. Элейна с помощью дворецкого увела отца, и Моргейна осталась наедине с Ланселетом.

- Итак, - поинтересовалась она, - как же ты отпразднуешь победу над своим первым драконом?

Ланселет приподнял кубок и отозвался:

- Помолюсь, чтобы первый дракон оказался последним. Я ведь действительно решил было, что настал мой смертный час. Лучше я выйду против целого отряда саксов с одним лишь топором в руках!

- И то, правда. Да избавит тебя Богиня от подобных встреч, - сказала Моргейна и налила Ланселету винного зелья. - Я приготовила для тебя этот настой; он смягчит боль и поможет ранам затянуться. А теперь мне нужно сходить проверить, хорошо ли Элейна укутала Пелинора.