Федор Чешко - Тараканьи бега

Нет, Виктор Борисыч затыкаться не собирался:

— …скудноваты, надо сказать, данные-то. Фрегат земной, наш, человеческий, а о флерианских «монстрах» да «пожирателях» мы куда больше зна… Так, где тут твое творчество? — Поверх тараканьих абрисов «Вервольфа» проросло блеклое дерево каталогов; курсорная мартышка вопросительно застыла на разлапистой ветке. — Это? Ни черта себе! А попроще было нельзя? Ладно, все едино уже поздно передел… ч-черт… Ладно. Следи: вдруг да ошибусь в чем-нибудь. Значит, ЭМИ-удар по сенсорной (для верности) команде, скажем, «F»; передача файла… как ты его — «ТАРАК»? Премиленькое название… Значит, по той же команде с задержкой… Двадцати миллисекунд, наверное, хватит… Теперь наводка…

Путаница компьютерных каталогов сгинула; овал целеуказателя метнулся по насекомой образине «Вервольфа», замер на одной из антенн, полыхнул слепящим багрянцем…

А Изверов бубнил озабоченно:

— Нет, знаешь, давай-ка для страховки врежем сразу по обеим. А то кто его знает — может, коми неточно домысливает…

Под новую сверчковую трель сенсоров командная строка в нижней части экрана пошла споро набавляться в длину. И тут Чинарев, пытавшийся дисциплинированно исполнять указание про «следи, вдруг ошибусь», опять попробовал дернуться. Ему показалось, будто линкор-капитан Виктор Борисович делает не то, о чем говорит. Верней, НЕ ТОЛЬКО то.

Ни голос, ни поведение Изверга, сосредоточенно вводящего последние коррективы в команд-программу, почти что не изменились. Единственно только левая пятерня экс-космоволка отпихнулась от подлокотника и намертво прилипла к чинаревской физиономии.

Вот теперь-то студиоз утратил возможность и дышать, и моргать, и видеть. Причем даже для обладателя древнегреко-египетской мускулатуры шансы вырваться из этой мертвой хватки равнялись нулю — оставалось лишь верить, что Изверов не вздумал на последних минутах жизни попробовать себя в роли садиста-душителя.

Пощелкивание сенсоров еще некоторое время продолжалось в прежнем неслабом темпе. Затем вдруг настало мгновение тишины; затем послышалось Извергово: «Ч-черт, а ведь это действительно ого-го… Но все равно — выводы с экрана убрать, доложить через саунд. Экшн!» И тут же — знакомо дерущий по слуху взвизг компьютера и новое «Ч-черт!» экс-космоволка. Не требовалось обладать талантами Шерлока Холмса для понимания: комп докопался до чего-то важного, а Изверг забыл, что комповский саунд миражит на недоступной восприятию частоте.

Потом Изверов сказал с какой-то глуповатой торжественностью: «Н-ну, все. Пришло время команды „F"».

Одиноко, но четко, с оттяжечкой «кликнул» сенсор, стрекотнул и заткнулся системный блок, и тут же, в ответ на это «кликанье» и на этот стрекот где-то в самом нутре бывшего LB-77 что-то простонало, но не как раньше, не жалобно, а победно, весело, злорадно даже; потом еще раз коротко стрекотнула системка, и Изверг чуть слышно выдохнул: «Порядок. Что могли, мы сделали».

Пальцы левой линкор-капитанской руки немного раздвинулись, освободив Чиновы нос и глаза. Студент-практикант, фигурирующий в официальных документах под фамилией Чинарев, получил возможность дышать.

А еще он получил возможность видеть дисплей.

Там, на стеклистом четырехугольнике не оказалось ни диверсионно-разведывательного таракана, ни звезд, ни целеуказателя, ни командной строки… Там оказались только чернота и нестерпимо горящая в этой черноте крупная надпись: «Цыц!!!»

Пятерня экс-космоволка как-то незаметно убралась, совсем отпустила. Чин невольно вдохнул — глубоко, шумно — и тут же указательный линкор-капитанский перст предупреждающе ткнулся в монитор. Чинарев истово закивал: дескать, не тупица, понял я, понял, молчу.

— Что могли, мы сделали, — повторил Изверг. — Теперь будем ждать результатов.

Он соскочил с подлокотника, принялся бродить по рубке — руки в карманах чуть ли не по самые локти, голова на каждом шагу мотается, словно бы жесткий мундирный воротничок не жилистую шею скрывает, а чахленькую пружинку…

Чинарев устроился поудобнее и стал ждать. Пан или пропал, грудь в крестах или голова в кустах… Что там еще напридумывала для такого случая посконная народная мудрость? И что все-таки успевает почувствовать человек, превращаясь в стайку резвящихся электронов? Э, неча головенку сушить — похоже, про «что чувствует» мы скоро дознаемся.

— Кстати… — вдруг забормотал линкор-капитан, бродя. — Или, может, не очень кстати… Или очень некстати… Я понял-таки, кто тыкался в твоих «таракашек-букашек». Точней сказать бы, не «кто», а «что». Впрочем, твоей вины тут процентов на девяносто: плохо знаешь стандартное бортовое обеспечение (про-граммист!) и привил здешним самообучающимся счетно-логическим умникам условный рефлекс реагировать на жаргон. В чиф-процессор, ведающий профилактикой жизнеобеспечения, зашито периодически отлавливать по всей борт-сети, накапливать и систематизировать информацию, касающуюся его профиля. Сансостояние среды нашего с тобой обитания к оному профилю относится однозначно. Вот он, процессор, очевидно, шарил, шарил, да и наткнулся (думать надо, как файлы называешь). Вот… Программа-поисковик расквасила нос об твой паролишко и, наверное, автоматом отапеллировала к центральному брэйну — как к самому умному из всех досягаемых дураков. А он, дурак-то, и рад стараться… Вот оттого, небось, все так по-идиотски и выглядит, — заключил Изверг, после чего сделал наиподлейшую из возможных подлостей: заткнулся.

Бог весть, сколько времени длилась похоронная молчанка. Наверное, не очень долго, потому что Чин все-таки не успел сызнова довести себя до отвратного потливо-трясучего страха. То есть он непременно успел бы, не вздумайся вдруг Изверову тихонько спросить:

— Почему ты не сопротивлялся?

Студент Чинарев приподнял голову:

— А?

— Почему ты не сопротивлялся, когда я зажал тебе рот?

— Я понял, что вы что-то затеяли и боитесь, как бы я сдуру не помешал, — ответил Чин, внимательно разглядывая свои колени.

Впрочем, он тут же оторвался от созерцания застиранного тканепласта и резко обернулся, едва не выпав из кресла. Но нет, это вовсе не дробь просыпалась на тонкую стальную катанку там, позади. Это рассмеялся Изверов.

— А из тебя может выйти прок, студиоз, — сказал линкор-капитан, трудно переводя дыхание. — Ладно…

Он еще раз прошелся взад-вперед, махнул рукой:

— Ладно, уже, наверное, можно… Так вот, во-первых: наш ЭМИ ни на миллисекунду не вывел из строя вервольфовские помехообразователи. Ты был совершенно прав: раз деструкторы неизвестной системы, вполне могло и прочее оборудование оказаться… Вот оно и оказалось.

Изверг глянул в пополотневшее Чиново лицо — и вновь сыпанула на тонкую сталь полная пригоршня мелкой трескучей дроби. Ну и смех же, однако…