Федор Чешко - Тараканьи бега

Вообще-то, возвратить микросупер к жизни не составило бы никакой сложности. Копидрайв у Чина имелся, загрузочная эллипсета — тоже… Но возня со всем этим требовала хоть ничтожного, но все-таки времени. Лишнего. А вот именно лишнего времени у Чина не имелось ни капли.

Пробормотав невнятную матерщину, псевдо-Чинарев швырнул свое портативное счетно-логическое достояние обратно в вещмешок и отправился с визитом к подлинному Чингисхану.

Распахнув люк, отделяющий от коридора убежище пресловутого Гунна Вандаловича, так называемый студент Чинарев на миг остолбенел. Вообще-то, он уже не раз видал начинзаненного вдрызг Чингисхана, но чтоб такое… Да, страшная это штука — искусственная гравитация. Особенно если при ней, родимой, литровую бутыль досуха минут за пять-десять…

Спохватившись, Чин-чин нырнул в каюту и торопливо прихлопнул за собой люк.

Начинзаненное тело валялось на полу в позе тронутого разложением трупа, подавая, однако, весьма громкие признаки жизни: боцманским прокуренным басом ревело песенку, которую постыдились бы петь в приличном борделе. Увидав Чина, оно, тело, забарахталось, попыталось приветственно махнуть рукой (едва не расквасив себе нос этим незадавшимся взмахом) и обрадованно возопило дискантом:

— Матвеюшка пришел!

— Заткнись, — свирепо рявкнул Матвеюшка, и тело обиженно повалилось туда, откуда только что норовило подняться.

— Надо же было успеть так насосаться! — Чин, он же М. Молчанов, шагнул к вознамерившейся снова запеть легенде хакерства. — Ты когда-нибудь выучишься держать себя в руках?!

Тело оборвало вокальные упражнения и принялось истово, с отчетливым стуком колотиться затылком об пол (закивало то есть):

— Научусь! Тля курва сукой буду!

— Не будешь, ты уже… ч-черт… — Матвей споткнулся о бесцельно елозящие по псевдоковру ноги и упал.

Где-то под его животом квакнуло, потом прохрипело натужно:

— Вс… встань с меня. А то в-вой-ой!-дут и заподозрят нас. В любви. Однополой, — хрипение сменилось всхлипами. — Однополая… На одном полу, без простыни даже… Кошмар. Встань.

Чин-Молчанов действительно поторопился вскочить: звуки, которыми вдруг перебился монолог под его животом, ярко напомнили то, что обычно предшествует возвращению вспять содержимого переполненного желудка. Но нет, это оказалось всего-навсего идиотским хихиканьем — пьяная легендарная личность продолжала развивать случайно подвернувшуюся благодатную тему:

— Однополая… гадость… как эта стерва Катарина из шестого вз… ох… взвода… «Лена, я ну прям без ума от твоего тела, давай вдвоем в душ сходим, чтоб только ты бы да я бы…» Не, ты знал? Не-е-е, ты не знал, а то б ты за этой лез… лезб… не ухлестывал. А Лена ей: мне, мол, с тобой так же противно, как с этим глибзд… не, с гли-стю-ком, с Белоножко. Это Лена нарочно про глистюка, Лена, небось, знала, что он… что Белоножко все время под… подслуши… гы-гы…

— Что это ты о себе в третьем лице? — рассеянно осведомился Матвей, норовя ухватить разговорчивое пьяное тело под мышки и взвалить оное на койку.

— А шо, вышел закон, шо нельзя? Я, может, мечтаю… Только я не в третьем, я в среднем хочу. Вон эти… Как их, тля… Не, тля зеленая, а они трах… крах… красненькие там, черные… Во, м-му-урр!-равьи. Так они почти каждый — оно. И никаких проблем. А у меня, думаешь, нет проблем? Да у меня кроме проблем ничего… Ай! Пусти, дурак, больно!

Наконец Матвею удалось-таки водрузить брыкающееся тело на постель и даже воспрепятствовать попытке немедленно свалиться обратно. Тело заерзало щекой по подушке, зевнуло, блаженно смежило набряклые веки, почмокало дремотно и сладко… И вдруг затянуло на мотив «Гэлэкси хайвэйз» — во всю глотку, с трагическим слезным надрывом:

Опостылело, хоть плачь, красть, юлить, лавировать…

Вот бы заново всю жизнь перепрограммировать,

Драйвер счастья подгрузить, интерфейс везения…

Жаль, доступен винт судьбы лишь в режиме чтения.

Чин торопливо нашарил под коечным изголовьем кожух гипнопассиватора, а на кожухе — верньер ручной активации (просто счастье, что железный параграф какого-нибудь устава не лишил рядовых членов экипажа права на хоть частичную свободу воли в вопросах сна). Резкий поворот рифленого барабанчика до отказа на «maximum» почти мгновенно перехлестнул пьяные рулады умиротворенным сопением.

Снотворному прибору полагалось работать главным образом со штатным содержимым каюты, не шибко отвлекаясь на случайных гостей. И тем не менее мгновенно кинувшийся наутек Чин в коридор вылетел совершенно уже очумелым. А вылетев, едва тут же и не полетел (на пол) через подвернувшийся под ноги членистоногий исп-механизм. Тот шарахнулся, выпучил фасетчатые бельма вотч-сканеров и затеял было доклад про «контрольный анализ атмосферной пробы для данного помещения показал отклоне»… Конечно же, Чиново озверелое «пшел на хрен, дебил!!!» ни интенсивностью, ни содержанием в штатный набор команд не вписалось, однако электронно-механический приставала моментально заткнулся и так брызнул прочь — аж крабьи лапки его слились в какую-то мутную рябь.

Ну вот, на чинзановые пары даже контроль-система уже отреагировала… Совсем паскудно…

Чин еще с минуту постоял около захлопнутого люка, пальцами обдирая сонную муть с посвинцовевших век и размышляя, не вернуться ли, не поубавить ли усыпителю мощности. Впрочем, если не надолго, гипнопередозировка вряд ли сулит что-либо уж очень страшное. Просто к прочему негативу (которого уже и без того будет валом) приплюсуется еще и… Нет, пожалуй не «приплюсуется к», а «умножится на».

Ну и пусть.

Глупость нужно наказывать.

А уродства нужно лечить.

Кажется, какие-то древние фашисты — не то германские, не то еще римские, аж при Цезаре — лечили заикание электрошоком. Так и надо уродам. Или пусть делаются нормальными, или пускай сдыхают… Или пусть хоть помучаются так, как приходится мучиться из-за их уродства нормальным… Правда, тут не все просто. Тут есть два досадных нюанса. Во-первых, к сожалению, отличить нормального от урода не всегда бывает легко. А во-вторых, КТО станет главным по отличению уродов от неуродов? Ну как в такие отличалыцики выбьется именно что урод? Вроде хоть того следователя из полиции Интерсети, который совершенно искренне звал уродом некого хакера Матвея Молчанова. И ведь не просто уродом звал, а па-то-ло-ги-чес-ким.

Ладно, все это лирика. А на нее у нас с вами, господин поэт, нынче как-то не выдалось ни времени, ни особенной тяги.

Чин-Чинарев-Молчанов энергично вытряхнул из головы даренное чужим пассиватором сонливое невнятье, отвалился от люка и зашагал по коридору, приборматывая громко и зло: