Джефф Нун - Брошенные машины

– Скажи мне, пожалуйста, будет нам хорошо или нет? Ну, хотя бы когда-нибудь?

– Обязательно будет, – сказала Хендерсон. – Ты же знаешь.

Я закрыла глаза, чтобы мне ничто не мешало слушать. Погружаться в мелодию.

– Вот Марлин, по-моему, уже хорошо, – сказала Тапело.

– А чего ж у нее такой вид убитый?

– Давай, Бев, – сказала Павлин. – Принимай свою дозу.

– Сейчас.

– Не сейчас, а уже.

– Погоди. Дай подумать. И что это значит?

– Что? – не поняла Тапело.

– Что Марлин уже хорошо.

– Ну еб твою мать, – сказал Павлин.

– Да что я такого сделала? – сказала Тапело. – Я думала, ты ей сказал.

– Нет, он мне не сказал. Бля. И где он?

Я открыла глаза. Хендерсон отобрала у Павлина аптечку и вывалила все её содержимое на стол.

– Где он? Где шприц? Марлин?

– Вчера мне вкололи.

– Ага.

– У нас просто не было выбора, – сказал Павлин.

– У Марлин был приступ, – сказала Тапело. – Ей стало плохо, по-настоящему плохо. И надо было ее вытаскивать. Пришлось сделать инъекцию.

– Понятно, – сказала Хендерсон, – стоит оставить вас без присмотра, и у вас сразу рвет крышу.

– Ну, типа того, – сказал Павлин.

– Заебись. Я уже отдала один шприц. Вчера, в обмен за информацию. Думала, что у нас есть еще один. А вы мне, значит, сюрприз приготовили.

– Просто нельзя было по-другому, – сказала Тапело. Хендерсон положила в рот капсулу с «Просветом». Запила ее кофе. Мрачно взглянула на нас.

– Так мы все проебем. Все, что есть.

– Это я виновата. Хендерсон повернулась ко мне.

– Нет, ты ни в чем не виновата.

– Да, – сказал Павлин. – Это я виноват.

– Ну а кто же еще? Я тебя оставляла за главного. Чтобы ты там присматривал… чтобы все было в порядке.

– Бев, в порядке уже ничего не будет. И главных у нас тоже нет.

– В смысле?

– Весь мир сходит с ума, – сказала Тапело, – а она хочет, чтобы все было в порядке.

– Что ты там говоришь?

– Все очень просто, – сказал Павлин. – В порядке уже ничего не будет. Так что присматривать бесполезно. Хендерсон поднялась из-за стола.

– Ты куда?

– А тебя это волнует?

И Хендерсон ушла. По проходу между игровыми автоматами. К двери. Там стоял какой-то молоденький мальчик. Хендерсон что-то ему сказала, а потом оттолкнула в сторону. Очень сильно. Так что он даже упал.

Мы это видели, мы наблюдали за ней. Но никто ничего не сказал. Никто ничего не сделал. Мы просто сидели и молча смотрели. Хендерсон вышла на улицу.

– Замечательно, – сказал Павлин.

Он проглотил свою капсулу и посмотрел на Тапело.

– Большое тебе человеческое спасибо, девочка.

Павлин принял дозу, но не сказал положенных слов. Потому что ему было плохо. По-настоящему плохо. Когда не помогут уже никакие слова.

– Там был мужчина, в соседнем номере.

– И чего?

– Мертвый мужчина. По-моему… я не знаю, но мне показалось, что он покончил с собой.

– Правда? – Павлин не смотрел на меня. Он собирал ее стола рассыпанные капсулы.

Я схватила его руку.

– Он проткнул себе…

– Ну и ладно.

– Как ты можешь…

– Марлин, это был его выбор.

– Он проткнул себе глаз. Осколком зеркала. Глаз. Господи, лучше бы я этого не видела. Он вогнал себе в глаз осколок.

Этот кошмар до сих пор стоял у меня перед глазами. Я старалась об этом не думать, но страшный образ вновь и вновь возникал перед мысленным взором. Так явственно.

Павлин покачал головой.

– А девочка знает? Она это видела?

– Нет. Она спала.

– Хорошо. Это хорошо.

Он поглядел на Тапело, которая играла в какую-то видеоигру за одним из автоматов.

– Павлин, этот мужчина… – Да теперь это обычное дело.

– Я не знала, что делать.

– Люди кончают самоубийством. Блин. – Он протянул мне капсулу. – Ты уже принимала лекарство?

– Нет. Еще нет. Что я могла сделать?

– Ты все сделала правильно. Ничего делать не надо.

– Я это видела, через дырку. Этот мужчина, он…

– Марлин, я не хочу ничего знать.

– Что я могла сделать?

– Сейчас все так делают. То есть не делают ничего. Убегают. Садятся в машину, как это сделала ты. И опять засыпают.

– И ты сам в это веришь? Да?

– Ну конечно. Или кончают с собой. – Павлин опять покачал головой. – Да. Жизнь сейчас такая.

– Павлин…

– Что?

– Давай вернемся. И сегодня уже никуда не пойдем. Нам и так уже хватит. Шесть осколков. Нормально. Давай вернемся.

– Нет.

– Нас же никто не обязывает продолжать.

– Беверли мне рассказала, что было в театре. Сказала, что это было самое лучшее из всего. И самое худшее из всего. Самое сильное. Это правда?

Я кивнула.

– Ну вот. А этот товарищ, этот Томас Коул, писатель… у него есть какое-то волшебство. Осколок, который сейчас у него… это что-то хорошее и красивое. И нам оно нужно.

– Красивое?

– Да, бля, что-то очень красивое. В первый раз, слышишь… в первый раз в жизни мне это нужно.

Я уронила голову на руки.

– Марлин, ну еб твою мать. Что еще говорить? Все разваливается, ты же видишь, а я пытаюсь как-то все удержать, честно пытаюсь.

– Я знаю.

– Если тебе уже невмоготу, ты езжай. Забирай чемодан. Возвращайся домой. Что еще говорить? Уезжай. А мы с Бев продолжим, как бы там ни было…

Я задумалась над его словами. Мне представилось, как я еду одна в машине. Возвращаюсь домой. В свой одинокий холодный дом. Это было заманчиво – и так страшно. Так хорошо, и в то же время – плохо. Но я уже знала ответ. Ответ мог быть только один.

– Нет.

– Нет? Ты уверена?

– Мы столько всего…

– Что?

– Мы столько всего пережили вместе.

Павлин кивнул. Он помолчал пару секунд, а потом вдруг сказал:

– Все равно я тебе не скажу мое настоящее имя.

Он свернул себе сигарету. Он уже не смотрел на меня. Какие-то детишки собрались у автомата, ближайшего к нашему столику. Павлин покосился на них. Сунул в рот сигарету, прикурил.

– Когда я вышел из того прицепа, для меня все изменилось. Все. Я убил свое прежнее «Я». И у меня уже не было выбора. Я стал другим человеком. Этим Джоном Павлином. Вот он я – в ожидании себя. Спендер действительно все продумал. У меня было все, что нужно. Имя, образ, надлежащие документы. И новая цель.

Он глубоко затянулся и выдохнул дым.

– Работа, в сущности, та же самая. А цель – да, другая.

– Бандит Билли?

– Я вышел из этого лагеря. Я так до конца и не понял, что произошло. Но когда мы увиделись с Билли в следующий раз, я вдруг понял, что вычисляю, как бы к нему подобраться, как бы застать его одного. Понимаешь, в чем дело: Билли как-то узнал, что Спендер его «заказал». Так что он был доволен, Бандит, что я убрал Спендера. Но Билли не знал, что его «заказали» мне, что я и есть этот киллер, который должен его прикончить. Я сам был не уверен, пока не выстрелил.

Павлин замолчал. Его лицо вдруг посуровело.