Андрэ НОРТОН - РОГ ЮОНА

– Из далеких земель, ваше величество, и я получил эти четки из рук самого Папы Римского.

С этими словами Юон поднес четки к глазам императора, которые загорелись от жадности.

И тут герцог решил поставить все на карту и произнес:

– Ваше величество, в Майнце поговаривают, что в пасхальное утро вы обещали исполнить любое желание того, кто первый попросит вас о нем. Неужели это правда?

Удивленный император отвечал:

– Да, паломник, это сущая правда!

– Тогда я попрошу вас об одном благодеянии, ваше величество!

Эти слова Юон произнес не голосом смиренного паломника. Он сказал их громко, с гордо поднятой головой, и они звонко прозвучали на весь собор.

– Что ж, проси меня, о чем пожелаешь, – медленно промолвил император, ибо уже чувствовал, что за словами незнакомца скрывается нечто большее, чем простая просьба.

– Освободите герцогиню Кларамонду и всех бордоссцев, томящихся в тюрьме по вашей воле, и поклявшихся мне в вечной дружбе!

Захваченный врасплох император вздрогнул, и его лицо стало белее свежевыпавшего снега.

– Кто ты, дерзкий человек, который посмел просить у меня такое?

И тут Юон сбросил с себя плащ нищего и откинул назад волосы. И хотя лицо и руки его были грязны, император смог разглядеть правильные черты его лица и тотчас же понял, что разговаривает с принцем по плоти и крови. А юноша чистым и звонким голосом произнес:

– Я – Юон, герцог Бордосский!

Император был настолько изумлен, что на некоторое время лишился дара речи. И пока голос возвращался к нему, он вспоминал о клятве и понял, что должен выполнить желание Юона. А молодой герцог произнес:

– Мы пролили много крови, ваше величество. Но знайте, я провел этот год в лишениях и отчаянии. И, попав на Святую Землю, сражался, чтобы освободить Могилу Господа нашего Иисуса от осквернения ее нечестивцами, и там же помолился, что Бог прости мне все мои прегрешения. Посему я смиренно прошу вас: давайте заключим мир и в день Воскрешения Господа нашего перед этим святым алтарем поклянемся в вечной дружбе.

От этих слов словно камень упал с души императора и суровые морщины его разгладились. Заметив это, Юон, воспрянул духом и продолжал:

– С самого рождения я был преданным вассалом короля Франции. Но в час моей жесточайшей нужды он не пришел ко мне на помощь, не послал ко мне ни одного человека с оружием в руках. Поэтому я вправе заявить, что моей присяге ему на верность пришел конец, и я больше не стану преданно служить ему. А Бордо, будучи небольшой страной, не сможет выстоять в одиночку. Поэтому я прошу вас, сир, пусть Бордо станет частью земель, принадлежащих вашей короне, и дозвольте мне преданно служить вашему величеству!

Растроганный до глубины души император поднял Юона с колен и пожаловал его поцелуем. И все окружающие возрадовались, ибо поняли, что в это мгновение несчастьям и горю наступил долгожданный конец.

Император распорядился устроить пышный праздник, и эта радостная весть дошла до тех, кто томился в его темницах. Среди них была и герцогиня Кларамонда. И когда Юон заключил ее в объятья, он зарыдал от счастья и громко возблагодарил Небеса за ниспосланное ими благодеяние.

Из внутреннего кармана плаща он достал третье – последнее – Райское Яблоко и, положив его на серебряное блюдо, преподнес его императору. Яблоко светилось золотом, и от него исходил сладчайший аромат, словно в зале возжигали благовония. Потом герцог Бордосский поведал всем окружающим историю волшебного плода, после чего император съел его. Его седые волосы тотчас же потемнели, а лицо стало пухлым и розовым, как у красавца-юноши. От этого зрелища все придворные вскричали от изумления, а император испытал неведомую доселе радость. После Юон и его спутники отправились домой, и их с любовью провожал весь алеманский народ.

Все Бордо радостно встречало бывших узников. А Юон, вместе с женой и дочерью стали жить-поживать в мире и спокойствии. Но это продлилось совсем недолго.

Ибо в самом конце года под покровом ночи в Бордо прискакал рыцарь с огромным количеством воинов. Никто не заметил их прибытия; казалось, что они появились прямо из-под земли. И они скакали не останавливаясь, пока не въехали во внутренний двор замка.

Услышав о приезде этого рыцаря, Юон вышел вперед, чтобы встретить его со всеми почестями. Когда рыцарь поднял забрало, Юон узнал в нем Малаброна из королевства эльфов, с которым они познакомились прежде.

Но лицо Малаброна было печальным и усталым, и Юон тотчас же догадался, что гость прибыл с нехорошим известием. Герцог усадил его во главе стола и предложил ему хлеб и вино. Но Малаброн отказался и сказал:

– Достославный герцог, мой господин король Оберон отправил меня сюда с этим посланием. Настало время, когда вы должны отправиться в страну эльфов, что в Раю, как это было предсказано еще при вашем рождении. Поэтому король Оберон наказал вам и вашей жене как можно скорее явиться к нему, чтобы он мог передать вам свое королевство, прежде чем он покинет его…

С низким поклоном Юон отвечал:

– Сир, мне ничего не остается, как послушаться приказа вашего господина. Так расскажите же мне, какой дорогой я должен добираться до вашей страны.

И Малаброн ответил:

– Утром ровно через день вы с женою отправитесь к морю, где увидите ожидающий вас корабль. Он доставит вас к границам нашего королевства. Но ни в коем случае не задерживайтесь, ибо наш господин очень слаб, и ему не терпится навсегда покинуть нас.

И, передав послание, Малаброн исчез из залы так, будто вовсе там не появлялся. Тогда Юон позвал к себе аббата из Клуни и Бернара, чтобы рассказать им о наказе Оберона, которого он не смел ослушаться. И он закончил свою речь такими словами:

– Поскольку мое будущее королевство находится не на земле смертных, мне больше мне не доведется ходить среди людей или сидеть в бордосском замке. Но моя дочь Кларетта – наследница моего замка и всего герцогства, и я вверяю ее вашим заботам. Берегите же ее, как зеницу ока, а ее наследство охраняйте до тех пор, пока она не станет взрослой женщиной. И проследите, чтобы дворянин, который женится на ней, был достойным человеком и принес ей только счастье, как она того заслуживает!

Услышав эти слова, аббат и Бернар опечалились и долго упрашивали Юона не покидать их. Но они понимали, что у него нет выбора, ибо он не мог пойти против воли Оберона.

Много слез пролила герцогиня Кларамонда, когда целовала дочь на прощание. А потом она обратилась к мужу:

– Страна эльфов лежит далеко от нашей земли, но любовь материнского сердца обязательно перекинет мост, через пролив, разделяющих их. Посему, дочь моя, я не думаю, что мы расстаемся с тобой навсегда!