Саймон Грин - Охотник за смертью: Судьба

Расправив (в чем не имелось ни малейшей надобности) платье, Констанция напустила на себя невозмутимый и величественный вид, готовая встретить посетителя, как подобает истинной королеве.

Однако горделивая осанка и холодный взгляд не пригодились: едва на пороге появилась Евангелина Шрек, Констанция позволила себе расслабиться.

Как только Евангелина заперла за собой дверь, Констанция подошла к ней и взяла ее руки в свои. У женщин было немало общего: обеим довелось претерпеть страдания из-за принадлежности к своим семьям, обе стремились к власти с искренним желанием изменить мир, в котором они живут, к лучшему. Теперь Констанции предстояло стать королевой, а Евангелина не только успешно возглавляла общественное движение клонов, но после смерти Грегора и категорического отказа Тоби занять его место взяла в свои руки дела клана Шреков. Именно Евангелина первой предложила кандидатуру Неизвестного клона в качестве шафера Роберта, а Констанция помогла протолкнуть это предложение. Правда, о настоящей причине своей просьбы Евангелина умолчала. Узнав, что под маской Неизвестного клона скрывается пользующийся дурной славой убийца Грегора Шрека Финлей Кэмпбелл, Констанция могла бы счесть себя обязанной принять какие-то официальные меры. А Евангелине вовсе не хотелось заставлять ее делать выбор между дружбой и долгом. Лучше уж промолчать от греха подальше.

Во время церемонии Евангелине предстояло стоять рядом с Констанцией и при совершении обряда официально передать ее супругу. Отец отрекся от Констанции, когда она, вопреки его воле, вышла замуж за Якоба Вульфа. С тех пор утекло много воды, и в Империи произошли колоссальные перемены, но он по-прежнему не желал иметь с непокорной дочерью ничего общего. Никто из семьи Констанции присутствовать на свадьбе не собирался, и Евангелина взяла на себя роль, обычно исполняемую отцом или старшим родственником. Она доводилась невесте близкой подругой, возглавляла один из старейших кланов Империи и, что в нынешних обстоятельствах имело немалое значение, являлась официальным представителем движения клонов.

О том, что она сама являлась клоном, Евангелина не рассказывала ни Констанции, ни кому-либо другому, кроме Финлея. По этой причине она всячески избегала генетической экспертизы: обнаружение правды лишило бы ее контроля над делами клана Шреков, к чему она пока не была готова.

— Я так рада, что ты пришла, Эви, — сказала Констанция, когда обе они сели, бережно подобрав пышные юбки и оборки. (Констанция в соответствии с традицией была в белоснежном платье, а Евангелина — в изумрудно-зеленом.)

— Мне пришлось выставить всех вон: своими бесконечными хлопотами они чуть не свели меня с ума. А если Шантелль еще раз сунет сюда свой острый нос, чтобы, сюсюкая, охая и ахая, навязать мне под видом совета какое-нибудь свое распоряжение, я непременно огрею ее чем-нибудь тяжелым.

— Успокойся, — промолвила Евангелина, невольно улыбнувшись. — Последний раз, когда я ее видела, она уже успела осточертеть всем в зале Парламента и удалилась в одну из совещательных комнат. Видать, чтобы испортить настроение собравшимся там. Пожалуй, твоя идея поручить подготовку церемонии именно ей была гениальна: по существу, если не считать Малютку Смерть, она единственная, кого здесь все боятся. Не говоря уже о том, что у нее полно врагов, и если какой-нибудь убийца и сумеет пробраться сюда сквозь все эльфийские кордоны, то наверняка чтобы прикончить не тебя, а ее.

— Не хватало еще, чтобы на моей свадьбе произошло убийство, — поморщилась Констанция, и в ее голосе проскользнул намек на усталость. — Все это и так больше смахивает на цирк, чем на серьезный обряд. Правда, тут я вынуждена согласиться с Парламентом — в сложившейся ситуации подобная шумиха уместна: людей необходимо хоть на что-то отвлечь. Кстати, есть ли какие-нибудь новости с «Последнего Оплота» или с «Эскалибура»? Суждено ли нам узнать, чем закончится эта затея...

— Новостей кот наплакал: они продолжают сближаться с флотом Шаба и просят не беспокоить Диану, потому как ей, видишь ли, необходимо сосредоточиться. Правду скажу: о том, что наши судьбы сейчас всецело находятся в руках женщины, которую в свое время, отнюдь не случайно, прозвали Дженни Психо, лучше не думать. Я вот стараюсь не думать и тебе не советую. Сосредоточься на своей свадьбе. Хочешь, еще раз пройдемся по репликам?

— Нет! Спасибо. Я репетировала столько раз, что теперь могу проделать все это даже во сне. Хорошо, что удалось выкинуть это «почитать и повиноваться».

Констанция остановилась и посмотрела на Евангелину очень серьезно.

— Я рада, что ты пришла, Эви. Мне нужно кое о чем поговорить с тобой. О том, что я не могу обсудить ни с кем больше. Может быть, даже с Робертом. Я все думаю о моей роли в качестве королевы... обо всем том, что у меня в замыслах... и все больше и больше кажусь себе похожей на Лайонстон. Хорошо ли это, плести интриги и строить козни, чтобы заставить людей делать то, что мне почему-то кажется правильным. Я не хочу быть императрицей! Я не хочу властвовать над человечеством. Я хочу лишь быть... голосом разума.

— Им ты и будешь, — решительно заявила Евангелина. — Лучший правитель всегда получается из человека, не стремящегося к власти. Этому научил нас Оуэн. Вспомни, ему никогда не хотелось становиться повстанцем, не говоря уж о том, чтобы быть вождем. Но он изменил Империю именно потому, что всегда следовал по пути, который считал правильным. Вот уж кто осознавал истинное значение таких слов, как «долг» и «честь».

— Это правда. — Констанция вздохнула. — Трудно поверить, что столь выдающегося героя действительно нет в живых. Это единственный по-настоящему достойный человек, которого я когда-либо знала. Кроме Роберта, конечно.

— Возможно, Оуэн однажды еще объявится.

— Господи, надеюсь, что нет! Это чертовски осложнило бы ситуацию. Нет, теперь от него куда больше пользы как от легенды. Пусть лучше остается примером для грядущих поколений.

— А ты бы могла выйти за него замуж? Я к тому, что ты ведь его никогда не любила.

— Нет. Но я восхищалась им. И, безусловно, гордилась бы таким мужем. В конце концов, этот брак был моей идеей. Империя остро нуждается в героях, а он... Впрочем, корона, даже корона конституционного монарха, его никогда не привлекала. По его разумению, королевский сан накладывает слишком большие ограничения. Право же, мне кажется, что в конечном счете все идет наилучшим образом. Я выхожу замуж за Роберта Кэмпбелла, который станет прекрасным королем и еще лучшим мужем. Кто сказал, что счастливо заканчиваются только сказки?

Между тем в фойе перед Парламентом толпилось все больше и больше людей, нетерпеливо ожидавших возможности попасть внутрь. Появились телекамеры различных служб новостей: эксклюзивные права на трансляцию самой церемонии принадлежали «Имперским новостям» и Тоби Шреку, так что остальным ловцам сенсаций и распространителям сплетен приходилось поджидать удачу в фойе и передних. Объективы голографических камер вертелись туда-сюда, выискивая что-то или кого-то, заслуживающего внимания и еще не прибранного к рукам Тоби Шреком. Репортеры, отталкивая один другого, протискивались к людям, мало-мальски примечательным. Особенно таким, общение с которыми сулило хотя бы намек на сенсацию. А вот обычная публика, напротив, работала локтями, стараясь во что бы то ни стало покрасоваться перед камерой и отпустить какую-нибудь «остроумную» реплику. Что ни говори, а все, связанное со свадьбой, находилось в центре внимания всей Империи, так что многим, кто оказался хотя бы в фойе, пришлось ради заветного приглашения интриговать, давать взятки и идти черт знает на что. Разумеется, большинство приглашенных являлись «новыми людьми», ибо не столь уж давние события привели к гибели многих прежних хозяев жизни. Но казалось, будто здесь незримо присутствуют великие призраки прошлого, без которых столь важное событие в жизни Империи просто не могло обойтись.