Сэм Хьюз - Отдел антимеметики

Он не теряет веры. Он знает, как быстро Мэрион может сложить головоломку, сразиться с вселенной, которая лишена для неё смысла, вычленить истину. Он знает, что вселенная ей по зубам. Но внезапный укол дурного предчувствия под сердцем заставляет его произнести:

— А что если проиграешь?

Она целует его. Это поцелуй незнакомого человека, Адам совершенно его не узнаёт. В тревоге он разрывает поцелуй и произносит снова, на этот раз шёпотом:

— Что если проиграешь?

Уилер выходит из камеры содержания, одним движением захлопывает дверь и закрывает засов. От тяжкого удара металла о металл содрогается всё здание.

За дверью ждут люди. Гаусс, Джули Стилл и несколько других сверяют свои записи. На их лицах шокированный вид.

— Заполните ему легенду, — говорит она. — Он никогда не состоял в браке. Переселите его куда-нибудь, где я никогда его не найду, сожгите все улики, потом явитесь ко мне на хирургическое стирание памяти. Себя обработаю в последнюю очередь.

Гаусс выглядит так, словно готов возразить. Она утихомиривает его взглядом.

— Мой муж умер, — говорит она.

В последней комнате — ещё одно скопление отделённых пальцев. Ими, словно внутренностями взорвавшегося слона, покрыты все стены. Часть раскинувшейся массы, словно плесень, на ощупь забирается в медицинский шкафчик, а остальное облепило силуэт, свернувшийся в позе эмбриона на каталке. Уилер открывает дверь, и масса резко реагирует на появившийся свет, вздымается вверх, тянет к нему свои части. Уилер отдёргивается и едва успевает захлопнуть дверь. К счастью, та открывается внутрь комнаты. С мясистым чавкающим звуком масса бьётся об дверь с той стороны, но дверь держится.

Уилер запинается о собственную ногу и сползает спиной по стене напротив двери. То, что лежало на каталке, было свернувшимся человеком. Ещё не трупом — живым человеком, чей единственный глаз был широко раскрыт, а тело медленно перерабатывалось на новые пальцы. Они росли у него из горла. Уилер этого не видел. Ему кажется, что он это видел, но он знает, что не мог.

Вот и всё. Уилер окидывает взглядом коридор. Какую бы дверь он ни попробовал открыть, она либо заперта, либо чем-то перекрыта. Этаж подземный, ни единого окна. Вентиляции, по которой можно было бы проползти, тоже нет.

В дальнем конце коридора раздаются ещё два выстрела. Оглушающий звук ещё несколько секунд гуляет эхом по замкнутому пространству. Хатчинсон на полном ходу выскакивает из-за угла с пистолетом в руке и в несколько шагов оказывается рядом с ним.

— Нашёл выход?

Бессмысленный вопрос. По выражению лица Уилера всё понятно. Ничего хорошего он не нашёл.

— Это место кишмя кишит, — отвечает Уилер. — Во всех комнатах, на всех лестницах. Это абсурд.

В дальнем конце коридора из-за угла тяжко вываливается основная масса. С такого расстояния она кажется подвижной грудой заплесневелого картофельного пюре, кишащей жирными личинками и весящей тонн восемь. Там есть пальцы рук, пальцы ног, проблёскивают маленькие зубы и кусочки костей. В массе два десятка пулевых отверстий, из них льётся кровь, но если у неё и есть жизненно важные органы, то они где-то в другом месте здания, потому что раны даже не замедляют её, не сбивают с методичного и неторопливого поиска. Запах у массы мощный, творчески отвратительный, как у концентрированных медицинских отходов.

— По-моему, спета наша песенка, — дрожащим голосом произносит Уилер. — Спасибо, что попробовала.

Хатчинсон же стоит на месте, опустив пистолет, и смотрит на подступающую массу. Та надвигается медленно, как асфальтовый каток, заполняя коридор почти до потолка.

У неё ещё два патрона, и она обдумывает, куда их лучше потратить. Стрелять в эту массу — всё равно что в холодец. Убила бы за гранату. Даже пожарный топор, и тот бы пригодился. Может и не остановила бы эту тварь, но хоть ушла бы не бесследно, с пожарным топором в руках. Заставила бы её пожалеть .

— Наверное, есть и хуже варианты умереть, — продолжает Уилер, не имея сил остановиться, — чем оказаться распальцованным этой тварью. Но их немного.

Хатчинсон кидает взгляд в его сторону. Это первое видимое проявление внимания с её стороны с момента их первой встречи час назад. Густо наполненный событиями час.

— Шахта для межэтажных кабелей, — говорит она.

— Что?

Она отталкивает Уилера. Участок стены за его спиной покрашен белым. На нём виднеется замок и длинная вертикальная щель. Хатчинсон секунду выбирает нужное место для выстрела и выбивает замок пулей. За высокой белой панелью находится узкое, пыльное, обрамлённое в металл пространство, вроде лифтовой шахты без лифта, по которому с этажа на этаж проходят грязные трубы и провода. Она смотрит вверх. Места едва хватает, чтобы поместился человек.

— Залезть сумеешь? — спрашивает она Уилера. Не дожидаясь ответа, она скидывает пиджак, сжимает зубами фонарик и подтягивается наверх, в темноту. Что-то шуршит, затем раздаётся ещё один выстрел. Другая дверца шахты.

— Нет, — наконец выдавливает Уилер. — Не сумею залезть!

Масса почти насела на него. Её шевеление гипнотизирует, хватательные движения до боли знакомы.

— Я так и поняла, — говорит в шахту Хатчинсон. Сверху спускается рука — человеческая, с правильным количеством пальцев. — Тут чисто. Давай, я держусь. Осторожно, тут железная кромка. Давай!

Свой пиджак Уилер не снимает и не расстёгивает. В этой ситуации только это ещё у него под твёрдым контролем. Чтобы схватить Хатчинсон за руку, ему приходится подпрыгнуть. Точно в момент прыжка масса делает рывок, преодолевает несколько метров и вцепляется ему в ногу.

Он представляет, как будет умирать.

Вспотевшая рука тут же начинает выскальзывать из хватки Хатчинсон. Упершись другой рукой, она сердито кряхтит и вытягивает его сантиметров на пятнадцать-тридцать наверх, потом на долю секунды выпускает его руку и моментально перехватывает покрепче, за запястье. И упорно тянет. Масса обхватывает ногу Уилера, словно агрессивный, подвижный зыбучий песок. Он вскрикивает, брыкается другой ногой, пока наконец масса не стягивает с него ботинок. Отступив, масса упускает момент и не сразу понимает, что добыча не живая, но к тому времени Хатчинсон успевает вытянуть Уилера на полметра вверх, да и он начинает отталкиваться ногами от труб. Масса делает ещё одно хватательное движение, но не дотягивается, и, похоже, не соображает достаточно хорошо, чтобы полезть за ними. Она остаётся гулять внизу подвижной лужей, щупать окрестности и дивиться на ботинок.

Хатчинсон вытягивает Уилера через кромку в коридор этажом выше. Он крепко обдирает рёбра и выползает наружу со слезами на глазах. Но не умирает. Хотя по прежнему представляет себе свою смерть. Довольно долгое время он стоит на четвереньках, пытаясь осознать, что же произошло.