Владимир Михайлов - Время Разителя

Я обернулся, чтобы посмотреть и увидеть то, что так заинтересовало моего старшого. И подумал, что на ловца, как говорится, и зверь бежит.

Сразу оба очень нужных сейчас человека вошли и приближались к нам: главный по «Пигмею» — все тот же доктор Крат, а вторым был ассистент хроногенетика Тазона, за которым я только что чуть не отправился. Сам пришел, милый ты мой!

Мало того что пришел — он увидел меня и сразу же направился прямо ко мне, оскаливая рот до ушей. Это могло бы сойти за улыбку — только с чего бы это ему улыбаться? На всякий случай я приготовился к возможным неожиданностям.

А он подошел и протянул руку — не для удара, а, похоже, чтобы поздороваться. И при этом проговорил нечто и вовсе ни с чем не сообразное:

— Привет, Ра. Давно тебя не видел. Рад, что ты в форме.

И, не дожидаясь ответа (который еще не успел у меня сложиться), повернулся к доктору Крату:

— Доктор, теперь вся безопасность на вас. Принимайте все меры, какие нужно, — и побыстрее!

— Да, разумеется, — откликнулся Крат. — Инженер!

Мой старшой стоял уже на подхвате, пялясь на Крата, как паломник на чудотворную икону.

— Сейчас, — сказал Крат, — все мы займемся налаживанием реверс-процесса. До сих пор мы закачивали энергию в это изделие; сейчас будем осторожно прекращать питание, чтобы всю энергию, какая еще вырабатывается на планете, обратить на восстановление людей и их эвакуацию по ВВ и на кораблях. Я направляюсь к метаморфу для перестройки его процесса. Конечно, часть энергии мы потеряем, но оставшегося хватит — на то, чтобы очень ненадолго продлить жизнь этого мира в современном виде…

— Не забудьте, доктор, о необходимости вернуть людям выкачанное из них время! — не мог не вмешаться я.

Он мельком глянул на меня.

— Разумеется, я имею это в виду, — подтвердил он, — но это не моя специальность, скорее вот этого господина, — он кивнул в сторону Сегота (я только что вспомнил, как его звали) и снова обратился к старшому: — Итак — приступаем. Работаем очень быстро и точно…

— Доктор, а это не опасно — оставлять «Пигмей» в таком состоянии? Вы же сами предупреждали раньше, что если он не будет заправлен до конца, то давление времени вскоре…

— Да. Но я ведь сказал: этот мир просуществует очень недолго. Бомба сработает, я полагаю, как это ни грустно: она должна находиться в полевом коконе, а на его создание у нас больше не останется энергии. Так что всем необходимо покинуть Улар как можно скорее!

И он ушел.

Его поведение меня удовлетворило, и я смог наконец-то спросить этого самого Сегота:

— Как прикажете понимать ваше обращение? Не помню, чтобы мы с вами были знакомы…

— Ра, — озабоченно произнес он вместо ответа. — Ты нашел ее?

— Гм… Кого?

— Идиот! Лючану, конечно! Твою жену.

И только тут на меня снизошла благодать, и я понял.

— Иванос! — сказал я, стараясь держаться как можно спокойнее, словно все было известно мне заранее. — Ты выглядишь прямо каким-то чучелом. Не воспользовался моей разработкой, знаю. Сбросил ее Канусу. Что же, дело твое. Лючану я, в общем-то, нашел, но еще не встретил. Вот сейчас мы с тобой и пойдем встречать ее — она должна быть уже где-то поблизости. А все же мне обидно, что ты пренебрег.

Иванос покачал головой:

— Ты упустил из виду: в Службе более принято подселяться в нужного, а не ставить другую программу в себя самого. Ты уж не гневайся. И еще раз прости за то, что с тобой сейчас не пойду, — доктор прав: мне необходимо переналадить экстрактор и пропускать через него людей.

— Можно подумать, что ты в этом что-то смыслишь!

— Я — нет, а вот мой «домохозяин» эту кухню знает. И я его выпущу — ровно на столько, чтобы он все наладил, как следует. Так что извини: бегу туда.

— Думаешь, тебе так и позволят там распоряжаться?

— Тазон мною арестован, с ним двое наших навтов — так что как-нибудь обойдусь.

— А ты уверен, что власти пока ничего не знают? Иначе на твоих двух у них найдется две сотни охранников…

— Да вряд ли: все их силы уже на кораблях. Да и пока все тихо. Кто, кроме Тазона, смог бы их оповестить? А я у него связь отобрал. И слишком мало времени прошло.

— Ну, — сказал я, — желаю удачи, Ив.

— Сегот, — окликнул его доктор Крат, — я тоже иду. Вам известно, куда и зачем. Здесь все в порядке, процесс уже пошел. Медленно, но быстрее и не нужно.

И он заторопился к выходу.

— Куда это он? — спросил я.

— Не одного тебя волнует судьба жены. А эти двое, насколько я знаю, вообще никогда не ссорились — в отличие от одного моего дружка…

— Чего же ты медлишь? — сказал я в ответ. — Пустился в воспоминания не ко времени. Беги!

Известно, что власть, как правило, — или даже как закон, плохо ориентируется в процессах, реально происходящих на подчиненных ей территориях, предпочитая доверять поступающим снизу докладам. А любой доклад есть не стенограмма жизни, но лишь сочинение на заданную тему.

Но время от времени бывает и так, что до сведения высокопоставленных особ доходит информация, полностью (или почти полностью) соответствующая действительности — и, следовательно, сильно расходящаяся с тем, что до сих пор представлялось власти истиной. Это приводит правителей в растерянность, они начинают наводить справки и требовать доказательств, но если даже приходят в результате к верным решениям, то это чаще всего происходит слишком поздно, стрелки на колее жизни уже переведены, и поезд бытия устремляется по тупиковой ветке, а не по той магистрали, которая должна была привести к сияющему будущему.

Все это внезапно и весьма отчетливо представилось доктору Тазону, когда он — впервые за все последние дни — сумел, попав в нежелательную и сложную ситуацию, увидеть обстановку как бы со стороны и соответственно оценить ее. Когда ему удалось оценить по достоинству не только свою беспомощность в новых условиях, беспомощность безоружного пленника перед двумя здоровенными и сердитыми навтами, не сводившими с него глаз, Тазон сразу же экстраполировал эту свою ситуацию и на всю фирму, которая еще за полчаса до этого казалась ему надежно защищенной от чего бы то ни было. Фирма, понял он, стоит на грани полного и необратимого краха. И он, доктор Тазон, ныне Третье лицо на Уларе, был единственным обладателем подлинной информации о положении вещей — и, следовательно, только он и мог предупредить тех, кто еще пользовался хоть какой-то свободой действий, о том, что происходит на Уларе в действительности, а также и о том — какие, по его мнению, меры следовало принять немедленно и твердо, чтобы мир вернулся в свое нормальное состояние.

Положение действительно было сложным. Потому что все, за малыми только исключениями, люди, которых можно было причислить к вооруженным силам фирмы, уже покинули планету и, упакованные в твердые оболочки кораблей, находились сейчас на внешних орбитах, ожидая только прибытия последнего или, точнее, первого фрегата с командующим Сакростом и, главное, с основным оружием на борту — с «Пигмеем», на этот час и минуту наверняка уже доведенным до кондиции. После этого весь десантный флот должен был совершить, как и предусматривалось, прыжок к Солане и ее захват. На Уларе оставалась сейчас лишь малочисленная охрана Дирекции; это создавало такую, давно знакомую из истории, обстановку, когда несколько десятков хорошо организованных людей могли в считаные дни овладеть целым миром. Конечно, хорошо вооруженная охрана тоже являлась силой; но ей, чтобы проявиться, нужно было хотя бы знать — что именно сейчас происходит, что грозит и какие меры надо предпринять сразу же и с максимальной эффективностью. Овладеть снова «Пигмеем»; вернуть на планету корабли с десантом; схватить спятившего Крата — и, наконец, без малейших колебаний уничтожить тех, кто замыслил и осуществлял мятеж: грязного предателя Сегота, адмирала Сигора и всех, кто там еще с ними был.