Владимир Михайлов - Время Разителя

«Кто-то ухитрился сбежать из-под ареста. Какая-то бабенка».

— Сбежать? С базы? Невероятно.

«Увела капсулу. Или собирается угнать. Оттого и суета: кто знает, что ей придет в голову. Рубанет сверху по большой трассе — и вся кухня застопорится. Или доберется до своего корабля и атакует транспорт, когда он станет садиться. Вот и приказано найти ее и захватить — или, если будут сложности, уничтожить».

При этих последних словах мое настроение, только что поднявшееся чуть ли не до точки кипения (потому что сбежавшая могла быть только Лючаной, ее почерк узнавался в осуществлении этого действия, или, во всяком случае, так мне казалось, и уже чудилось, что до нашей встречи оставалось всего ничего), тут же упало до нуля и грозило опуститься еще ниже. Если разрешено ее уничтожить, то и переговоров никаких не будет, никаких попыток захвата, при которых всегда остаются шансы выкрутиться. Просто возьмут в прицелы — и все… Нет, этого никак нельзя допустить.

Центр связи отключился. Маха повернулась ко мне:

— Ну, будь здоров… до следующей встречи.

— Взаимно, — ответил я вежливо и шагнул к люку, что открывался в выходной тамбур. — И тебе, борода, хотя сильно сомневаюсь.

— А ты не волнуйся за меня, напарник, — откликнулся он. — Бывают, знаешь, ситуации, когда советы третьих лиц не нужны.

— И откуда только берутся такие мужчины? — поинтересовалась Маха медовым голоском. — Знала бы, взяла бы туда билет в один конец.

— Решено, — откликнулся напарник несколько рассеянно, шевеля пальцами над клавиатурой. — У меня как раз имеется знакомство в билетной кассе. Так. Все. К выходу! Шлемы надеть, проверить герметизацию.

— Я выйду первым, — сказал я. — Меня не увидят, не беспокойтесь.

Я давно уже исповедую скромность в поведении и не люблю мозолить глаза кому угодно, если только это не вызвано крайней необходимостью.

Как только тамбур заполнился водой и внешняя пластина стала отодвигаться, я ушел.

То есть физически я, понятно, никуда не девался. Просто включил режим незримости и перестал быть видимым. Теперь это стало для меня почти уже привычным делом.

Я уже удирал во все лопатки моего движка, но поддался искушению увидеть, чем же и как завершится вся эта забавная история, комедия встреч и расставаний, комедия, которая в мгновение ока могла превратиться в драму если не для всех, то кое для кого во всяком случае. И — признаюсь откровенно — мне в тот миг было все равно, кто там выиграет и кто проиграет: так или иначе, обойдутся без меня.

Сейчас Маха и ее спутник оказались уже перед люком ожидавшего их кораблика… Ого, кто-то из экипажа даже выплыл ей навстречу, господи, какая галантность!

— «Триолет»! Обозначь свое место. Приготовься принять меня на борт.

Но «Триолет» не ответил.

Что там возле перехватчика? Все в порядке, вышедший навстречу задержался с прибывшими лишь на какую-то минуту. Затем…

— …»Триолет», повторяю: обозначь свое место. Включаю маяк. Иди ко мне. Срочно! Остановишься в пятидесяти метрах. Взойду на борт.

Я в последний раз взглянул на перехватчик. Расстояние уже не позволяло различать происходящее четко. Включил термовизор. Ага, вот они ушли в люк, оказались на борту. Ладно, остальное — их дело. Не мое.

Сейчас открыта охота на Лючану. И мое дело — постараться, чтобы охота эта осталась безуспешной. Остальное не имеет значения.

«Я „Триолет“. Вижу вас. Останавливаюсь. Верхний люк готов к приему».

— Понял тебя. Приближаюсь. Открывай.

Техника сработала нормально. И я чуть ли не как обретенный рай воспринял свой корабль, где можно было, не ожидая никаких опасностей, хоть немного расслабиться, перевести дыхание — но очень, очень ненадолго: обстановка меняется быстро, и пока — не в нашу пользу, так что серьезную релаксацию придется отложить. И на медитацию времени сейчас нет.

Но какое наслаждение — освободиться от надежного, но тесного и громоздкого унискафа. Водворить его наконец на место.

Я ввел мой унискаф, «капитанский», в его шкафчик. Включил все подзарядки. И задумался: он будет заряжаться не менее часа, так что если вдруг понадобится срочный выход, этим костюмом я воспользоваться не смогу. А ведь может статься и такое. Впрочем, не беда: костюм тут не один. Понадобится — воспользуюсь тем, на чьем шкафчике пластинка с надписью: «Флагманский». Под цифрой «0». Он, надо полагать, полностью готов к работе. Но лучше убедиться в этом заранее.

Убедишься, как же, если шкафчик не желает открываться.

— «Триолет»! Открой доступ к флагманскому унискафу.

«Введите код доступа».

— Некогда мне возиться. Открой! Это приказ.

«Отказ».

Ух ты… Ты! Ты…

Ладно. Обойдемся без тебя. По-нашему.

Замок сопротивлялся секунд двадцать. Уступил. Ну-с…

М-да… Чем дальше в лес, тем глубже влез. Воистину.

Хранилище пусто. Флагманский унискаф исчез. Погулять пошел?

— «Триолет», куда девался флаг-унискаф?

«Вопрос непонятен».

Интересно, чего же тут непонятного? Что, вирт-капитан, глючим? Или как? Ладно, спросим иначе.

— Дай сводку о нахождении всех унискафов корабля.

«Данные закрыты».

— Кто же это их закрыл? Кто дал команду?

«Действия осуществляются согласно программе».

Мы поиграли в вопросы-ответы еще не менее трех минут. Потом я спохватился, что напрасно трачу время, которое можно использовать с большей пользой.

И направился (только сейчас почувствовал, что ноги подгибаются, и не в каком-то переносном смысле, а в самом прямом — хотя именно прямизны сейчас ногам и не хватало) в жилые отсеки корабля, где, по моим расчетам, даже родные переборки должны были мне помочь — и чем активней, тем лучше.

Наконец-то Лючана поняла или решила, что поняла: «Да они просто стараются меня не беспокоить, полагая, что мне неизвестно об их присмотре; я, по их мнению, считаю себя оторвавшейся от них, и они хотят, чтобы такое ощущение сохранялось у меня как можно дольше. Полное совпадение желаний: они не хотят беспокоить меня, и я тоже не хочу тревожить их сверх меры. Ну что же, сейчас главное — успокоить их окончательно, убедить в том, что их расчет верен, что я поступаю именно так, как ими и предусмотрено. Пусть радуются.

Но если я ни о чем не подозреваю, это вовсе не значит, что мне полагается действовать нагло, нахраписто, в уверенности, что меня трогать не станут. Наоборот: я уверена, что меня ищут, но еще не нашли, — и я не хочу, чтобы меня обнаружили в дальнейшем. Поэтому надо вести себя совершенно естественно для сложившихся обстоятельств: я всего боюсь, хочу оставаться невидимой и — и что же в таком случае делаю?

Трапом не пользуюсь: настолько я должна быть умной. В то, что я абсолютная дура, Идо не поверит. А что другое могу я тут придумать?