Никита Калинин - Под сенью исполинов. Том 2 [СИ]

Рената спрашивала с надеждой. Думала, что Буров станет спорить, приведёт кучу аргументов против. Переубедит её, особо-то не убеждённую.

Но Буров молчал.

Простым людям, занятым восстановлением страны и общества после войны, не было большого дела до всех этих вопросов. Откуда взялся Ординатор? Неважно. Кто или что он? Туда же. Почему такая чудовищная пропасть между бытом людей и достижениями космоходства? Ну какая к чертям свинячьим чёрная дыра на службе человечества, если не менее страшные чёрные дыры зияли повсеместно в покрытии даже наиважнейших магистралей?!

Буров ещё накануне высказал свои соображения по поводу настоящей цели их экспедиции. Рената сперва не согласилась, начала было спорить, цепко держась за веру в людей. Главным её аргументом было, что Константин Корстнев, начальник лабораторий ЦУПа, их с Романом хороший знакомый, да и вообще человек хороший, болеющий за дело душой, просто не способен на это. Что Корстнев не допустил бы запуска экспедиции смертников. Что это бесчеловечно. Что она чувствует в нём хорошего человека, который по своей воле ни за что бы так не поступил. Что…

Аргументы раз от раза накатывали волной на скалу — Буров стоял на своём. Их послали умирать. Даже не так — умереть. Геройствовать им не полагалось. Они и очнуться-то не должны были. Как тем несчастным, им нужно было просто-напросто сгореть в капсулах. Но они не сгорели. Почему-то.

— Нас изначально вели. Нет никакой программы «прыжков». И космоходства нет, Рената Дамировна. Это театр, фикция. Нам всё это дали. Мы — слепые котята. Если котят посадить в лодку и оттолкнуть, и они вдруг доплывут до того берега живыми, мореплавателями они всё равно не станут. Ординатор, протоволны, «прыжок», чёрные дыры в «Герольдах»… — играл желваками Буров. — Всё это не наши технологии. Но думаю, мы выясним чьи. Не зря война началась из-за информации именно с Ясной. Не зря восстанавливать связь с ней решились в последнюю очередь. Не зря нас послали помирать. Мы найдём, где тут собака зарылась. Но для начала нужно просто выжить.

— Но ведь это ещё не всё! Ты говорил… — Рената немного смутилась. — У тебя Q-рак, верно?..

— Верно, — спокойно ответил Истукан. — За неделю до «прыжка» на Цереру-3 нашли. И вместо списания отправили сюда.

— Дело в том, что я изучила образцы пищи белотелых. Эти сизые блямбы, кошачий корм — ей-богу! Только вот дело в том, что это человечина.

— Консерва? — губы Бурова скривились, чуть-чуть не дотянув до улыбки.

— Я бы сказала «кансерва», — невесело посмеялась Рената.

— Не понял…

— Никакого консервирующего вещества я не обнаружила. Вообще. Это чистое, измельчённое и отпресованное мясо человека. И эти блямбы, да, не портятся. Но не потому, что они на Ясной, и тут всё «бессмертно». А потому, что стопроцентно поражены Q-раком.

Вернись Буров домой, его ждала бы сначала смерть, а затем кремация. Трупы «надутых» Q-раком людей сжигали везде и всюду. Не так давно при ООН даже организовали военизированный корпус, который только тем и занимался, что уничтожал трупы умерших от Q-рака людей в бедных странах. Хоронить их было строго запрещено во всём мире.

Потому как они «жили». Без грамма жира, трупы представляли собой сильно увеличившуюся в объёме деформированную мышечную массу. И, главное, продолжающую «тлеть» жизнью. Температура трупов была около десяти градусов Цельсия, сердце окоченевшим, как и лёгкие, а кровь — свёрнутой. Но оставались токи в нервной системе, что давало повод спекулировать как политикам, так и всяким проходимцам, бредившим зомби-нашествием. Иногда и то, и другое случалось в одном лице.

Клетки, поражённые Q-раком, не интересовали ни падальщиков, ни даже бактерии. Трупы могли лежать на солнцепёке месяцами, пока их не сожгут — уродливые, вздутые, нередко подёргивающиеся…

— Вы же говорили, что белотелые каннибалы? Прионные белки.

— Либо одно другого не исключает. Либо мы с ними «родственники».

Все четверо стояли в полукруг и бурили взглядами ЭВМ: кто-то с погашенной только что Ординатором ненавистью, кто-то с непониманием и даже отчаянием.

Их предали. Бросили в огонь, как жертву. Свои же.

— Записалась? — чужим голосом выдавил Роман.

Буров кивнул и нажал на воспроизведение.

— Повторяю. Контакт первой степени. Протокол пять в действии. Режим радиомолчания отменён. Запрашиваю поддержки у всех, кто меня слышит. Ориентир — скала в форме языка. Скала в форме языка, высота восемьсот семь метров. Посылка под угрозой захвата, смещаемся к северу, к плато с геоглифом. Повторяю…

Никто уже не думал скрываться. Запись кричала на всю планету, в открытую, как недавно Высоцкий. И голосом настолько знакомым, что сводило скулы. Это был добряк Костя Корстнев, собственной персоной. Заботливый начлаб, борец с бюрократией и просто хороший мужик.

— У них Оля…

Мир перед глазами мутнел от гасимой током Ординатора ярости. Холодные пальцы Романа, казалось, чувствовали тепло жирной шеи Корстнева, ощущали хруст её податливых позвонков…

Уже не возникало вопросов что есть Слово и где оно. Неясно почему Софию Танек не распознал Ординатор, вполне возможно, что эта информация была просто заблокирована, но это уже не так важно. Важно, что она и являлась Словом в первый раз. Она пропала из колонии, когда экспедиция Кислых вернулась из разведки в горах. Пропала не мистически, и даже не сбежала, внезапно свихнувшись или надышавшись триполием.

Она погибла от рук Ганича. Может, умысла убить и не было, дело не в этом. Леонид Львович сопровождал Слово, заложенное в голову уникума-психосервера, на Ясную в далёком и спокойном ещё тридцать девятом. И активировал его, приняв решение уничтожить экспедицию белотелых, с которой они столкнулись. Хотя должен был доставить в Храм…

— Но если Оля жива… почему тогда повторитель…

— Я не хочу знать… — вместо Романа прошипела из-под глыбы Ординатора холодная змея.

В голове вертелось слово ржавое, ребристое — армантроп. Кто-то на Земле решил за них двоих, что простое человеческое счастье ничто в сравнении с высокими целями. Кто-то использовал их обоих втёмную. Олю как сосуд для Слова, его как… А его, чтоб вопросов потом не задавал — в расход. И какое кому дело, что они там себе напланировали? Неважно же, что эти двое мечтали о полноценной семье, о ребёнке!

Армантроп. Человекооружие. Мог ведь и рассказать всё Ганич, этот старый боголюб. Сразу, напрямую, без всей этой проповеднической шелухи. Сам же был в одной упряжке с ними, хоть, возможно, и не догадывался. А хотел ведь рассказать. Недаром же там, в тумане леса, спорил с Буровым и попутно говорил о теории взрыва АЭС Вогтль. О том, что все четыре реактора — верно ведь подметил! — взорвались одновременно от перегрева. И что подобное отряду спецназа было бы не под силу — защитная система у американцев стояла грамотная, мозаичного типа, и воздействовать на все реакторы сразу с одной точки у диверсантов не вышло бы.