Роберт Янг - Дитя Марса

Ужинать он поехал в Бэйвилль, а когда вернулся, по лужайке уже ползли длинные тени. Устроившись на колоннаде, Дэвид наблюдал, как тени постепенно удлиняются, гонимые беззвучной поступью ночи. С наступлением темноты он поспешил на пляж.

Отыскать павильон не составило труда — тот расположился прямо на песчаной полосе, из обрамленных тополями окон струился яркий свет. Переступив порог, Дэвид моментально пожалел о своей затее. У бара и вокруг столов толпилась молодежь. В помещении стоял адский шум — казалось, все говорят одновременно, и вся эта какофония вкупе с завываниями музыкального автомата здорово действовала на нервы. Идеальный праздник для детей, но никак не для взрослых. В свои двадцать девять Дэвид внезапно почувствовал себя сорокалетним.

Он втиснулся в узкое пространство у бара, заказал пиво, хотя пить совершенно не хотел, и уже подумывал смыться, как вдруг заметил Хелен и Барбару. Сестры сели у широкого окна с видом на озеро. Дэвид взял еще два пива и, прихватив свой бокал, направился к столику, прокладывая путь сквозь толпу. Хелен неотступно следила за ним глазами и, едва стаканы коснулись столешницы, вознаградила его ласковым:

— Привет! Познакомься, Барбара, это Дэвид Стюарт, — обратилась она к спутнице. — Дэвид, это моя сестра Барбара. Она пишет любовные рассказы для журналов.

Барбара смерила его долгим ледяным взглядом. Ее белое платье рождало ассоциации с греческой туникой. Нежнорозовое платье Хелен утренним туманом обволакивало ее золотистую кожу. Два сосца твои — как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями…

Вы тот самый Дэвид Стюарт, о котором судачат газеты? — спросила Барбара, когда гость опустился на свободный стул. — Счастливчик, собравший золотой урожай?

— Урожай моего дядюшки, — уточнил Дэвид.

— Хелен не поверила, когда я расписывала, как вы безбожно богаты, — сказала Барбара.

— Послушать вас, быть богатым — преступление.

— Банальная зависть. К несчастью, у меня нет богатого дядюшки, поэтому я нища, как церковная мышь. Но даже десяток дядь не помог бы мне выбраться из нищеты.

— У меня тоже нет дяди, но я ни капельки об этом не жалею, — вставила Хелен. — Дэвид, вам нравится ощущать себя богатым человеком?

— По правде сказать, не знаю. Еще не привык.

— Почитайте Фитцджеральда, — посоветовала Барбара. — У него комплекс относительно богачей. Впрочем, вы, вероятно, читали.

— Бедный Джулиан, — кивнул Дэвид.

— Бедный Дэвид, — вздохнула Хелен. — Барб, сделай одолжение, угомонись. Кстати, я размышляла над вашими словами насчет чаек и воспоминаний. Когда все разъедутся, здесь наступит настоящий рай.

— Но только не с вашим отъездом. Может, ненадолго задержитесь?

— Я бы с удовольствием, но увы. Завтра надо возвращаться в Буффало.

— И к Стиву, — вставила Барбара. — Не забудь про Стива.

— Кто такой Стив? — нахмурился Дэвид.

— Любовь всей ее жизни. Неужели ты еще не рассказала про Стива?

— Не будь такой ехидной, Барбара. Знаешь же, мы и десятком слов не успели перекинуться.

Дэвид сосредоточенно разглядывал содержимое своего бокала. Только дурак не догадался бы о существовании Стива. Куда же без него!

Неловкое молчание снова нарушила Барбара.

— Как намереваетесь распорядиться золотыми россыпями, мистер Стюарт? Купите яхту?

Дэвид заставил себя улыбнуться. Девушка начинала его раздражать, но он скорее умрет, чем признается ей в этом — много чести.

— Вообще-то, яхта у меня уже есть. На самом деле, я планировал приобрести печатную машинку и сочинить великий американский роман.

Барбара покачала головой.

— Не выйдет, поскольку вы не стеснены в средствах. Шедевры писали люди, отчаянно нуждавшиеся в деньгах. Возьмите Бальзака, Достоевского. Возьмите…

— А как же Флобер? — перебил Дэвид. — Он точно не нуждался.

— В финансовом плане нет, у него преобладали другие нужды. — Барбара вперила в него проницательный взгляд. — Не ваш случай, мистер Стюарт. Бьюсь об заклад, вы в жизни не написали ни строчки.

Дэвид ухмыльнулся.

— Впрочем, это так, фантазии. Скорее всего, я куплю замок, наполню ров эксклюзивным виски и упьюсь до смерти. Это больше соответствует вашему образу нувориша, мисс Остин?

— Определенно. — Едва притронувшись к пиву, Барбара поставила бокал на столик и поднялась. — Для разнообразия лягу сегодня пораньше. Всего доброго.

— Барб, подожди, — встрепенулась Хелен.

— Прости, не могу. Непременно расскажи про Стива.

Хелен проводила сестру негодующим взглядом.

— Не понимаю! Какая муха ее укусила?

— Наверное, я ей не понравился, — предположил Дэвид и кивнул на бокалы. — Конечно, вы просили один, но, может, допьем и закажем еще.

— Нет, мне достаточно одного. Знаете, мне тоже пора возвращаться в коттедж. — Заметив его разочарование, Хелен быстро добавила: — Можете проводить меня, если хотите. Посидим на ступеньках, поболтаем.

— Неплохая мысль. Здесь немного шумновато.

На улице Хелен первым делом разулась.

— Люблю гулять босиком по песку.

Дэвид галантно взял у нее туфли.

— Позвольте я понесу.

Над головой сияли звезды, однако луна не спешила появляться на небосводе, и побережье окутывал слабый, пленительный мрак. Озеро вздыхало у ног, теплый ветерок овевал их лица. Они миновали темные островки одеял, откуда доносился любовный шепот. У пляжной лестницы Хелен остановилась.

— А вот и ступеньки. Я сидела тут часами, любовалась на звезды. — Неужели одна?

— Одна-одинешенька. Вы — единственный мальчик, с которым я познакомилась этим летом.

Дэвид засмеялся.

— Давно меня не называли мальчиком.

— А по-моему, вам подходит. Присядем?

Ступеньки были узкие, поэтому пришлось потесниться. Теперь они сидели совсем близко, их плечи соприкасались.

— Вы собирались рассказать о Стиве, помните?

— Особо рассказывать нечего. Мы познакомились год назад. Он неоднократно делал мне предложение, но у меня язык не поворачивался сказать «да». Наверное, сомневалась, люблю ли я его.

— Сомневались? — выразительно переспросил Дэвид.

— О, я употребила прошедшее время? Неудивительно. Зато теперь все сомнения отпали.

— Теперь вы уверены, что любите?

— Уверена, что не люблю.

Только сейчас Дэвид позволил себе перевести дух.

— Если не возражаете, моя очередь рассказывать. Меня в дрожь бросает при мысли о богатстве, поскольку в душе я остался бедняком. К бедности постепенно привыкаешь, она становится твоим вторым «я», и когда на тебя вдруг сваливается несметное богатство, ты убеждаешь себя, что ничего не изменилось, пытаешься жить как прежде, общаться с теми же людьми. А потом узнаешь истинную цену этим людям. Они гонят тебя прочь, как собаку, травят в общественных местах, и ты застреваешь меж двух миров — старым, где отныне стал нежеланным гостем, и новым, куда не отваживаешься шагнуть. И еще есть нюанс, который усугубляет ситуацию. Понимаете, я с детства считал, что книги важны для человека не меньше, чем хлеб насущный, поэтому всегда читал запоем. Читал все подряд — хорошие книги, плохие, посредственные, словом, все, что попадались под руку. Когда родители развелись — именно поэтому дядюшка вычеркнул их из завещания, — я уже мог позаботиться о себе, бросил школу и устроился на работу. С тех пор я переменил кучу мест, чем только ни занимался. Водил грузовик, доставлял почту, работал на заправке — всего не упомнишь, — и все это время продолжал читать. Полгода я трудился рудовозом в районе Великих Озер, а на досуге изучал судоходство. Потом мне надоело, и я устроился на сталелитейный завод «Бетлехейм Стил» в Лакаванне. Когда умер дядя, я пахал в ночную смену, а в свободные часы читал «Сагу о Форсайтах» в дешевой меблированной комнате. Можете представить себе что-нибудь более абсурдное и жалкое? Остерегайтесь книголюба, который не в состоянии извлечь пользу из прочитанного. Остерегайтесь мечтателей. Потом не говорите, что вас не предупреждали.