Кордвейнер Смит - Инструментарий человечества [сборник litres]

Мгновение С’джоан и Элейн стояли лицом к лицу с недолюдьми.

Большинство из вас видели эту сцену на картинах или в театральных постановках. Без сомнения, самая известная из них – фантастическая «картина с одной линией» Сана Шигонанды: почти однотонный серый фон с намеком на коричневый и желтый слева, на красный и черный – справа, а в центре – странная белая линия, почти мазок краски, каким-то образом олицетворяющий потрясенную девицу Элейн и благословенное судьбой дитя Джоан.

Само собой, первым обрел голос Мой-милый-Чарли. (Элейн больше не видела в нем человека-козла. Теперь он казался серьезным, приветливым мужчиной средних лет, отважно противостоявшим плохому здоровью и жизненным тяготам. Его улыбка была обаятельной и убедительной. Почему я не видела его таким раньше? – подумала Элейн. Неужели я изменилась? )

Мой-милый-Чарли заговорил прежде, чем она собралась с мыслями.

– Он это сделал. Ты С’джоан?

– С’джоан ли я? – спросила девочка толпу изуродованных, странных людей, собравшихся в туннеле. – Вы считаете меня С’джоан?

– Нет, нет! Ты обещанная госпожа… ты мост-к-человеку! – воскликнула высокая старуха с желтыми волосами, которой Элейн прежде не видела. Женщина рухнула на колени перед девочкой и попыталась схватить ее за руку. С’джоан спокойно, но твердо убрала руки, и женщина зарыдала, уткнувшись лицом в подол ее платья.

– Я Джоан, – сказала девочка, – и я больше не собака. Вы теперь люди – и если умрете вместе со мной, то умрете людьми. Разве это не лучше, чем было раньше? А ты, Рути, – обратилась она к женщине у ее ног, – поднимись и перестань плакать. Радуйся. В эти дни я буду с вами. Я знаю, Рути, что всех твоих детей забрали и убили, и сожалею об этом. Я не могу вернуть их к жизни. Но я дарю тебе женское естество. Я даже сделала человека из Элейн.

– Кто ты? – спросил Мой-милый-Чарли. – Кто ты?

– Я маленькая девочка, которую ты час назад отправил умереть или выжить. Но теперь я Джоан, не С’джоан, и я принесла вам оружие. Вы женщины. Вы мужчины. Вы люди. Вы можете воспользоваться этим оружием.

– Какое оружие? – донесся из третьего ряда собравшихся голос Кроули.

– Жизнь и жизнь-вместе, – ответила девочка Джоан.

– Не будь дурой, – сказала Кроули. – Какое оружие? Хватит с нас слов. Нас пичкают словами и смертью с тех самых пор, как возник мир недолюдей. Вот что дали нам люди – добрые слова, правильные принципы и хладнокровное убийство, год за годом, поколение за поколением. Не говори мне, что я человек. Это не так. Я бизон – и мне это известно. Животное, подправленное, чтобы выглядеть человеком. Дай мне то, чем можно убивать. Дай мне умереть, сражаясь.

Маленькая Джоан смотрелась нелепо в своем юном, невысоком теле, на ней по-прежнему была короткая голубая туника, в которой ее впервые увидела Элейн. Девочка повелевала толпой. Она подняла руку – и гул тихих голосов, поднявшийся, пока кричала Кроули, снова стих.

– Кроули, – произнесла Джоан голосом, разнесшимся по всему коридору, – теперь с тобой пребудет вечный мир.

Кроули нахмурилась. Ей хватило приличия сделать озадаченный вид, но она промолчала.

– Не говорите со мной, милые люди, – сказала маленькая Джоан. – Сначала привыкните ко мне. Я принесу вам жизнь-вместе. Это больше любви. Любовь – жестокое, грустное, грязное слово, слово холодное и старое. Оно слишком много говорит и слишком мало обещает. Я принесу вам нечто большее, чем любовь. Если вы живете, вы живете. Если вы живете-вместе, вы знаете, что рядом другая жизнь – вы оба, каждый из вас, вы все. Ничего не делайте. Не хватайте, не стискивайте, не владейте. Просто будьте . Вот оружие. Против него бессильны огонь, и пуля, и яд.

– Хотела бы я поверить тебе, но не знаю как, – сказала Мейбл.

– Не надо мне верить, – ответила маленькая Джоан. – Просто жди, и пусть все идет своим чередом. Пропустите меня, добрые люди. Мне нужно поспать. Элейн присмотрит за мной, пока я сплю, а проснувшись, я расскажу вам, почему вы перестали быть недолюдьми.

Джоан шагнула вперед…

Дикий, завывающий вопль пронесся по коридору.

Все оглянулись в поисках его источника.

Он был похож на крик хищной птицы, но раздался в рядах недолюдей.

Элейн увидела первой.

Кроули держала нож – и, как только вопль стих, бросилась на Джоан.

Девочка и женщина рухнули на пол, их одежды перепутались. Дважды поднялась большая рука с ножом – и во второй раз он был красным.

По внезапному жаркому жжению в боку Элейн поняла, что один из ударов задел ее. Она не знала, жива ли Джоан.

Недолюди оттащили Кроули от девочки.

Кроули была белой от ярости.

– Слова, слова, слова! Она прикончит всех нас своими словами!

Крупный, толстый мужчина с медвежьей мордой, но головой и телом человека обошел того, кто держал Кроули, и отвесил ей могучую пощечину. Кроули рухнула на пол без сознания. Окровавленный нож упал на старый, истертый ковер. (Элейн машинально подумала: позже дать ей тонизирующее; проверить шейные позвонки; кровотечения нет.)

Впервые в жизни Элейн действовала как квалифицированная ведьма. Она помогла раздеть маленькую Джоан. Крошечное тельце с раной под грудной клеткой, из которой толчками изливалась темно-пурпурная кровь, выглядело искалеченным и хрупким. Элейн залезла в свою левую сумку. Достала хирургическую ручку-радар. Поднесла к глазу и сквозь нее осмотрела плоть вокруг раны. Брюшина была повреждена, печень порезана, верхние складки толстого кишечника – проколоты в двух местах. Увидев все это, Элейн поняла, что нужно делать. Она отогнала зевак и взялась за работу.

Сперва она заклеила порезы изнутри, начав с печени. Каждому мазку органического клея предшествовала крошечная щепотка перекодирующего порошка, предназначенного для усиления восстановительных способностей поврежденного органа. Ощупывание, придавливание и сжимание заняло одиннадцать минут. К этому моменту Джоан очнулась и прошептала:

– Я умираю?

– Вовсе нет, – ответила Элейн, – если только эти человеческие лекарства не отравят твою собачью кровь.

– Кто это сделал?

– Кроули.

– Почему? – спросила девочка. – Зачем? Ей тоже больно? Где она?

– И будет еще больнее, – сказал человек-козел, Мой-милый-Чарли. – Если она выживет, мы ее подлечим, осудим и казним.

– Вы этого не сделаете, – возразила Джоан. – Вы ее полюбите. Вы должны.

Человек-козел выглядел ошеломленным.

Он выместил свою растерянность на Элейн.

– Пойди проверь Кроули, – сказал он. – Может, Орсон прикончил ее той пощечиной. Он, знаешь ли, медведь.

– Я заметила, – сухо откликнулась Элейн. На кого, по его мнению, было похоже то чудище? На колибри?

Она подошла к телу Кроули. Прикоснулась к плечам женщины – и поняла, что будут проблемы. Снаружи Кроули выглядела как человек – но ее мускулатура не была человеческой. Элейн полагала, что лаборатории оставили Кроули колоссальную мощь, сохранив бизоньи силу и упрямство по некой загадочной промышленной причине. Элейн достала мозгоцепь – устройство для телепатической связи малой дальности, работавшее недолго и плохо, – чтобы посмотреть, функционирует ли разум. Когда она потянулась к голове Кроули, чтобы подключить аппарат, девушка внезапно пришла в себя, вскочила и крикнула: