Кордвейнер Смит - Инструментарий человечества [сборник litres]

– Ты этого не сделаешь! Ты в меня не заглянешь, грязная человечишка!

– Кроули, не двигайся.

– Не приказывай мне, чудовище!

– Кроули, так говорить нехорошо. – Было странно слышать столь повелительный голос, исходивший из горла маленького ребенка. Пусть и крошечная, Джоан управляла ситуацией.

– Мне плевать. Вы все меня ненавидите.

– Это неправда, Кроули.

– Ты была собакой – а теперь человек. Ты родилась предательницей. Собаки всегда объединялись с людьми. Ты ненавидела меня еще до того, как вошла в тот зал и превратилась в нечто иное. И теперь ты убьешь нас всех.

– Мы можем умереть, Кроули, но не от моих рук.

– Все равно ты меня ненавидишь. И всегда ненавидела.

– Ты можешь мне не верить, но я всегда любила тебя, – сказала Джоан. – Ты была самой красивой женщиной во всем нашем коридоре.

Кроули рассмеялась. От этого звука у Элейн по коже побежали мурашки.

– Предположим, я поверила. Как бы я смогла жить, если бы считала, что меня любят? Если бы я верила тебе, я бы разорвала себя в клочья, размозжила бы себе голову об стену, я бы… – Смех перешел в рыдания, но Кроули продолжила говорить: – Вы настолько тупые твари, что даже не понимаете, что вы чудовища. Вы не люди. И никогда не станете людьми. Я сама одна из вас. Мне хватает честности признать, что я такое. Мы грязь, мы ничто, мы даже ниже машин. Мы прячемся в земле, как слякоть, и люди не плачут, убивая нас. До сих пор мы хотя бы прятались. Но явилась ты, ты и твоя ручная человеческая женщина, – Кроули бросила гневный взгляд на Элейн, – и пытаешься изменить даже это. Я убью тебя еще раз, если смогу, ты, ничтожество, шлюха, собака! Что ты делаешь с телом этого ребенка? Мы даже не знаем, кто ты теперь такая. Ты можешь объяснить?

Человек-медведь незаметно подобрался к Кроули, готовый снова ударить ее, если она бросится на маленькую Джоан.

Джоан посмотрела прямо на него и легким движением глаз приказала не трогать Кроули

– Я устала, – сказала девочка. – Устала, Кроули. Мне тысяча лет – и еще не исполнилось пяти. Теперь я Элейн, и Охотник, и госпожа Панк Ашаш, и знаю намного больше, чем предполагала знать. Меня ждет работа, Кроули, потому что я люблю тебя, и, думаю, я скоро умру. Но прошу вас, добрые люди, сперва дайте мне отдохнуть.

Человек-медведь стоял справа от Кроули. Слева к ней приблизилась женщина-змея. Ее лицо было симпатичным и человеческим, за исключением тонкого раздвоенного языка, который выскакивал изо рта и прятался обратно, подобно гаснущему пламени. У нее были крепкие плечи и бедра, но груди отсутствовали. На плоской грудной клетке болтались пустые золотые чашки бюстгальтера. На вид ее руки казались крепче стали. Кроули шагнула к Джоан, и женщина-змея зашипела.

Это было змеиное шипение Старой Земли.

На мгновение все люди-животные в коридоре перестали дышать и уставились на женщину-змею. Та зашипела снова, глядя прямо на Кроули. В тесном коридоре этот звук вызывал омерзение. Элейн увидела, что Джоан сжалась, словно маленькая собачка, Мой-милый-Чарли выглядел так, будто готов отпрыгнуть метров на двадцать, а самой Элейн захотелось ударить, убить, уничтожить. Шипение бросало вызов им всем.

Женщина-змея спокойно огляделась, прекрасно осознавая, какое внимание привлекла.

– Не тревожьтесь, милые люди. Видите, я называю нас так, как называет Джоан. Я не причиню вреда Кроули – если только она не причинит вреда Джоан. Но если она причинит Джоан вред – если кто-либо причинит вред Джоан, – им придется иметь дело со мной. Вы знаете, кто я такая. Мы, з-люди, обладаем большой силой и высоким интеллектом – и полностью лишены страха. Вам известно, что мы не размножаемся. Людям приходится создавать нас по одному из обычных змей. Не ссорьтесь со мной, милые люди. Я хочу узнать про эту новую любовь, которую принесет Джоан, и никто не причинит ей вреда, пока я здесь. Слышите меня, люди? Никто. Попробуйте – и умрете. Думаю, я смогу убить почти всех вас, прежде чем умру, даже если вы нападете на меня одновременно. Слышите, люди? Оставьте Джоан в покое. Это относится и к тебе, слабая человеческая женщина. Тебя я тоже не боюсь. Эй, ты, – обратилась она к человеку-медведю, – подними маленькую Джоан и отнеси в тихое место. Она должна отдохнуть. Должна побыть в тишине. И вы тоже сидите тихо, люди, или будете иметь дело со мной. Со мной. – Ее черные глаза оглядели их лица. Женщина-змея шагнула вперед, и они расступились перед ней, словно она была единственным живым человеком в толпе призраков.

На мгновение ее взгляд остановился на Элейн. Та выдержала его, но это было неприятно. Казалось, черные глаза без бровей и ресниц полны разума и лишены эмоций. Орсон, человек-медведь, покорно шел за женщиной-змеей. Он нес маленькую Джоан.

Когда он проходил мимо Элейн, девочка попыталась проснуться. Она пробормотала:

– Сделай меня больше. Пожалуйста, сделай меня больше. Прямо сейчас.

– Я не знаю как… – ответила Элейн.

Девочка стряхнула с себя сон.

– Меня ждет работа. Работа… и, возможно, смерть. Все это будет впустую, если я останусь такой маленькой. Сделай меня больше.

– Но… – снова возразила Элейн.

– Если не знаешь сама, спроси госпожу.

– Какую госпожу?

З-женщина остановилась, прислушиваясь к разговору.

– Госпожу Панк Ашаш, разумеется, – вмешалась она. – Которая мертва. Думаешь, живая госпожа Инструментария сделает хоть что-нибудь, кроме того, чтобы убить нас всех?

Женщина-змея и Орсон унесли Джоан. Мой-милый-Чарли подошел к Элейн и спросил:

– Хочешь туда пойти?

– Куда?

– К госпоже Панк Ашаш, куда же еще.

– Я? – спросила Элейн. – Сейчас? – спросила Элейн еще выразительней. – Конечно, нет, – сказала Элейн, изрекая каждое слово, будто закон. – За кого ты меня принимаешь? Несколько часов назад я даже не подозревала о вашем существовании. И не знала о «смерти». Я думала, что в четыреста лет все просто заканчивается, как и положено. Эти часы были полны опасностей, все только и делали, что угрожали друг другу. Я устала и хочу спать, я грязная и должна позаботиться о себе, а кроме того….

Она умолкла и прикусила губу. Она собиралась сказать: «Кроме того, мое тело измотано фантастическим любовным актом, который был у нас с Охотником». Но Моего-милого-Чарли это не касалось; он и так был в достаточной степени козлом. Его козлиный разум не увидел бы в этом величия.

Человек-козел очень мягко произнес:

– Ты творишь историю, Элейн, а когда творишь историю, не всегда удается заботиться о мелочах. Ты чувствуешь себя счастливей и значимей, чем прежде? Да? Неужели ты ничем не отличаешься от того человека, который встретил Балтазара всего несколько часов назад?

Его серьезность захватила Элейн врасплох. Она кивнула.