Кордвейнер Смит - Инструментарий человечества [сборник litres]

Он раскрыл глаза шире и понял, что слышит – слышит ее счастливый плач, слышит звук, с которым воздух проходит сквозь ее горло.

– Все еще в кренче? – с трудом спросил он. – Жив?

Рядом с Люси возникло еще одно лицо. Оно принадлежало Адаму Стоуну. Его низкий голос разнесся по безмерностям Космоса, прежде чем достичь ушей Мартела. Мартел попытался прочесть губы Стоуна, но ничего не понял. Он вновь прислушался:

– …не в кренче. Вы меня понимаете? Не в кренче!

Мартел попытался сказать: «Но я могу слышать! Могу чувствовать!

Они поняли смысл, если не слова.

– Вы прошли процесс Хабермана в обратную сторону. Я вернул вас первым. Я не знал, что получится на практике, но у меня была теория, и она сработала. Вы же не думали, что Инструментарий выкинет сканеров? Вы вернетесь к нормальной жизни. Мы позволяем хаберманам умирать по мере прилета кораблей. Им больше ни к чему жить. Но сканеров мы восстанавливаем. Вы первый. Вы меня понимаете? Вы первый. А теперь расслабьтесь.

Адам Стоун улыбнулся. Мартелу показалось, что за ним мелькнуло лицо одного из глав Инструментария. Оно тоже улыбнулось, а потом оба лица переместились вверх и исчезли.

Мартел попытался поднять голову, чтобы просканировать себя. Ничего не вышло. Люси смотрела на него, успокаиваясь, с полным любви недоумением.

– Мой дорогой муж! – сказала она. – Ты вновь вернулся – чтобы остаться!

Мартел по-прежнему пытался разглядеть свой блок. В конце концов, неуклюже провел рукой по груди. Там ничего не было.

Инструменты исчезли. Он вернулся к норме – и остался жив.

В глубоком, обессиленном умиротворении его сознания обрела форму новая тревожная мысль. Он попробовал писать пальцем, как предпочитала Люси, но у него не было ни заостренного ногтя, ни планшета сканера. Пришлось говорить вслух. Собравшись с силами, он прошептал:

– Сканеры?

– Да, дорогой? Что такое?

– Сканеры?

– Сканеры. Ах да, милый, с ними все в порядке. Пришлось арестовать некоторых за то, что они включили высокую скорость и попытались сбежать. Но Инструментарий всех поймал – всех, кто был на поверхности, – и теперь они счастливы. – Она рассмеялась. – Представляешь, милый, некоторые не желали снова становиться нормальными. Но Стоун и главы их переубедили.

– Вомакт?

– С ним тоже все хорошо. Он будет в кренче, пока его не восстановят. Знаешь, он договорился о новой работе для сканеров. Вы все теперь – заместители главы Космоса. Правда, мило? Но себя он сделал главой Космоса. Все вы будете пилотами, и ваше братство и гильдия сохранятся. А Чана восстанавливают прямо сейчас. Скоро ты его увидишь. – Тут ее лицо стало печальным. Она серьезно посмотрела на Мартела. – Пожалуй, лучше сказать тебе сразу. Иначе ты будешь тревожиться. Был один несчастный случай. Всего один. Когда вы с твоим другом пришли к Адаму Стоуну, твой друг так обрадовался, что забыл просканировать себя и умер от «перегрузки».

– Пришли к Адаму Стоуну?

– Да. Ты не помнишь? Вместе с другом.

У него по-прежнему был изумленный вид, и она уточнила:

– Парижански.

История гласит… что именно она гласит? Все слышали про Хелен Америку и мистера Больше-не-седого, но никто точно не знает, как это произошло. Их имена вплелись в вечное блестящее ожерелье романтических легенд. Иногда их сравнивали с Абеляром и Элоизой, чью историю нашли среди книг в погребенной под землей библиотеке. В другие эпохи их жизнь уподобляли странной, уродливо-очаровательной истории ход-капитана Талиано и госпожи Долорес О.

На фоне всего этого неизменными оставались две вещи: их любовь друг к другу и образ огромных парусов, крыльев из ткани и металла, с помощью которых люди наконец воспарили к звездам.

Упомяните его – и люди вспомнят о ней. Упомяните ее – и они вспомнят о нем. Он был первым из вернувшихся моряков, а она была госпожой, которая правила «Душой».

Хорошо, что не сохранилось их портретов. Романтический герой, совсем юный на вид, преждевременно состарился и еще не пришел в себя, когда его настигла любовь. А Хелен Америка была странной, но симпатичной: мрачной, серьезной, печальной крошкой-брюнеткой, родившейся под смех человечества. Она ничуть не напоминала высокую, уверенную в себе актрису, которая позже ее сыграла.

Но она была великолепным моряком. Что правда, то правда. И всей своей душой и телом она любила мистера Больше-не-седого, с преданностью, которой эпохи не смогли ни превзойти, ни забыть. История может счистить патину с их имен и обличий, но даже ей под силу лишь придать лоск любви Хелен Америки и мистера Больше-не-седого.

Помните, они оба были моряками.

Маленькая девочка возилась с игрушечным зверьком. Цыпленок ей надоел, и она вернула ему мех. Затем вытянула уши на оптимальную длину. Получилось нечто странное. Легкий ветерок опрокинул зверька на бок, но игрушка весело вскочила и принялась довольно жевать ковер.

Внезапно девочка всплеснула руками и спросила:

– Мама, что такое моряк?

– Моряки жили давным-давно, милая. Это были смелые люди, водившие корабли к звездам, самые первые корабли, что унесли людей от нашего Солнца. У них были большие паруса. Не знаю, как это было устроено, но свет дул в них, и на путешествие в один конец уходила четверть жизни. Тогда, дорогая, люди жили всего сто шестьдесят лет, а дорога в одну сторону занимала сорок, однако моряки нам больше не нужны.

– Конечно, нет, – сказала девочка, – мы можем отправиться напрямик. Ты возила меня на Марс и на Новую Землю, да, мама? И скоро мы поедем еще куда-нибудь, но это займет всего один день.

– Это называется плоскоформированием, детка. Но люди долго не знали, как плоскоформировать. И не могли путешествовать так, как мы, а потому делали огромные паруса. Настолько огромные, что их нельзя было строить на Земле. Приходилось развешивать их в космосе, на полпути между Землей и Марсом. И знаешь, произошла забавная вещь… Ты когда-нибудь слышала про то, как мир замерз?

– Нет, мама, про что это?

– Давным-давно один из этих парусов уплыл, и люди попытались спасти его, потому что на строительство ушло много сил. Но парус был таким большим, что оказался между Землей и Солнцем. И солнечный свет погас, воцарилась вечная ночь. На Земле стало очень холодно. Все атомные электростанции работали на полную мощь, воздух начал необычно пахнуть. Люди встревожились и за несколько дней оттащили парус в сторону. И солнечный свет вернулся.

– Мама, а бывали моряки-девочки?

Странное выражение скользнуло по лицу матери.

– Одна была. Ты услышишь о ней позже, когда повзрослеешь. Ее звали Хелен Америка, и она повела к звездам «Душу». Она была единственной женщиной, которая сделала это. И это чудесная история.