Кордвейнер Смит - Инструментарий человечества [сборник litres]

Некоторое время Хелен молчала, сражаясь с болью в сердце.

– Я… я… – начала она.

– Знаю, – резко перебил он, почти с яростью обрушившись на нее. – Но я не могу тебя взять. Не могу! Ты слишком молода, тебя ждет твоя жизнь, а я выкинул четверть своей. Нет, не так. Я ее не выкинул. И я бы не согласился забрать ее назад, потому что взамен получил нечто, чего прежде у меня не было. И получил тебя.

– Но если… – вновь начала она.

– Нет. Не порть момент. На следующей неделе меня заморозят в коконе, и я буду ждать следующего корабля. Долго мне не продержаться, я могу ослабеть. Это было бы ужасной ошибкой. Но сейчас мы вместе, и у нас будут наши отдельные жизни, чтобы помнить. Не думай больше ни о чем. Мы ничего, ничего не можем сделать.

Хелен не стала говорить – ни тогда, ни потом – о ребенке, на которого начала надеяться, ребенке, которого у них теперь не будет. А может, она могла использовать ребенка. Могла привязать его к себе, он был честным человеком и женился бы на ней, если бы она сказала. Но любовь Хелен, даже тогда, в молодости, была такой, что она не могла воспользоваться подобными средствами. Она хотела, чтобы он пришел к ней по своей воле, женился на ней, потому что не мог без нее жить. Для такого брака ребенок стал бы еще одним благословением.

Разумеется, оставался другой вариант. Она могла родить ребенка, скрыв имя отца. Но она не была Моной Маггеридж. Она слишком хорошо знала ужасы, и ненадежность, и одиночество жизни Хелен Америки, чтобы создать еще одну Хелен. И на выбранном ею пути не было места ребенку. Поэтому она сделала единственное, что ей оставалось. В конце их пребывания в Новом Мадриде она позволила ему попрощаться. Молча, с сухими глазами она ушла. Затем отправилась в арктический город, город удовольствий, где подобным никого не удивишь, и, испытывая стыд, тревогу и нарастающее сожаление, прибегла к услугам конфиденциальной медицинской службы, которая избавила ее от нерожденного ребенка. Потом она вернулась в Кембридж и подтвердила свой статус первой женщины, которая поведет корабль к звездам.

В те времена лордом-председателем Инструментария был человек по имени Уэйт. Он не был жестоким – но никогда не проявлял нежности или уважения к авантюрным cклонностям молодежи. Советник сказал ему:

– Эта девушка хочет повести корабль на Новую Землю. Вы ей позволите?

– Почему нет? – ответил Уэйт. – Человек есть человек. У нее хорошие манеры и образование. Если она не справится, мы узнаем об этом лишь через восемьдесят лет, когда корабль вернется. Если у нее получится, это заткнет рты женщинам, которые вечно ноют. – Лорд наклонился над своим столом. – Но если она пройдет отбор и полетит, не давайте ей осужденных. Это слишком ценные и хорошие переселенцы, чтобы отправлять их в столь безрассудное путешествие. Дайте ей более рискованный груз. Всех религиозных фанатиков. У нас их явный избыток. Двадцать или тридцать тысяч, верно?

– Двадцать шесть тысяч двести, – подтвердил советник. – Не считая недавно примкнувших.

– Очень хорошо, – сказал лорд Инструментария. – Вручите ей всех и дайте тот новый корабль. Мы его уже назвали?

– Нет, сэр, – ответил советник.

– Так назовите.

Советник растерялся.

Пренебрежительная улыбка скользнула по лицу старшего бюрократа.

– Возьмите этот корабль и дайте ему имя, – сказал он. – Назовите его «Душой», и пусть «Душа» летит к звездам. А Хелен Америка пусть будет ангелом, если ей так хочется. Бедняжка, жизнь на Земле у нее не задалась, с учетом того, как она родилась и выросла. И нет смысла пытаться переделать ее, изменить ее личность, ведь она и без того живая и яркая. Ничего хорошего из этого не выйдет. Не нужно наказывать ее за то, что она остается собой. Надо ее отпустить. Пусть получит же– лаемое.

Уэйт выпрямился, пристально посмотрел на советника и с выражением повторил:

– Пусть получит желаемое, при условии, что пройдет отбор.

Хелен Америка прошла отбор.

Врачи и специалисты пытались ее отговорить.

Один техник сказал:

– Вы понимаете, что это значит? Вы проживете сорок лет своей жизни за один месяц. Вы улетите отсюда девушкой – а туда прибудете шестидесятилетней женщиной. Ладно, возможно, вы проживете еще лет сто. Но это больно. У вас будут все эти люди, тысячи людей. У вас будет земной груз. За вами будут тянуться около тридцати тысяч коконов, нанизанных на шестнадцать кабелей. А жить вы будете в кабине управления. Мы дадим вам столько роботов, сколько понадобится, вероятно, около дюжины. У вас будут грот и фок, и вы должны будете управлять обоими.

– Я знаю. Я прочла книгу, – ответила Хелен Америка. – Свет будет толкать корабль, и если инфракрасное излучение коснется паруса, я погибну, если начнутся радиопомехи, я уберу паруса, а если паруса откажут, я буду ждать, пока не умру.

Техник немного рассердился.

– Не нужно драматизма. Драмы создают на пустом месте. Если хотите быть драматичной, это можно сделать, не убив тридцать тысяч людей и не лишившись земной собственности. Можно утонуть прямо здесь или прыгнуть в вулкан, как японцы в старых книгах. Драма – это легко. Трудно, когда что-то не получается, но вы продолжаете бороться. Когда вы должны идти дальше, даже если ситуация выглядит безнадежной, даже если вам хочется впасть в отчаяние. Теперь поговорим о том, как работает фок. В самой широкой части он достигает двадцати тысяч миль. Книзу он сужается, и его общая длина составляет чуть меньше восьмидесяти тысяч миль. Его можно убрать или поднять при помощи маленьких сервороботов с радиоуправлением. Лучше пользуйтесь радио пореже, ведь батарей, пусть и атомных, должно хватить на сорок лет. Они будут сохранять вам жизнь.

– Да, сэр, – виновато ответила Хелен Америка.

– Вам следует помнить, в чем заключается ваша работа. Вы летите, потому что стоите дешево. Потому что моряк весит намного меньше машины. Не существует универсального компьютера, который весил бы всего сто пятьдесят фунтов. Как вы. Вы летите исключительно потому, что вы расходный материал. Из трех моряков, отправляющихся к звездам, один не достигнет цели. Но вы летите не потому, что вы лидер, а потому, что вы молоды. У вас есть жизнь, которой вы можете пожертвовать. А кроме того, у вас крепкие нервы. Вы это понимаете?

– Да, сэр. Понимаю.

– Кроме того, вы летите потому, что ваше путешествие продлится сорок лет. Если мы отправим автоматические механизмы, которые будут управлять парусами, они достигнут цели. Вероятно. Но на это у них уйдет от ста до ста двадцати лет, если не больше, и к тому времени адиабатические коконы испортятся, большая часть человеческого груза не будет подлежать оживлению, а утечка тепла, как бы мы ни старались, погубит всю экспедицию. Так что помните, что ожидающие вас проблемы и драма – это, в основном, работа. Работа – и больше ничего. Вот ваше большое дело.