Генри Каттнер - Власть и слава [сборник]

Ллевелин открыл раздвижную дверь рядом с собой, и все трое посмотрели на сияющую лабораторию за ней. Там стояло знакомое кресло, похожее и, тем не менее, не похожее на то, в котором Март взорвал в своей голове бомбу, начиненную противоречивыми воспоминаниями. Ллевелин спокойно подошел к нему и положил руку на спинку его кресла. Кресло покатилось.

– Следуй за мной, – сказал он. – Ты тоже, Даниэлла.

Они оказались в помещении с высоким потолком и множеством ярких ламп. Здесь дождь тоже яростно бил в окна так, что, кроме воды, ничего не было видно, хотя за стеклами то и дело сверкали фиолетовые отсветы молний, а гром, казалось, раскачивал все огромное здание.

– Март, я хочу, чтобы ты позволил мне закончить работу над твоим сознанием, – попросил Ллевелин. – Сейчас ты не в состоянии мне отказать. Сейчас ты даже не можешь нести ответственность за свои действия. Как только я верну тебя к нормальной жизни, ты поймешь, насколько я был…

Его прервала одно событие. Никто из троих не успел понять, что именно произошло. Однако, гром внезапно загрохотал гораздо сильнее, и в лабораторию ворвался холодный ветер с дождем. Затем все трое почти машинально повернули головы к окну.

Там стоял Ла Бушери и улыбался невеселой улыбкой скелета, в руке у него был лучевой пистолет, а по грузному телу стекала вода. Даниэлла, Хэверс и Ллевелин увидели за ним балкон и бурю, которую он сам создал. Все еще улыбаясь, он зашел в помещение и закрыл дверь на балкон.

– Нет, Март, – сказал толстяк. – Не будь дураком. Он не может заставить тебя принять лечение, если твое сознание сопротивляется. Ты же знаешь, что он хочет сделать, не так ли? Снова тебя загипнотизировать, чтобы ты стал Лидером-роботом. Не доверяй ему.

– Это неправда, – бесстрастно ответил Ллевелин.

Было странно смотреть, как эти двое, казалось, по-научному дискутируют, споря о свободе воли так доходчиво, будто один не держал другого на мушке. А на лице человека с пистолетом было явно выраженное безумие.

– Все совсем не так. Я не пытаюсь повлиять на твое решение, Март. Но ты сам знаешь, что твой мозг работает не так, как надо. В глубине души ты знаешь, что тебе нужно лечение.

– Март, не соглашайся! – резко воскликнул Ла Бушери. – Ты мне нужен! Подожди! – Он взмахнул пистолетом и подошел к большому металлическому креслу, над которым склонился Ллевелин. – Если ты говоришь правду, Ллевелин, – сказал он, – может, ты сам сядешь в это в кресло. Не думаю, что лечение хоть как-то подействует на тебя, если ты считаешь, что твой разум сейчас в порядке. Ллевелин, ты что оглох?! Садись, если не лжешь.

ЛИДЕР ДОЛГОЕ мгновение смотрел на Ла Бушери, встретившись взглядом с маленькими, полными ярости глазками толстяка. Рука Ллевелина медленно ползла к кнопке на стене у него за спиной.

– Думаю, тебе лечение нужно больше, чем кому-либо из нас, – сказал он, наконец, дотянувшись до звонка.

Ллевелин коснулся кнопки, но секунду ничего не происходило. Ла Бушери не увидел того, что сделал Лидер. В отличие от Марта, которому пришлось молчать, чтобы сохранить свою жизнь, поскольку в лаборатории решался исход не только конфликта двух людей, но и гораздо большего. Звонок не был выходом. Марту нужно было узнать, чем все закончится. Кроме того, происходило кое-что еще, чему он не смел мешать.

Даниэлла тоже смотрела на звонок. И медленно подавалась вперед.

– Садись, Ллевелин, – приказал Ла Бушери.

Он протянул толстую руку и толкнул Лидера в кресло. Пистолет в другой руке слегка дрожал от с трудом контролируемых эмоций. Март понимал, какая буря злобы и негодования, наверняка, затмевает разум Ла Бушери: воспоминания о несостоявшейся карьере Лидера и ненависть к Ллевелину, у которого было все, чего не хватало Ла Бушери.

– Садись! – крикнул толстяк и еще раз сильно толкнул Лидера.

Пальцы Ллевелина напряглись на кнопке. И тут Даниэлла с пугающей быстротой дернула рукой и сбила его пальцы в сторону. Затем закрыла ладонью кнопку и медленно покачала головой, плотно сжав бесцветные губы, а Ллевелин удивленно уставился на нее.

– Прошу прощения, Лидер, – сказала Даниэлла. – Я приняла решение. Думаю, они правы. Кромвеллианизм отжил свое. С этого момента я с Мартом Хэверсом.

Ла Бушери ликующе взвыл и ударил Ллевелина так, что тот ударился о спинку кресла, и у него на секунду перехватило дыхание. Даниэлла быстро подошла к Марту, и взгляд ее потеплел, когда она посмотрела Марту в глаза. Она щелкнула тремя замками, и оковы кресла раскрылись. Март неуверенно поднялся на ноги.

Ла Бушери, со сверхъестественной ловкостью работая одной рукой, уже надевал металлический капюшон на голову Ллевелина. Ремешок под подбородком защелкнулся. Ла Бушери холодно засмеялся и щелкнул выключателем над креслом. Март остановил бы его, но все случилось слишком быстро. Однако то, что произошло следом, поразило его.

Глаза Ллевелина помутнели. Он смотрел прямо перед собой и ничего не видел. Ла Бушери снова засмеялся и протянул руку к шкале на металлическом капюшоне. Затем сдвинул ее указатель на два деления вверх… и Ллевелин заговорил.

Но речь Лидера было невозможно разобрать.

– Ла Бушери! – Март быстро шагнул вперед с вытянутой рукой. – Прекрати! Ты не знаешь, что делаешь.

– Еще как знаю. – Толстяк поднял пистолет и направил его на Марта. – Я прекрасно знаю, что делаю. Я уже работал с похожим устройством. Может, он и умрет, но успею выяснить то, что мне нужно. Отойди!

Ла Бушери поднял указатель еще на два деления. Голос Ллевелина стал еще более высоким и пронзительным, и, то и дело, можно было разобрать отдельные слова. Ла Бушери опустил указатель на восемь делений. Ллевелин с пустым лицом и невидящими глазами ответил на это невразумительными звуками. Процесс походил на настройку радио, когда надо туда-сюда вращать ручку, слушая треск помех до тех пор, пока на верной волне из динамика не раздадутся четкие слова. Как они, наконец, раздались изо рта Ллевелина.

– Я слышу тебя, – сказал он голосом, не совсем похожим на свой. – Ты правильно настроил шлем. Не трогай регулятор.

– Ллевелин! – Голос Ла Бушери был хриплым из-за ликования. – Неужели я нашел нужный уровень твоего сознания? Тот, на котором невозможно солгать? Скажи мне шифр, идентифицирующий тебя в Совете. Быстрее – шифр.

Ллевелин ответил без колебаний. Это была секретная фраза, доверенная каждому Лидеру, у всех она была разная, и ее нужно было охранять лучше, чем саму жизнь Лидера. Ллевелин выболтал ее, как ребенок. Ла Бушери засмеялся тоже с чуть ли не детской радостью.

– Скажи мне… где находиться зал Совета? – настойчиво спросил он голосом дрожащим от нетерпения. – Как мне туда попасть?

– За дверью в углу есть лифт, – быстро ответил Ллевелин. – Зал находится на верхнем этаже. Тебя никто не остановит.