Павел Иевлев - Дело молодых

В этот момент выявилась и вторая проблема: новый социум оказался полностью беспомощным перед любым природным или технологическим форсмажором. Поддержание функционирования — да, текущий ремонт — да, но, если землетрясение разрушит пищевую фабрику или пожар повредит инфраструктуру города — создать это заново уже никак. Некому и не из чего. Постепенная промышленная деградация и потеря технического образования привели к невоспроизводимости собственных технологий. Сокращение населения привело к сжатию поля потребностей, строить новое было не нужно, производства останавливались, выходили из строя, не возобновлялись и в какой-то момент этот процесс стал необратим.

Криспи внимательно слушала. Рассказ Андрея напомнил, что она изучала историю йири. Изучала, чтобы прийти и спасти их заблудившийся в виртуале социум. Но не смогла и только сделала хуже… Или не сделала? Или не она? Все как будто в серо-зелёном тумане.

Одну из декоративных площадок этого большого и некогда дизайнерски-ухоженного участка варварски превратили в походный бивак троглодитов. Посередине горел большой костёр, рядом с которым расположились четыре человека. Одного из них я уже видел — тот самый эталонный наёмник с рекламного плаката. Остальные выглядели проще, но куда более кровожадно — уже потому, что здорово перепачкались, разделывая здесь же, на выложенной красивой мозаичной плиткой дорожке, небольшого оленя. К костру были подтащены лёгкие садовые скамейки из витого прутьями золотистого металла, рядом располагался грубый самодельный мангал, вырубленный из корпуса какого-то прибора.

Один из присутствующих, бородатый квадратный мужик лет сорока в старом выцветшем камуфляже, перекладывал туда недогоревшие угли из костра, оперируя изящным каминным совочком. Ещё один, маленький и чернявый, в кожаной жилетке, татуированный по всем видимым поверхностям — чисто Los Zetas , — отрезал от туши куски весьма опасным на вид ножом, подавая их третьему, который тоже орудовал немаленьким свинорезом, разрезая их на кусочки поменьше и насаживая на какие-то монструозные шампуры. Этот был и вовсе негр баскетбольных пропорций. Разгрузка на голое тело, длиннющие ноги в шортах и расшнурованных берцах, потертая бейсболка, надетая козырьком назад. Он весело скалился, сверкая белыми зубами в сгущающихся сумерках, и единственный отреагировал на моё появление, помахав приветственно рукой и сказав: «Хай». В руке был зажат нож, но ничего угрожающего в жесте не было. Четвёртый оказался малорослым вертлявым типом с характерной внешностью грёмлёнг. У всех, кроме него, на поясах были пистолеты.

Я двойственно отношусь к оружию: с одной стороны, не хочется, чтобы кто попало таскался со стволом, потому что люди как статистическое большинство — идиоты. С другой стороны, было бы иной раз и недурно иметь возможность держать под рукой ствол: именно потому, что люди как статистическое большинство — идиоты.

Андрей расположился на скамейке и широким жестом пригласил меня поступить так же. Негр своими здоровенными граблями баскетболиста подхватил веер шампуров и сунулся было к мангалу, но коренастый бородач в камуфляже перехватил его, буркнув на чистейшем русском: «Уйди, абизян, это тебе не барбекю». Забрал шампуры и начал аккуратно их раскладывать, то поддувая на угли, то отгребая их в сторону совочком. Негр на «абизяна» не обиделся, только покачал укоризненно ушастой головой. Сверкнул белыми зубами, покивал бейсболкой, сказал: «Ок, Пит», — и плюхнулся на скамейку, вытянув длинные, как у страуса, ноги к огню. «Мексиканец» завернул остатки оленьей туши в брезент и куда-то поволок, а «наёмник» поддержал свой классический имидж, достав из разгрузки большую сигару «а-ля Шварценеггер» и раскурив её от «зиппо». Притащился «выгоревший», и завис у костра, глядя в огонь. Я уже видел весь набор — вот этого бледного худого паренька с бессмысленным пустым лицом, блондинку вида вполне сексапильного, но с такими помороженными и снулыми глазами, что «поябывать» её можно разве что как резиновую куклу, и ещё одну особь в сером комбезе. Настолько невзрачную и запущенную, что её принадлежность к женскому полу я определил только по контексту. Она сидела на скамейке, уставившись вдаль в позе зайки, брошенного хозяйкой, и не делала ровным счётом ничего, даже глазами не повела в нашу сторону.

Вернулся отмывшийся от крови «мексиканец», бородатый «Пит», а на самом деле Пётр, зажарил вкуснейшую свежатину на углях, аутичная жертва виртуальности Криспи притащила две упаковки незнакомого, но вполне приличного пива в бутылках. Сама, впрочем, пить не стала, да ей никто и не предлагал. Отошла к кустам и встала, бездумно покачиваясь. Пётр манипулировал шампурами, негр и «наёмник» молча наворачивали мясо, «мексиканец» же оказался никаким не мексиканцем, а вовсе жителем другого среза, не этого и не нашего. Когда начали пить пиво, Андрей нас всех всё же представил друг другу. Пётр предсказуемо оказался русским, «наёмник», несмотря на свой голливудский типаж, носил имя Саргон и был, похоже, каким-то обрусевшим арабом, негра банально звали Джоном, и он действительно был афроамериканцем. Грёмлёнга звали Кройчи, и он не очень-то походил на своих робких соплеменников из Гаражища. Весьма расслабленный и непринужденный тип. Похожий на мексиканского наркоторговца «иносрезовец», по словам Андрея, отзывался на «Карлоса». Впрочем, при мне он не отзывался вообще ни на что, просто молча потягивал пиво.

— Да, о народе грёмлёнг, — продолжил Андрей прерванный ужином разговор.

Кройчи привстал и карикатурно поклонился.

— Не обращай внимания на нашего клоуна, он из других грёмлёнг. У них много кланов по разным срезам. Было. Речь о тех, что жили с йири. У них, если ты знаешь, есть загон про грём.

— Это не загон, шеф! — возмутился Кройчи. — Это великая жизненная философия народа грёмлёнг, преисполненная вековой мудрости!

Андрей его проигнорировал, а Пётр насмешливо поправил: «Мудости, Кройчек, от слова мудило».

— Шеф, он оскорбляет меня по национальному признаку!

— Заткнитесь оба, — сказал шеф, — надоели. Так вот, засунувшие головы в электронную задницу йири протянули так долго только потому, что в своё время приютили у себя бродячий клан грёмлёнг. Они прижились, расплодились и жили с местными вполне дружно, заняв непопулярную у йири нишу техников. И когда автохтоны окончательно орукожопились, уйдя в свои игры, вся инфраструктура держалась только на технических талантах этих маленьких засранцев. Пищевые фабрики, системы доставки, отопление и канализация — всё это взяли на себя грёмлёнг. Но понимание между ними и йири в какой-то момент пропало полностью. Компьютеры — «дурной грём», и все тут.