Павел Иевлев - Последний выбор

— Настоящий волос, не крашеный! — убеждал меня дедок. — На писька такой же! Будешь брать — покажу! Один коза всего!

— Да нет у меня коз, отстань!

— Так вот же коза! — сказал с удивлением продавец, показав на загон. — Покупай коза, меняй женщина! За коза беру патрон, нож беру, ружьё беру, сладкий еда беру! Всё беру, договоримся, эй!

Экие тут интересные бизнес-схемы.

— Не нужно мне женщин, у меня жена есть.

— Один жена? — рассмеялся дедок. — Что делать один жена? Один жена гордый, много думать! У неё голова боли, писька не давай, муж злой ходи! У меня четыре жена!

Дед гордо приосанился.

— Один старый совсем, коза паси, другой тоже не молодой, каша вари, дом убирай, вода носи, кукуруза поливай. Две молодой, красивый, дети рожай, сиська корми! Большой сиська! Фуй, один жена — всё равно что не жена!

— Может, в другой раз, — отмахнулся я, чтобы он отстал. — Мы в походе, нам дальше идти.

— Эй, так тебе не женщина, тебе мужчина нужен?

— Вот этого не надо тут! — начал сердиться я. — Что за дурацкие подначки?

— Мужчина, горец, воевать за ты? Мой сын совсем большой уже, хороший воин! Нож резать умей, ружье стрелять умей, рука-нога драться умей! Сильный, здоровый! Два волк один нож в этот зима убивай! Три человек ружьё приклад голова бей, патроны береги! Имя никому ещё не скажи, тебе скажи — твой человек быть!

— И сколько коз за такого просишь? — из чисто антропологического любопытства спросил я.

Интересно же, какой гендерный курс тут. Девушки на лавке переглянулись и заулыбались, прикрыв лица рукавами.

— Не говори плохой слова, — потемнел лицом дед, — я знаю, ты чужой, не понимай. Другой человек сразу убивай за такой слова! Ты сказать, мой сын как женщина, — за коза брать, как женщина трахать!

— Извини, я, правда, не знал, — развёл руками я, — ничего такого в виду не имел. Первый раз тут.

— За сын ружьё хороший давай, такой ружьё давай! — он показал на винтовку.

— Ничего себе запросы! — поразился я.

Винтовки эти большая редкость сами по себе, да ещё акк внутри.

— Эй, он с этот ружьё за тебя стреляй! Хороший ружьё, хорошо стреляй! Твой враг далеко мёртвый упади!

Странно у них тут всё устроено, однако.

— Хорошее предложение, — неожиданно сказала Ольга, прислушивавшаяся к нашему разговору. — Горцев осталось совсем мало, цены выросли. После коллапса среза здесь не только залило морем всё, кроме высоких гор, но и мальчики стали рождаться гораздо реже девочек. Винтовка — это даже не плата, а подтверждение серьёзности твоих намерений как нанимателя. Она остается у нанятого. Ты о нём заботишься, он убивает за тебя и умирает за тебя.

— Твой женщин красивый и умный! — закивал головой дедок. — Волос красный, сиська большой! Хороший женщин! Берёшь сын за ружьё? Один женщин ещё даром дам! Любой, кроме этот, с белый волосы.

Вот, уже скидки пошли и бонусы. Немного, и дисконтную карту оформят.

— Нет, извини. Не нужен мне воин. Я мирный человек.

— Горец с сомнением оглядел моё снаряжение, пропахшее мымбаруковой вонью и забрызганное его кровью. Да, по мне и не скажешь, верно. Я уже так привык изображать из себя крутого, что сам почти в это поверил.

— Ладно, — вздохнул дед тяжело, — с белый волосы дам. Будет у тебя один жена с красный волосы, один с белый. Красиво будет!

Да уж, хорошо, что жена этого не видит.

— Я не торгуюсь, дед, — сказал я твёрдо, — мне действительно не нужно покупать людей. Не та ситуация.

— Плохо, — искренне расстроился он, — совсем торговля плохой стал. Сева пропал, дети не покупай. Комспас пропал, женщин не покупай. Босс не ходи, воин не бери. Никакой торговля нет, хоть умирай лежи.

— Комспас берёт у вас женщин? — заинтересовалась Ольга.

— Раньше бери, теперь нет, — пригорюнился горец, — часто бери, коза меняй, патрон плати, ружьё плати, еда плати. Любой бери — красивый, некрасивый, с большой сиська, с маленький сиська. Много бери, десять, ещё десять, ещё десять. Не торгуйся, бери, кросс-локус ворота веди. Месяц, два месяц — совсем не бери. Плохой торговля стал! Совсем плохой!

Дед окончательно расстроился, махнул рукой и побрёл к загону с козами, а к нам подошла наша спутница. Весьма довольная, улыбающаяся и с пустым мешком — видать, хорошо расторговалась.

— Мясо жопа мымбарук хорошо бери! — обрадовала она нас. — Ещё два раз ходи, принеси, коза тут купи! Вот этот!

Она уверенно ткнула пальцем в загон. С моей точки зрения все козы там одинаковые, но она, наверное, разбирается.

— Вы туда ходи, там репер стоять, или в кросс-локус ворота ходи.

Она показала на дверь в стоящей особняком у склона горы каменной хижине и на деревянные ворота каменного же сарая.

— Если вы меня жена не покупай, то я за мясо ходи, а то его съедать кто-нибудь.

— Нет, не покупаем. Хорошая ты девушка, но обстоятельства, увы. На, вот, — я вытащил два последних сладких батончика и отдал ей.

— Ой, сладкий еда! — обрадовалась девушка. — Жаль, что вы меня не купи, у вас еда много! Я идти?

— Иди, спасибо тебе!

Она развернулась и быстрым лёгким шагом пошла вверх по тропе. В мымбарукову пещеру, надо полагать. За мясом. Ну, удачи ей и коз побольше.

— Значит, женщин они брали здесь… — задумчиво сказала Ольга, пока мы пережидали резонанс на следующем репере.

По контрасту было тихо и спокойно, как на кладбище. Впрочем, почему «как»? На кладбище репер и стоит. В точке схождения радиальных аллей, окружённый пафосными каменными статуями, изображающими скорбящих ангелов и плачущих женщин. Атмосферно так, готичненько. В чём-то даже по-своему красиво. Но я не хотел бы себе такого. Глупо громоздить тонны резного камня над центнером гнилого мяса. Лично мне глубочайше всё равно, как утилизируют мой труп — ведь меня к тому моменту уже не будет нигде, а лучшая память для потомков — избавить их от многолетней бессмысленной покраски оградок.

— Это важно? — спросил Артём.

— Наверное, да, — она всё ещё размышляла над полученной информацией. — У них нет своих женщин.

— Это как? — удивился я. — Нация настоящих боевых пидарасов? А плодятся они при помощи устава караульной службы?

— Нет. Там всё сложнее и хуже. Зря вы отказались сбросить на них бомбу. Они этого заслуживают, поверь.

— В Коммуне мне тоже многое не нравится, — нейтрально сказал я. — Идеального общества я пока ни разу не встретил.

— Есть границы, которые пересекать не стоит.

— Вы будете дальше обсуждать мировые проблемы или пойдём уже отсюда? — недовольно спросил Артём. — Я не любитель готической эстетики.

Два ничем не примечательных репера — и мы на месте. Библиотека встретила нас британской погодой — мелким дождичком и густым туманом, через который жёлтыми пятнами просвечивали тусклые фонари. Тут поздний вечер, а значит, Олег, скорее всего, у себя в комнате, в общежитии исследователей. Артём с Ольгой направились туда — у рыжей какие-то важные вопросы, а Артём знает, куда идти. Ну а я решил времени не терять и пошёл к здешнему мораториуму. Там-то меня и взяли.