Павел Иевлев - Последний выбор

Переход, Дорога, зигзаг. Оранжевая пустошь, гарантирующая много-много песка в моей носоглотке. Жопу я уже отбил так, как будто прогалопировал в составе Первой Конной весь положенный маршрут — от тайги до британских морей. Причём, без седла. Но кого это волнует? Мотор взревел, ускорение вдавило меня в твёрдую короткую спинку сиденья, машина прыгнула вперёд — и снова понеслась. Жаркий ветер пустыни лупит в лицо, за нами стелется длинный пыльный хвост. И вот над этим хвостом…

Я заколотил кулаком по крыше кабины.

— Что тебе надо, парнишка? — недовольно сказали наушники шлемофона.

Как будто я могу ответить, ага.

— Если в сортир припёрло — терпи или вали в штаны, мне пофиг.

Я заколотил ещё сильнее.

— Да что там такое? Ольга, глянь.

Моя рыжая мадам высунулась в боковое окно, от чего волосы её тут же превратились в пыльную щётку, и, извернувшись, посмотрела на меня. Я молча, но выразительно ткнул пальцем в небо. Она посмотрела, увидела, и спряталась обратно.

— Это разведфлаер Комспаса! — сказала Аннушка в наушнике. — Не подпускай его близко! И береги патроны, их не так много!

И как я, по её мнению, должен совмещать эти два указания? Снял вертлюг со стопора, развернул пулемёт стволом назад. С этого ракурса оснащённый двумя подъёмными винтами флаер похож на крылатый сперматозоид. Попасть в него со скачущей машины можно разве что случайно.

— У него стрелок за кабиной, не давай ему занять позицию для стрельбы!

Я приложился к пулемёту — ствол пляшет вместе с машиной. Прижал плечом приклад, пытаясь руками компенсировать скачки — не преуспел. Короткая очередь показала, что мы не совсем беззащитны, хотя прошла, как мне кажется, даже не близко от цели. Почему бы нам не уйти на Дорогу и не поискать другой путь?

— Держи его подальше! — сказала моя говорящая шапка. — Я не могу выйти на такой скорости, а если мы сбавим, они нас накроют… О чёрт, ещё и броневик!

Ветер сдул пыльный шлейф в сторону от дороги, и я увидел мчащуюся за нами бронемашину. Увы, при этом и её стрелок увидел нас. Я это понял только по паре отверстий, внезапно появившихся на пулемётном щитке. Совсем рядом с моей головой, это очень бодрит. Я перевёл пулемёт ниже и пальнул в их сторону в ответ. Не знаю, попал или нет, эффекта ноль.

— В леталку стреляй, придурок! Броневик из пулемёта не взять!

Ну, вот как она увидела, а?

Наша машина рванула так, что я шарахнулся подбородком об затворную крышку пулемёта. Я-то думал, что мы быстро ехали — но нет, это, оказывается, была неспешная прогулка. Вот теперь Аннушка показала, как глубоко можно продавить педаль газа — кажется, колёса касаются дороги лишь изредка. Пулемёт стреляет только «куда-то назад», с точностью плюс-минус сорок пять градусов по горизонту. Строчу, что делать. Короб с лентой большой, надеюсь, хватит надолго, потому что как менять его в таком режиме, я понятия не имею. Два запасных пристёгнуты у заднего борта, но мне до них при таких скачках не добраться никак.

Одна радость — броневик отстаёт, не сдюжил нашей скорости. Но несколько дырок в борту наделал даже с такой дистанции. У него плотность огня большая, статистика больших чисел работает. Разведфлаер зато догоняет. Стрелок у него за кабиной, и мы с ним уже пару раз обменялись любезностями, когда ему открывался сектор. С обоюдной безрезультатностью — у меня машина скачет, его нервирует моя стрельба. Меня его стрельба тоже нервирует, но мне деваться некуда. Флаер маневрирует, когда боги случайного распределения попускают мне почти попасть в него, поэтому их стрелку неудобно. В идеале, он должен поравняться с нами и лететь параллельно дороге, но тогда и мишень из него получается такая, в которую даже я попаду.

— Держись крепче, впереди дорогу размыло! — сказал наушник, и машина тут же подскочила в воздух.

Я даже не успел разглядеть, через что мы перелетели — она грянулась колесами об дорогу, подскочила как-то боком, пошла юзом, заскользила по песку, выравнялась, снова заскользила, уже другим бортом вперёд… Аннушка героически ловит её, не давая слететь в кювет, но скорость падает, падает…

Стрелять я не могу, корму мотает по дороге. Разведфлаер воспользовался этим, чтобы занять идеальную позицию — справа сверху, метрах в двадцати от дороги. Его стрелок развернул свою скорострелку и обдал нас как из шланга. Всего один раз, но удачно. Резко запахло бензином из простреленной бочки, десятками дырок покрылся кузов, меня что-то резко дёрнуло, как будто кто-то сильно по плечу хлопнул и стукнул кулаком в бедро. Я даже не сразу понял, что ранен — в этот момент Аннушка, злобно ругаясь, поймала машину и снова дала полный газ. На секунду мы выровнялись, и я успел куда-то попасть. Не думаю, что сильно повредил, но флаер сбросил скорость и сманеврировал, опять закрыв сектор своему стрелку. Теперь мы снова несёмся по дороге, вот только у меня под ногами бензин мешается с кровью.

Я не первый раз ранен. Знаю, что если сразу не убило, то шансы хорошие — скорострелки обычно шьют насквозь, раневой канал чистый, калибр небольшой. Но также знаю, что сейчас адреналиновая блокада начнёт спадать, мне будет очень больно, а от потери крови вскоре погаснет сознание. Левая рука уже работает плохо, но это ничего, это мелочи. Главное — не отрубиться и не выпасть. Перед глазами уже полетели чёрные мухи, замельтешили точки… Даже кажется, что вижу наш дирижабль — вон там, выше и левее…

Всё, экономить патроны незачем, надо отстреляться по максимуму, пока могу. Я зарядил длинную очередь, ведя ствол навстречу маневрирующему по горизонтали флаеру, и где-то они всё-таки встретились. Летательный аппарат заметно тряхнуло, он ушёл в сторону, а потом вдруг развернулся и рванул с набором высоты прочь.

— Сбрасываю, уходим! — сказала говорящая шапка, и мы ушли.

Я так и не потерял сознание до конца, поэтому, когда меня тащили две окровавленные женщины, попытался вылезти сам, но не преуспел — адская боль прострелила ногу, и я грохнулся в кузов.

Дальше были боль и запах бензина. Ими пропитался весь окружающий мир, из которого периодически выплывали женские лица. Рыжая голова, черная голова. Они, сменяясь, плевали мне в рот. И это не было галлюцинацией. Я даже сквозь боль понимал, зачем они это делают — с момента приёма вещества прошло менее суток, оно пропитывает их тела и выделяется даже с потом.

В себя я пришёл голым, на кровати, в каком-то пыльном неуютном помещении. В воздухе всё ещё витает запах бензина. Я в нём буквально искупался, когда упал в кузов. Болит левое плечо и левая нога. Нога сильнее, но уже не так остро.

— Эй, подруга, очнулся твой ёбарь! — в дверях, бессовестно меня разглядывая, стоит Аннушка.

Мне даже прикрыться нечем. Впрочем, плевать, чего она там не видела?