Павел Иевлев - Последний выбор

Свет в глазах погас, лицо опустилось вниз, голос еле слышен:

— Ничего, муж мой. У меня есть всё, что мне нужно. Глупо желать того, чего никогда не будет.

— Не глупо, — я поймал её за тонкое запястье, притянул и усадил на край кровати. — Расскажи, вдруг я смогу что-то для тебя сделать.

— Это неправильно, — покачала головой она, — жена да оставит всё прошлое за порогом мужа своего…

— Это тебе как «хранительнице рода» в голову вбили?

Алистелия молча кивнула.

— А если я как муж тебя попрошу?

— Зачем?

— Затем, что мне приятнее видеть жену, которая не бродит тенью, замученная призраками прошлого. Мне нравится, когда ты улыбаешься и не прячешь глаз. Я хочу, чтобы ты была счастлива хотя бы в том, что зависит от меня. Будем считать, что такой у меня каприз.

— Ты очень странный, — тихо сказала Алистелия.

— Ты тоже весьма загадочная девушка. Так что у тебя за проблема? Сёстры?

— Откуда ты знаешь? — вскинулась она.

— Меланта проболталась.

— Ты помог Меланте… Это так удивительно.

— Да, сам себе иногда удивляюсь. На самом деле, просто повезло. Что случилось с твоими сёстрами?

— Их похитили, — сказала она так тихо, что мне пришлось переспросить.

— Похитили? Кто?

— Комспас. На наш караван напали и захватили всех. Потом на них напали рейдеры, был бой. Меня, Меланту и Таиру отбили, мы попали к Севе. Остальные остались у Комспаса. Две моих сестры — Фрисандра и Лемисина. Мы близнецы из одной генетической группы, очень близки. Я до сих пор чувствую, что они живы. И что они страдают.

— Ничего себе…

— Это как будто у тебя что-то болит. Не сильно, но постоянно. Иногда удаётся отвлечься, но чаще нет. Это терзает и мучает меня. Иногда я думаю — лучше бы они умерли. Прости, муж мой, я не должна была…

— Должна-должна. Ты всё правильно сделала.

Глупо, но мне стало легче на душе — все-таки она страдает не из-за навязанного чёрт знает зачем странного мужа. Не я причина этих слёз, которые сейчас текут по опущенному вниз лицу и капают на колени. Хуже плачущей женщины — только женщина, плачущая из-за тебя.

И почему я не герой-отморозок типа Македонца? Обойма с левой, обойма с правой, враги валятся пачками… И в финале по блондинке в каждой руке. Обе две как Алистелия, сёстры же.

— Знаешь, — я с трудом сел на кровати, кривясь от боли в ноге, и обнял её за плечи. — Я бы очень хотел сейчас пообещать, что спасу их. Но ты сама понимаешь, что это фигня. Единственное, что я обещаю тебе — не упустить шанс, если он появится.

— Спасибо. Ты хороший.

Это, конечно, приятно слышать. Но, боюсь, «хорошесть» сейчас наименее востребованная Мирозданием характеристика. Я бы предпочёл что-нибудь более героическое.

Ольга явилась только на третий день, когда я уже понемногу начал расхаживаться. Пока с костылём, но даже это лучше, чем утка под кроватью. Нога ведёт себя довольно прилично, для простреленной бедренной кости — так просто прекрасно. По крайней мере, она целиком на месте, а это уже немало. Тот случай, когда радуешься уже тому, что у тебя есть чему болеть.

Рыжая пренебрегла условностями посещения больных — ни фруктов, ни пирожков. Скептически понаблюдала за моими ковыляниями, покачала головой:

— Давай, приходи в себя быстрее.

— Угу, — содержательно ответил я, осторожно усаживаясь на кровать.

— Твоя жена прицепилась ко мне, как клещ.

— Таира? Эта может. Очень целеустремлённая.

— Требует поделиться планами против Комспаса.

— А они есть?

— Разумеется.

— Так поделись. С тебя не убудет, а она никому их не выдаст.

— Вообще, у нас практически всё готово. Ждём, пока ты прекратишь изображать инвалида. И Сергей ваш куда-то свалил, кстати. Не знаешь, куда?

— По корректорским делам. Настя попросила помочь. Обещал, что недолго.

— Бардак у вас в экипаже… Ладно, на первом этапе без него обойдёмся. Но ты нам нужен на мостике не позже, чем завтра. Пойду, поговорю с врачом…

Доктор явился ближе к обеду с видом недовольным. Сообщил, что он бы, конечно, ни за что меня не выписал, потому что ко всем этим чудесам регенерации относится скептически, однако вынужден уступить давлению авторитетов. Велел ногу беречь, сильно не нагружать, больше стоять, чем ходить, больше сидеть, чем стоять, а лучше всего вообще лежать, но чёрта с два же я лягу, раз уж меня так из больницы вытаскивают.

Я виновато пообещал хотя бы постараться. В коридоре уже топчется Таира с кульком моей одежды. Очень неловко, но ей пришлось помочь мне надеть штаны и зашнуровать ботинки. Нога хреново гнётся и на любое резкое движение отзывается болью. Ничего, авось расходится. Горянка, подпирая меня неожиданно крепким плечом, помогла спуститься по лестнице, а дальше я уже и сам похромал. Терпеть можно.

В нашем общем доме хорошо, но тревожно. Все ходят задумчивые, погружённые в себя, как перед боем. Только Меланта спокойна — она-то своё получила. Порхает и щебечет, рассыпая улыбки и позитив. Приятно посмотреть. Хоть кого-то из своих жён я сделал счастливой, пускай и весьма странным образом. Эли цветёт и выглядит ещё более куколкой, чем всегда, — Вещество пошло ей на пользу. Они с кайлиткой часами сидят, обнявшись, представляя собой довольно-таки умилительное зрелище.

Таира мечется по дому, как тигрица в клетке, смотрит на меня ожидающе — когда, мол, начинаем? А я даже толком не знаю, что именно начинаем-то. Ольга до сих пор не посвятила меня в подробности. Это для неё дело обычное.

На висящем над садом дирижабле Иван заканчивает монтаж какой-то мандулы под гондолой.

— Надеюсь, я не перепутал? Это ведь мандула? — спросил я у него за обедом.

— Именно. Мандула, она же «шняга», она же «хреновина». Зелёный придумал конструкцию. Увы, создатели «Добровольца» не предусмотрели использование его в таком качестве, приходится, как выражается наш бортмеханик, «колхозить».

— Она ведь для того, о чём я подумал?

— Да, для того самого. Не могу сказать, что мне нравится эта затея, но Ольга заверила, что, скорее всего, демонстрации будет достаточно. Применять не придётся.

— Хотелось бы верить…

— Зелёный по этому поводу заявил, что в военном давлении «коридор возможностей» расширяется всегда легко и чаще всего — необратимо. Но он тот ещё параноик.

— Обычно мой муж оказывается прав, — вздохнула Лена, — были возможности убедиться.

— Это ужасно, когда муж всегда прав! — засмеялась Светлана, косясь на своего мужа. — Как ты с этим справляешься?

— Игнорирую его правоту. Попробуй, это работает.

В этом доме, похоже, собралось слишком много женщин. Скоро начнутся заговоры и интриги.

Вечером впервые пили чай на внешней веранде, глядя на висящую над пустым городом луну. Енька таскало с кухни чашки и пирожки, Маша с Лёшей скакали по расчищенному от бурьяна саду и висли на ограде, выглядывая на улицу. Выходить туда им возбраняется, но интересоваться не запретишь. Алистелия вынесла младенцев подышать свежим воздухом, они сопят в широкой тройной коляске, которую соорудил для них Зелёный из набранного на цыганской барахолке хлама. Получилось индустриально, но удобно.