Сергей Михайлов - Пост

Это было фантастическое зрелище - по мрачному ночному городу катила ревущая кавалькада. Вереница мотоциклов растянулась на пару сотен метров. Спереди и сзади, сверкали фары и играли красным фонари стоп-сигналов. Скорость была не очень большой, лишь на некоторых участках всадницы отводили душу. Свет фар выхватывал кучи строительных обломков и разбитые машины. Иногда в развалинах загорались чьи-то глаза, но их обладателей разглядеть не удавалось. Но это явно были не твари - этих бы я даже по глазам узнал. Значит, и в Славинске их нет, все твари остались на той стороне Ирменя.

Похоже, ведьмы ездили здесь не первый раз - ехали уверенно, без всякой разведки. И никого не боясь. Прав Ромка - Ведьмы главная банда в этом городе. Дорога, хотя теперь на ней не было движения, все равно была не сахар - часто попадались выбоины, а то и просто здоровые ямы. Перед одной из таких выбоин моя байкерша, резко затормозила и объезжая яму, завалила машину на бок. От неожиданности я выпустил из рук сиденье и схватился за наездницу, обхватив её за пояс. Та дернулась, словно хотела освободиться, и что-то начала говорить, но вдруг замолчала и подалась назад ближе ко мне. Сначала я даже решил, что мне это показалось, но, когда мы оказались плотно прижаты друг к другу, все сомнения отпали.

Больше того, я почувствовал, что она старается прижаться ко мне и даже когда я подаюсь назад, она откланяется за мной. Неужели? Какой бы не был у меня небогатый любовный опыт, я сообразил, что в девушке проснулось естество. Похоже, она не настоящая лесбиянка.

Я решил проверить - на очередной гребенке я поднял руки выше, под грудь. Девушка быстро оглянулась на меня - в темноте я не разглядел глаз - но ничего не сказала. И не отодвинулась. Подгоняемый собственным проснувшимся демоном, я поднял руки еще выше и положил ей на грудь. Мотоцикл споткнулся, и я прижал её еще сильней. Могу поклясться - она застонала. 'Черт, девушка - да ты никакая не амазонка, ты обычная баба'. Я стал осторожно ласкать грудь, не говоря при этом не слова. Она тоже молчала, словно наши тела принадлежали не нам, и мы не ведали, что они творят. Мотоцикл резко вильнул, я понял, что так мы запросто разобьемся, и опять схватился за сиденье.

Еще минут через двадцать мы въехали под арку, ведущую во внутренний двор. Возле открытых кованых ворот дежурили две женщины, лет под тридцать, с охотничьими ружьями за спиной. Увидев меня, женщины засмеялись и одна показала рукой непристойный жест. 'Что же нас здесь ждет?'

Когда мы появились, 'Нива', на которой увезли Ольгу и Ваньку, уже стояла с раскрытыми дверцами. Возле нее толпились люди. Моя наездница подрулила к ним, остановила мотоцикл и заглушила. Фонарь, закрепленный на уровне второго, неразрушенного этажа, освещал двор, где-то тарахтел генератор. Я спрыгнул. Нас тоже сразу обступили. В толпе ожидаемо были одни женщины и девушки, некоторые совсем молоденькие. Сразу посыпались шуточки, обыгрывавшие мою молодость и мужскую силу.

- Не пристроился он к тебе сзади, пока ехали?

Выдала одна, остальные приветствовали вопрос громким смехом. Байкерша, слезла с мотоцикла и сердито заворчала на встречавших:

- Че уставились? Мужика ни разу не видели?

Она глянула на меня и я, вдруг, понял, что у меня появилась еще одна проблема - глаза девушки блестели. Такой блеск я видел только у моей Ольги. Девушка сразу отвела глаза и занялась мотоциклом. Я быстро подумал о том, как можно использовать внезапно появившуюся симпатию, сразу же выругал себя за такие мысли. 'Совсем стал сволочью, все меряешь своей выгодой'. Потом подумал, что было бы, если бы этот взгляд увидела Зумба и поежился - к черту, будем вместе с ведьмой с разбитыми черепами лежать, как те твари на вышке.

- Пошли! - женщина, больше похожая на мужика, с пистолетной кобурой, наручниками и длинной резиновой дубинкой на ремне, подтолкнула меня к дверям совершенно неповрежденного подъезда. Дома с трех сторон вокруг двора, были разрушены одинаково - у всех словно ножом срезало половину второго этажа. Четвертый же, тот в который мы входили, был вообще целый - три этажа и над ними сорванная крыша. Внутри двора не было ни строительного мусора, ни обломков здания, ни кирпичей - скорей всего, здесь убирались специально. С первого взгляда - как только мы въехали в тоннель арки, я понял, что это не обычное здание. И стены, окна и вообще общий стиль, говорили, что эта постройка старинная, Сталинских времен, а может быть и раньше. И еще одно, хотя в большинстве окон стекол не было, зато во всех были решетки.

Я шел и краем глаза косил на конвоиршу - вот это точно настоящая жрица однополой любви, думал я. Именно такими я их и представлял. Она заметила мой взгляд:

- Что косишься? Не нравлюсь? Так это обоюдно - я вас сволочей, вообще, ненавижу. Это вы мужики натворили, что мы теперь так живем. Всем бы вам яйца поотрывать.

Я молчал, что говорить - в этом ведьма была права.

Мы вошли вроде бы в обычную квартиру, но я сразу почувствовал, что раньше это не было жильем, казенность помещения проступала и тут, как бы хозяева не старались придать ему уют. Внутри было чисто, все вещи разложены по своим местам - ощущение такое, что кто-то хотел воссоздать квартиру такой, какой она была до войны. И еще - тут сразу чувствовалась женская рука, слишком уж все было опрятно и красивенько. За длинным столом в большой столовой сидела еще одна женщина - огромная и краснолицая. Она пила чай, или какой-то взвар из огромной фарфоровой чашки. Этой лет было явно под пятьдесят. Она оценивающе глянула на меня:

- Зачем ты его?

- Старшая приказала. На обследование.

Женщина за столом заулыбалась:

- Да я и так вижу, что он годен. Но проверю, конечно.

- Вот-вот. Проверь - уж будь добра!

В дверях появилась Старшая, та, что командовала во время побоища на нефтезаводе. Краснолицая сразу перестала улыбаться и отставила чашку.

- Веди его в приемную, - приказала она 'лесбиянке'. - Я сейчас.

Я решил, что уже пора подать голос.

- Что за обследование? Зачем я вам?

Старшая удивленно посмотрела на меня, словно бы на её глазах, вдруг, заговорил таракан или паук. Она подошла ко мне и взглянула в лицо.

- Ты еще не знаешь, что все мужики имеют право разговаривать, только когда разрешит женщина. Когда я разрешу. Так вот - с этой минуты, ты будешь открывать рот, только с разрешения. Иначе я не посмотрю, что у меня на тебя планы - прикажу, всю морду тебе в кровавое месиво превратят. Потому что красивое личико для выполнения моих задумок совсем необязательно.

- Это точно, - со смешком поддержала женщина-мужик. - Главное, чтобы в штанах было все цело.

Она открыла дверь соседней комнаты, и я оказался в больнице.

****

Горев сидел в кресле и обдумывал сложившуюся ситуацию. Все было плохо, и поэтому он даже решил скурить еще одну из трех последних сигарет. Табак был роскошью - если производством продуктов питания Центр уже начал заниматься, то об этом еще никто не думал, поэтому курили то, что можно было найти еще из тех, довоенных запасов. На службе ему выдавали три пачки на месяц и еще несколько он прикупал за золото. Иногда, правда, в командировках, в каких-нибудь не разграбленных складах, удавалась разжиться этим добром по-крупному.