Сергей Михайлов - Пост

Я удивился - уже давным-давно я не видел толстых людей. Не знаю, что с нами произошло после войны, но все люди, которых я знал, были сухощавыми. Хотя с нынешним питанием особо не потолстеешь.

- Вроде бы был еще кто-то, Валентина заметила, но явно не с ними. Вроде как следил за этими, а может, просто показалось.

- Ладно, тогда концерт окончен. Ведите их в лагерь, там разберемся.

- Подожди, шеф! - раздался удивленный голос. Один из мужиков поднял мой рюкзак. - Посмотрите-ка, что тут!

- Не трогай ребенка! - Ольга бросилась к мужику. Окружавшие вскинули оружие.

- Не стреляйте, - закричал я. - Там наш сын.

Я тоже кинулся туда, опешившие нефтяники остановились. Ольга выхватила Иван Ивановича из рук мужика, я встал рядом с ней и обнял прижавшегося ко мне Ромку. Ольга кинула на меня странный взгляд и едва заметно качнула головой - мол, поняла.

Первым очнулся седой.

- Ничего себе! - он удивленно покачал головой. - Я сто лет не видел младенцев. Вы семья?

Ромка смотрел на меня пронзительными глазами - что я скажу?

- Да, мы семья, - подтвердил я и почувствовал, что Ромка еще сильнее прижался ко мне. - И мы никому не сделали ничего плохого.

Однако местный вождь уже справился с собой:

- Ну, про это мы не знаем. Надеюсь, это правда. Придем домой - разберемся.

Он подошел ближе, погладил 'младенца' по голове и спросил:

- Как зовут?

- Ваня, - ответили мы в три голоса.

Седой засмеялся:

- Теперь вижу - точно семья.

Я не услышал в его голосе враждебности - может, повезет и все обойдется?

Но я сильно ошибался - не повезло. Правда, совсем не из-за подозрительности Нефтяников. Тут мы были на высоте - непревзойденный актер Ванюша устроил настоящий моноспектакль. Он гулюкал, пускал пузыри и тянул руки к шедшим рядом мужикам. Я сам видел - многие стали подозрительно отворачиваться и, пряча глаза, сморкаться, словно, всех поразил неожиданный насморк. 'Не переигрывай!' - так и хотелось заявить мне, но я, конечно, молчал. После этого тот же мужик проверил Ольгин ранец, но видно, после ребенка, там ему ничто не показалось достойным внимания, он протянул ранец обратно Зумбе.

Женщины - их было трое, не считая девушку, что шла рядом с главарем - те, вообще, сразу превратились в нашу охрану. Одна все переживала, что ребенок, похоже, голодный.

Нас вели к выходу из этого царства труб - это было понятно по тому, что все большие замятые емкости и идущие к ним эстакады, постепенно редели, теряли свою высотность и объем. 'Значит, живут они не на территории завода, как же они тогда здесь оказались?' И словно я спросил об этом вслух, одна из женщин простодушно сообщила:

- А мы за вами давно следили, но не видели, что вы с ребеночком. То и пугать не стали бы.

Я понял, что Иван опять спасает нас - во всяком случае, женщины уже явно не думают, что мы опасны. Вокруг все больше чувствовалось приближение ночи - небо посерело, тени в перекрученных конструкциях сгустились и спрятали проходы. Стало прохладней, только от металла, когда мы проходили рядом, несло теплом.

- А как с вами мутант оказался? Мы их не жалуем, - действительно ли, женщина была так простодушна или просто нашла новые уши чтобы поболтать, я так и не понял, договорить она не успела.

Из темноты, клочками зацепившейся за очередную эстакаду, в упор ударили очереди. Люди вокруг стали падать. 'Да, что это происходит?! Из огня да в полымя'. Я не успел даже додумать эту мысль, а сам уже лежал на теплом асфальте. Одной рукой я прижимал Ольгу, другой голову Ромки. Когда падал, дернул обоих за собой.

- Не шевелись! - приказал я. Ромка дергался, словно пытался закопаться в землю.

Нефтяники оказались теми, кем они и выглядели - гражданскими людьми с оружием. Они начали кричать и пытаться убежать из-под огня, лишь седой и еще пара мужиков, сразу начали стрелять в ответ. Те, кто напал на нас, тоже были не лучше. При таком раскладе - еще не совсем стемнело, людей было видно отлично и при факторе неожиданности, даже мои ребята с Поста завалили бы большинство с первых выстрелов. Здесь же погибших было всего двое - та самая женщина, которая все порывалась болтать с нами и еще кто-то в стороне. Он тоже сразу упал и больше не двигался. Женщина лежала рядом с нами, её откинуло на спину и сейчас открытые глаза удивленно смотрели в небо. Умерла она мгновенно - наверное, попали в сердце, потому что голова была целой. Были еще раненные, но в основном стрельба была совершенно не эффективной.

Я повернул голову и встретился глазами с Ольгой.

- Уходим, - прочитал я по её губам. Я думал о том же. Повернулся к Роману и на ухо прошептал:

- Ползем в сторону эстакады, вправо.

Потом подтолкнул его:

- Двигай.

Сам повернулся обратно к Ольге.

- Дай мне Ивана.

Она испуганно взглянула на меня и отрицательно замотала головой.

- Не дури, со мной ему лучше.

Не знаю, подействовали мои слова или вмешался сам Иван, но она вдруг согласилась и подала ребенка мне. Я перехватил его, прижал к себе правой и прошептал:

- Серьезная заваруха, Ваня. Так, что терпи.

Честно сказать, в глубине души я надеялся на чудо - типа как тогда, в избушке людоеда, может сейчас тоже сам побежит - но в это раз он просто изображал дите.

Мы почти ушли, в суматохе добрались до колонн ближайшей эстакады, еще чуть-чуть и мы бы скрылись в переплетении труб. Казалось, до нас никому нет дела, и я уже прикидывал, куда рвануть дальше. Тем более, ночь накатывалась все быстрей и возможность потеряться в ней, становилась реальностью.

Но сегодня был явно не наш день. Поле боя вдруг осветилось - со стороны нападавших заревели моторы и вспыхнули яркие фонари. Я не сразу сообразил, что это фары мотоциклов - отвык от такой техники. 'Как они подкрались?' Я мог поклясться, что не слышал звука моторов, а мы шли по заводу уже давно. 'Неужели прикатили?' Это значит, атакующие готовились к этому нападению заранее. Похоже, мы попали в какие-то местные разборки.

Стрельба внезапно прекратилась, и, перекрывая рев мотоциклов, в сумраке загремел голос, усиленный мегафоном:

- Бросайте оружие! Всем на землю и руки за голову! Иначе перестреляем всех как крыс!

К моему удивлению, голос был женский. Нефтяники остановились и, как мне показалось с облегчением, что все кончилось, начали бросать ружья на асфальт. Тот же голос, издеваясь, продолжил:

- Ну, что, Паша, допрыгался? А я тебя давно предупреждала, не зли меня.

- Пошла ты, сука!

Седой вдруг схватил только что брошенный автомат, дернул затворную раму и вскинул к плечу. Однако выстрелить он не успел - засверкали вспышки выстрелов и его отбросило назад.

- Папа! - к нему кинулась та девушка, которая изначально была в его компании.

- Не стрелять! - голос женщины был злым. - Не стрелять!