Рэки Кавахара - Титан конца света

Харуюки выронил щётку и шланг, подошёл к Утай и обнял её маленькие ладони.

— Мей… Синомия, со мной всё хорошо. Извини, если заставил волноваться… но всё и правда хорошо.

Утай на миг вытаращила глаза, слегка порозовела и кивнула. Её губы содрогнулись, будто пытаясь озвучить ответ, но Харуюки не услышал ни звука. Его подруга страдала от эфферентной афазии, поэтому не могла разговаривать в реальном мире и пользовалась чипом мозговой имплантации, чтобы общаться через чат. Однако сейчас он держал её за руки, и она не могла печатать.

— Ой… П-прости!

Выкрикнув слова извинения, Харуюки чуть ли не отпрыгнул спиной назад. Он собирался ещё раз попросить прощения, но Утай вскинула руки и закивала. Но не успел он расслабиться, как за правым плечом раздался голос Рейны:

— Ай-яй-яй, председатель. Нехорошо домогаться младшеклассниц.

— Домо… Я н-ничего не делал! — торопливо возразил Харуюки ухмыляющейся Рейне, подбирая с земли щётку и шланг.

Он ещё раз посмотрел на Утай, мысленно пообещав ей рассказать все подробности во время собрания Легиона и подошёл к клетке.

Харуюки перетащил прокладки и тазик к крану. Первым делом он разложил прокладки на земле, поменял насадку на шланге и тщательно вымыл их тугой струёй. Благодаря водостойкому покрытию они быстро очистились, и Харуюки оставил сушиться под солнцем, а сам взял губку и принялся намыливать тазик.

Пока он работал, Рейна закончила подметать листья и полоть сорняки. Когда они закончили и сложили все инструменты в будку, Утай как раз надевала кожаную рукавицу. Хоу в клетке громко захлопал крыльями, почувствовав, что уж теперь-то его точно покормят.

Застегнув рукавицу, Утай вошла в клетку первой. Дождавшись, пока зайдут Рейна с большим контейнером корма и Харуюки с охапкой новых прокладок, Хоу спорхнул с насеста. Он сделал три круга по клетке, затем мягко приземлился на протянутую руку Утай. Девочка погладила сову, нетерпеливо клацающую клювом.

Рейна встала рядом, подняла контейнер на уровень груди и открыла крышку. Внутри лежали багровые куски мяса в виниловом пакете и пинцет. Утай взяла пинцет свободной рукой и подобрала им один из кусков мяса. Стоило поднести его к клюву Хоу, как тот мигом проглотил угощение.

Совы питаются сырым мясом мышей, цыплят и уток. Утай покупала тушки целиком и сама разделывала. Сегодня, судя по цвету и форме кусков, Хоу питался утятиной. Но хотя Харуюки уже начал разбираться в видах мяса, у него до сих пор не было ни малейшего желания заниматься разделкой самостоятельно. Как-то раз он видел, как Утай разделывала замороженную мышь маленьким ножом, и ему понадобилось напрячь все силы, чтобы не отвести глаза. Однако, если он хочет, чтобы у Утай появился хотя бы один выходной, необходимо всё же научиться этому…

Харуюки задумчиво следил за процессом, когда вдруг раздался голос Рейны:

— Слушай, суперпред… Утай. Можно я попробую?

Утай замерла и посмотрела на Рейну. Затем тепло улыбнулась и кивнула.

Девушка взяла протянутый пинцет, схватила им маленький кусок мяса и осторожно поднесла к клюву Хоу.

До сих пор сова ела с огромным аппетитом, но теперь вдруг отвернулась. Большие глаза уставились на Рейну, а перья угрожающе встопорщились.

Когда-то бессовестный прошлый хозяин Хоу выбросил его из дома. Утай нашла полуживую сову во дворе академии Мацуноги и с тех пор ухаживала за ней. Они не сомневались, что Хоу не сбежал сам. Благодаря закону о защите о животных все питомцы должны иметь подкожные идентификационные чипы, однако у Хоу он был вырезан.

Хоу больше не доверял людям, за исключением своей спасительницы Утай. В последнее время он начал принимать еду из рук Харуюки, но только сидя на руке девочки.

— Не получилось, да? — прошептала Рейна, глядя на шипящего Хоу.

Она уже собиралась убрать мясо обратно в контейнер, но тут Утай обнадёживающе погладила её по спине. Затем девочка посмотрела на Хоу, и её губы вздрогнули.

Харуюки вновь осознал, как тяжело ей приходится. Даже сейчас она не могла ни слова сказать ни Хоу, ни Рейне. Более того, у неё даже не получалось толком двигать губами, чтобы собеседник мог читать по ним слова. Единственным исключением были команды на ускорение, которые она отдавала беззвучным голосом.

Он подумал было обратиться к Хоу вместо неё, но прикусил губы. Пускай Утай молчала, она всё равно пыталась по-своему донести до птицы свои мысли. Не стоило вмешиваться в их молчаливую беседу.

Наконец…

Вздыбившиеся перья начали складываться, а голова повернулась обратно. Пару раз моргнув, Хоу окинул Рейну оценивающим взглядом.

Ладонь Утай на спине Рейны слегка сдвинулась, подавая сигнал. Девушка робко подняла руку, вновь поднося мясо.

На этот раз Хоу не стал ни отворачиваться, ни шипеть, но всё равно не спешил клевать. Сова раскачивалась взад-вперёд, не решаясь побороть собственные инстинкты и довериться Рейне. Но наконец птица замерла, покрутила головой… вцепилась клювом в мясо и проглотила его.

Утай снова сдвинула правую руку. Рейна, будто опомнившись, выпрямила спину и взяла пинцетом новый кусок. На этот раз Хоу съел его без колебаний.

Харуюки выдохнул с облегчением и озадаченно всмотрелся в лицо Рейны.

По её щеке бежала маленькая слезинка, ярко блеснувшая в падающем снаружи свете. Девушка плакала от радости.

Безмолвно глядя на неё, он вдруг подумал:

“Надо пригласить Идзеки”.

Им всё ещё не хватало четвёртого человека для выдвижения на выборы школьного совета. Разумеется, эту мысль ещё требовалось обсудить с Икудзавой Маю, да и неизвестно ещё, согласится ли сама Рейна на такое предложение, но Харуюки всё равно захотелось сражаться за голоса избирателей плечом к плечу с этой девушкой… и в случае победы делать с ней общее дело в школьном совете.

Когда они с Маю обсуждали четвёртую кандидатуру, та сказала:

“Хочется человека резкого, вроде вас, Арита-кун, Маюдзуми-кун”.

Харуюки очень удивился такому эпитету и возразил:

“Я ещё могу понять — Таку, но ведь ко мне это никак не относится…”

Однако Маю, даже не поведя бровью, объяснила:

“На самом деле я считаю, у каждого есть что-то, что отличает его от остальных. Но проявить свои отличия очень тяжело. Ты работаешь изо всех сил, не скрывая свои сильные стороны и любимые занятия”.

Идзеки Рейна тоже отличалась открытостью. В этом Харуюки уже успел убедиться, хотя работал с ней в комитете всего месяц и почти не разговаривал на отвлечённые темы.

Наконец наевшийся Хоу взлетел с руки Утай, сделал круг в обратную сторону и вернулся на насест. Рейна вдруг заметила собственные слёзы, вытерла их левым кулаком, посмотрела на Утай и Харуюки и смущённо усмехнулась.