Александр Бахмет - 15-кратный зум [СИ]

Когда прозвучал удар судейского молотка, я подумал "неужели это всё?"

Журналисты налетели на меня со всех сторон.

— Али! Все члены вашего правительства это члены вашей семьи. Какими правами будут пользоваться протеже вашей "крыши"?

Я вдруг обнаружил, что меня окружает плотная стена моего "спецназа".

— Все условия, устав нашего правительства, права и обязанности наших протеже детально описаны на нашем сайте! — ответила за меня Натача, раздвигая кустарник из микрофонов.

— Сколько вы планируете филиалов и представительств? И где?..

— Будущее покажет! — я тронул Натачу за плечо, и моя "стена" тронулась вперёд, раздвигая толпу работников прессы и любопытных.

— Господин Мухадди! Ваш уклад разрушает традиционную семью. Вы готовы к тому, что вас выберет всё население?

— Вряд ли это возможно! — ответил я. — Наша семья — результат специфических условий. Она ничего не разрушает. Это просто другая семья, другие отношения. В условиях обычной городской жизни она лишена смысла.

— Но почему же она не распадается?

— Потому что впереди у нас новые миры и планеты! — с пафосом ответил я, и мои жёны, как римская "черепаха", вынесли меня на улицу.

— Али! — красивым баритоном спросил у меня рослый корреспондент с внешностью итальянца. — Как мужчина мужчине… В чём вы видите преимущества вашей семьи? Кроме налаженных хозяйственных работ и активной сексуальной жизни…

Я застыл на месте, и моя "черепаха" тоже остановилась.

— Как мужчина мужчине… У вас есть жена?

— Конечно!

— А любовница?

Мой собеседник смолчал.

— Вот видите? Вы лишаете свою вторую женщину законных прав на себя, и возможно — вашего ребёнка тоже. Вы затрудняетесь выбрать. Вы можете любить обеих, хотя общественная мораль утверждает, что это уже не любовь. Считается, что с любовницей вы изменяете своей жене. Конечно, правда то, что вам приходится врать и изворачиваться. На самом деле, права жены защищены законом, в какой-то степени. Права любовницы — нет. Разводясь с женой, вы лишаете её своей поддержки, если только она была. Я считаю, что это и есть измена. Мои жёны имеют достойные условия жизни, приличное обеспечение, мои и их дети — тоже.

— А если они вздумают вас покинуть?

— В нашем брачном контракте такой вариант предусмотрен. Каждой жене полагается её законная доля. И, если…

Натача вдруг резко толкнула меня в плечо. Я отлетел в сторону, сбив с ног Габэ и ударившись челюстью об чей-то ботинок.

— Вон он! — крикнула старшая жена.

Сзади охнула Роксана, а я ощутил, что у меня печёт мочка уха и что-то горячее и липкое капельками затекает за воротник. Треск лопающейся черепицы, разрываемого пластика и дерева раздались со стороны. Корасон смотрела на чердак дома в переулке и шевелила в воздухе пальцами. Над чердаком поднимался столб пыли. Опять треск, и тучи пыли и летящих осколков опять взметнулись над домом. Журналисты отпрянули в сторону, не забывая ловить объективами всё происходящее. Изабель и Джень, как две пантеры, бросились к нашему флайеру, стоящему неподалёку.

Натача в это время осмотрела всю панораму и остановила взгляд. Конечно, она была в ком-очках. А я вдруг заметил, что в моих очках бегают мигающие красные стрелки, которые указывают на прямоугольную рамку. Рамка очерчивала увеличенное изображение ещё одного чердачного окна, в котором был виден человек… в ком-очках. Над красной стрелкой появилась надпись "захват цели". Я сначала не придал этому значения, но вдруг всё поле зрения замерцало красным, и я понял, что не я захватил цель, а тот человек! И цель — это я! А мой компьютер предупреждает меня о враждебных намерениях чужой системы!

— Назад! В дверь! — крикнула мне Роксана, схватила за ворот пиджака и втянула в помещение.

Снаружи опять слышался треск кромсаемой черепицы, звон бьющегося стекла. Едва придя в себя, я заметил, что мой пиджак в крови, но, кроме слегка надорванного уха, никаких повреждений на мне нет. А вот Роксана была ранена. Пуля, похоже, задела ей крупный сосуд на плече. Назира быстро вынула из своей сумки перевязочный пакет и с помощью Габриэлы перевязала Роксану.

Вбежала Натача.

— Все живы? — она уставилась на мой окровавленный пиджак, потом перевела взгляд на Роксану. — О, боже! Лида! Подгони большой кар прямо к подъезду! — я догадался, что она это сказала по телефону.

Я ощутил боль в ухе. Это мне залепили биопластырем ранку.

— Больше ничего нет? Кости целы? — Назира быстро прощупала мои руки и рёбра.

— Всё нормально! — ответил я и вдруг заметил, что во рту полно крови. — Хотя, я, кажется, себе щеку прикусил.

— Это не страшно! — Назира была возбуждена, как в лихорадке. Кажется, что ей даже нравится эта чрезвычайная ситуация, которая встряхнула нашу жизнь. Мы слишком давно не были в перестрелках.

Мы вышли на улицу. Тот чердак, где я заметил человека, сейчас был разворочен.

Подъехала полиция. Крепкие ребята в латах и с армированными щитами окружили нас плотной стеной. Их офицер улыбался так, будто удостоился чести сопровождать английскую королеву. Натача и Корасон давали разъяснения по поводу всего произошедшего, потом с инспекторами полетели осматривать чердаки. Они, а также Джень и Изабель, остались. Все остальные отправились со мной на Корабль.

— Какая чудесная система! — ахала Эллида, вертя штурвал. — Я слышала и видела всё, будто стояла рядом!

Она чуть выпятила нижнюю губу, разглядывая что-то впереди, и красиво тряхнула золотистыми кудрями. Ну, прямо Елена Троянская!

На корабле Назира первым делом занялась раной Роксаны. Действие адреналина у неё прекращалось, рана начала болеть, поднялась температура. Я тем временем снял испачканную одежду и принял душ. Уже чистый и переодетый я заглянул в лазарет. Роксану, похоже, уже отвезли в каюту, Назира наводила порядок.

— Солнышко моё! — сказал я ей. — Посмотри, пожалуйста, что у меня во рту такое?

— Садись! — скомандовала моя восьмая жена, моя руки. — Да не туда! Это гинекологическое кресло! Вон в то, левое!

Она включила осветитель, потом взяла зеркальце на держаке, пинцет и полезла мне в рот. Резкая боль пронизала мне, кажется, всю челюсть. Я вздрогнул и чуть не вцепился ей в руку.

— Э-э-э! Тихо! Ничего страшного. Обломился кусочек зуба, чуть прикушена щека. Осколок держится на клочке десны… Сейчас я всё сделаю.

Она опять за что-то ухватила пинцетом, а у меня возникло впечатление, что из меня выдирают всю челюсть.

— Али! Ну, не дёргайся! Ты что, потерпеть не можешь? Это не больнее, чем было мне, когда ты меня девственности лишал! Или тебе общий наркоз нужен?

Я решил терпеть до конца. До моего, а может быть — до конца этого света. Назира потянула чуть сильнее, во рту что-то хрустнуло и боль отпустила. Я обессилено упал на спинку кресла.