Борис Батыршин - Игра по чужим правилам

– «Снайпер!» – кричит по-русски генерал, но я уже нашариваю оптикой «Ремингтона» окошко узкой, как школьный пенал, колоколенки местной кирхи. Вот он, попался! Ловлю в перекрестье стеклянный блеск чужого прицела, задерживаю дыхание, нежно, будто не пальцем, а лепестком розы, касаюсь спуска…

Выстрелить я не успел. Гулко, страшно зарокотал тяжёлый пулемёт, от несчастной колокольни полетели щепки, обломки досок – на дистанции в триста метров первая же очередь пошла точно в цель. Аст – это был он – вцепился в рукоятки «Браунинга» и поливал несчастное строение свинцом, пока от него не остался жалкий огрызок над остроконечной черепичной крышей кирхи. Миладка, зажав уши, оглушительно визжит, свернувшись в комочек за колесом «Виллиса», генерал кричит что-то в микрофон переносной рации. Я, рыдая в голос, рву зубами упаковку индивидуального пакета, а на армейской, цвета хаки, рубашке расплывается алое пятно – точно под левой грудью, куда угодила меткая пуля снайпера.

Кармен!!!

– Откуда он взялся? – хмуро спросил Аст. – Старьё ведь, ещё времён Второй Мировой войны…

– А чёрт его знает… – генерал пожал плечами. – Вообще-то, от последних «Корсаров» Аргентина избавилась всего лет десять назад. Они числились в авиагруппе авианосца «Индепенденсия», а его в семьдесят первом отправили на слом. Но этих машин и в других латиноамериканских странах хватало – в Боливии, к примеру, или, скажем, в Уругвае. Возможно, кто-то из здешних бонз приобрёл списанный самолёт для собственных, так сказать, нужд. А что? Это, может, и старьё, зато обслуживать его куда дешевле, чем вертолёт. Запчастей полно, бензин дешевле авиационного керосина, а для того, чтобы гонять герилью и пугать непокорных пеонов такая птичка – самое то. У них-то ПЗРК не бывает…

Сбитый «Корсар» догорал на склоне ущелья. С противоположных концов селения поднимались в воздух столбы чёрного дыма на месте гибели автомашин – тех, что нарвались на нашу засаду и тех, которым не повезло попасть в прицел штурмовика. Бойцы Хорхе опомнились и лютовали вовсю, в сгоняя народ на площадь – под весёлую испанскую брань и угрюмые проклятия на немецком языке. От толпы, устроившейся в тени кирхи, время от времени отделяли группы в несколько человек и отводили к пикапу, возле которого устроилась Миладка – она пришла в себя после налёта и крутила ручки «детектора Десантников». Работа уже дала первые результаты: двое мужчин, на которых среагировал прибор, сидели со связанными за спиной руками на земле под охраной бойца с «Томпсоном».

Атака «Корсара» обошлась нам очень дорого. Три сожжённые машины, двое убитых, пятеро раненых, из них трое тяжело. А ещё – Кармен. Отрядный медик осмотрел рану и потемнел лицом. Кубинку требовалось немедленно доставить в больницу – пуля из снайперской винтовки прошла вплотную к сердцу и застряла в позвоночнике, и даже в случае успешной операции, надежды на которую не было никакой, девушку ожидала жизнь в инвалидном кресле. Я не отходил от неё ни на шаг, пока Толик не передал мне категорический приказ генерала – не путаться у медика под ногами и заняться, наконец, делами. Которых, надо признать, накопилось немеряно.

– А где наш друг? – вспомнил дядя Костя. – Женя, Серёжа… кто видел его последним?

Мы заозирались. Действительно, я не видел «Линию Девять» с самого начала налёта.

– А ну, быстро, ищите! – взревел генерал. – Хорхе, выдели пять… нет, троих бойцов, пусть помогут!

Поиски не затянулись. Десантник лежал за большим валуном там, где застала его атака с воздуха. Пуля пятидесятого калибра попала ему в локоть, напрочь оторвав половину руки. Окровавленная, разлохмаченная культя, из которой торчали осколки кости, была кое-как перетянута ремнём.

– Носилки сюда скорее, медика! – замахал я руками. Десантник со стоном открыл глаза.

– Не теряйте времени, молодой человек… – прохрипел он. – Мы, конечно, гораздо лучше, чем люди, переносим ранения, тут известная вам книга права – но всё же не настолько, чтобы заживлять такие раны или отрастить новую руку. Хотя, сейчас это было бы, пожалуй, нелишним…

Он закашлялся мучительным смехом.

– Скажите генералу, чтобы собрал жителей в какое-нибудь помещение, побольше. Я объясню, что надо делать. И торопитесь, ради всего святого, я ведь долго не протяну…

18-е декабря 1979 г.

Аргентина,

долина Хрустального Черепа.

Самый последний вечер.

Девушка, лет двадцати, испуганно озираясь, вошла в кирху. На ходу она поправляла блузку – перед тем, как втолкнуть несчастную внутрь, бойцы Хорхе бесцеремонно потребовали приподнять одежду и продемонстрировать левую подмышку, где красовалась бледно-синяя татуировка в виде черепа. Тех, у кого подмышки были чистыми, отправляли по домам – взять самое необходимое и проваливать, куда глаза глядят, поскольку сами дома не позже, чем через три часа, будут преданы огню. Тем же, кто вздумает остаться, или посмеет позже вернуться к родному пепелищу, был обещан расстрел. Немногих рисковавших спорить и протестовать наставляли на путь истинный пинками, затрещинами и тычками прикладов.

Были и те, у кого вместо черепа под мышками красовались бледные полустёртые цифры, обозначающие группу крови – обычная эсэсовская татуировка. Этих, по большей части, мужчин в возрасте далеко за пятьдесят, отводили за кирху, откуда раздавались отрывистые команды и залпы – Хорхе и его «герильяс» не собирались церемониться с беглыми «наци», и генерал не видел причин чинить им помехи. Правда, одного из приговоренных, старосту селения, на которого указал «детектор Десантников», дядя Костя не позволил поставить к стенке. «Помнишь, как сказано в нашей любимой книге? – объяснил он мне своё решение. – „Не надо путать Десантника с телом“. Личности, занимающей сейчас эту оболочку, в сорок пятом даже не было на Земле. Что до прочих его деяний – спросим, когда придёт время…»

Носителей татуировок-черепов в кирхе накопилось уже дюжины две. Отрядный медик не отходил от «Линии Девять» (для него специально притащили из соседнего дома койку с матрацем) и уже в третий раз вкалывал ему в бедро противошоковые из армейской полевой аптечки. Если уколы и помогали, то не слишком – Десантник был бледен как мел, постоянно облизывал обмётанные чем-то белым губы и тяжело хрипел на каждом вдохе. И постоянно ловил мой взгляд – «скорее, скорее!» – читалось в его глазах, мутных от лошадиных доз препаратов.

– Они могут как-то уклониться? – негромко спросил генерал. Он дождался, когда раненому вколют очередной шприц-тюбик с промедолом, сделал знак медику отойти и жестом подозвал нас с Миладкой.

– Десантники могли бы. Но эти… – «Линия Девять» кивнул на отобранных, – нет, эти на такое не способны. Ментальную энергию они отдают помимо своей воли, главное – чтобы был зрительный контакт с черепом. Желательно – глаза в глаза, на расстоянии не более трёх метров.