Александр Громов - Простолюдин

В них содержалось то же, что и всегда: торжества по такому-то и сякому-то случаю, императорская милость и немилость, пожалования и разжалования, светская хроника, дуэли, тяжба между герцогом Камчатским и князем Чукотским из-за какого-то клочка лесотундры, хозяйственные успехи там-то и сям-то, спортивные состязания, климатические неурядицы, новинки моды и бла-бла-бла. Интереснее было смотреть в окно на природу. Хотя тоже надоедало.

Скромный домик прилепился к склону лесистой горы. По стенам, сработанным из ракушечника, карабкался плющ. Как и все леса, горы, степи, поля, сады и виноградники этого полуострова, домик принадлежал герцогине Таврической. Впервые упомянув ее имя, слуга отвесил низкий поклон куда-то в пространство. Он бы и шапку снял, если бы имел дерзость войти ко мне в шапке. Но до него довели, что я барон, несмотря на то, что я теперь и сам не знал, кто я в чужих глазах. Указа о лишении меня титула вроде не было, значит теоретически я все еще числился бароном. А на практике - кто знает.

Кроме меня, понятно. Я-то твердо знал, кто я такой.

На пятый день с самого утра челядь забегала, как ошпаренная. Яснее ясного: ожидался приезд начальства. Наверное, оно решило, что прогрессивная терапия уже довела меня до кондиции, при которой беседовать со мной имеет смысл. Того же мнения придерживался и я - надоело предаваться не очень-то конструктивным размышлениям. Этим я мог бы заняться и в колонии.

Только мне и не хватало зачахнуть от безделья и остаться в памяти людей каким-то, прости господи, бароном Тахоахоа. Дело мне дайте, дело!

Я ожидал давешних клоунов в масках и плащах, а явилась дряхлая старушенция. Она помещалась в инвалидной коляске на колесиках, снабженной также лапками для преодоления ступенек и неровностей рельефа. В данный момент лапки были поджаты за ненадобностью. Впрочем, не нашлось работы и колесам: ливрейные слуги бережно внесли коляску со старухой на руках, словно величайшую драгоценность. По-моему, они даже не дышали. Разодетый в пух и прах мажордом нараспев произнес торжественным оперным баритоном: "Ее светлость герцогиня Таврическая!" - и удалился, пятясь по-рачьи. Филигранно поставив коляску на пол, челядь также включила реверс и с низкими поклонами засеменила задом наперед. Старушка была, по-видимому, строгих правил и с вассалами не миндальничала. Я вспомнил чей-то давний совет: если не держать дворян в ежовых рукавицах, они позабудут всякое приличие. Та еще публика, палец им в род не клади - откусят и еще заявят, что они тоже люди и в своем праве. Кошмар!..

Что мне было делать? Я привстал насколько смог и поклонился. Герцогиня ответила едва заметным кивком, да и то не сразу. В течение нескольких секунд она изучала меня, а я - ее. Первое впечатление: маленькая и тощая, в чем душа держится. Перенося ее, хотя бы и вместе с коляской, слуги не рисковали надорваться. Одета просто и дорого. Какой-то чепец на голове, не скрывающий седину в волосах, маленькое личико без следов косметики, безгубый рот, нос крючком, а морщин немного - видимо, пожилая леди долгое время молодилась и выглядела как фарфоровая, а потом бросила. Похоже, еще не совсем выжила из ума. Что может быть хуже старой кокетки?

Все равно я приготовился сделать скидку на дряхлость. И зря. За едва заметным кивком не последовало ни дежурной фразы "рада вас видеть, барон", ни "немедленно покиньте мои владения", ни вопросов о том, как себя чувствуют мои переломы. Она просто заявила довольно-таки скрипучим голосом:

- Теперь все ваши контакты с Братством будут осуществляться через меня либо под моим личным контролем.

Ответив поклоном, я легонько постучал себя пальцами по уху. Она поняла.

- Не беспокойтесь. То, чего вы опасаетесь, не слышит и не видит нас.

- Глушилки?

- Да, и не подумайте, что мы используем ваши изделия. У нас, не в обиду вам будь сказано, в ходу более совершенная техника. Ведь и финансовых возможностей у нас побольше. Кстати, мы на вас не в претензии за выброс глушилок на рынок. Наша продукция не предназначена для пугливых обывателей и пустоголовых модниц. Можете говорить без всякой опаски: то, что наблюдает за нами, вероятно, пребывает в уверенности, что старая любопытная карга явилась поболтать с лунным жителем от нечего делать...

- Простите, ваша светлость... вы сказали - "то"?

- Я сказала то, что сказала, - ответила она довольно резко. - Не желаю думать, что Инфос обладает душой, а значит, о нем следует говорить в среднем роде. Хотя "среда" - это "она". Но вы, разумеется, думаете о своем противнике как о мужчине, поскольку вы и сами мужчина. Бороться с женщиной или вообще непонятно с кем для вас психологически некомфортно, хотя это несомненный атавизм... Для вашего удобства я буду употреблять местоимение "он".

Я поблагодарил герцогиню вежливым поклоном.

- Еще раз прошу прощения... вы сказали - вероятно? Я имею в виду глушение.

- Ну разумеется! - Старушка заулыбалась. - Кто же в силах дать вам гарантию абсолютной приватности? Мы думаем, что наши глушилки эффективны, поскольку нет никаких намеков на то, что мы должны думать иначе. В более широком смысле: мы исходим из того, что наш противник чрезвычайно силен, но не всемогущ. Возможно, мы ошибаемся, но ведь надо принять в качестве рабочей гипотезы что-то одно из двух, иначе мы вообще не сдвинемся с места.

- Рад слышать. - Мне и вправду понравилось ее заявление. Похоже, бабуля исповедовала деловой подход. - Я не сторонник безделья, ваша светлость... хотя последнее время как раз бездельничаю.

- Не беспокойтесь, виновные уже наказаны. - Лицо герцогини на мгновение стало злым. Затем она фыркнула. - Кретины! Не сумели обеспечить безопасность гостя! Завязали ему глаза! Взрослые дети, нет, хуже детей! Они глупеют год от года. Братство вольных штукатуров, надо же было такое выдумать! Я стояла у его истоков, когда мне было еще... словом, когда я была существенно моложе и очень склонна к играм и юмору. И вот - приходится играть до сих пор... Теперешние адепты воображают, что чем выше их градус, тем большая доля истины им открывается. Сорок четыре градуса посвящения недоумков! Они карабкаются со ступени на ступень и радуются, как дети, одолев очередную. Как будто их наградили орденом или поместьем! Желаете знать, сколько из них доползло до сорок третьего градуса? Это тайна, но я вам намекну: чтобы сосчитать их, хватит пальцев одной руки. Они претендуют на знание истинной цели Братства - и втайне страдают, подозревая, что чего-то все-таки не знают. Это, кстати, правда.

- А сорок четвертый уровень... простите, градус? - спросил я. - Сколько людей на нем?

- Вам обязательно надо все разжевать и в рот положить? - накинулась на меня герцогиня. - Вы ведь уже догадались. Не прикидывайтесь простачком. Высший уровень посвящения имеет лишь одна старая развалина, конкретно - я. Прочие основатели Братства давно лежат в могиле. Обычно люди не живут столько, сколько я.