Терри Пратчетт - Мерцание экрана

Матушка отложила платье в сторону и, к ужасу нянюшки, взяла ее за руку.

– А знаешь, Гита, – серьезно сказала она, – мне кажется, я слишком всерьез увлеклась этими Испытаниями. Веду себя как барбос на сене.

– Сука… – рассеянно обронила нянюшка Ягг.

На секунду глаза матушки вновь превратились в два сапфира.

– Что?

– Э-э… Как сука на сене, – пробормотала нянюшка. – Не барбос.

– Хм… Ну да. Спасибо, что поправила. Ну что ж, подумала я. Не пора ли отойти в сторонку – подбодрить, так сказать, молодежь. Должна сказать… я ведь действительно не очень хорошо обращалась с людьми, да?

– Э-э…

– Я попыталась вести себя мило, – продолжила матушка. – Но вышло не совсем удачно. К огромному моему сожалению.

– Тебе никогда не удавалось быть… милой, – согласилась нянюшка.

Матушка грустно улыбнулась. Но как бы ни вглядывалась в улыбку нянюшка, она не смогла разглядеть ничего, кроме искреннего беспокойства.

– Может, получится со временем. Надо больше тренироваться, – сказала матушка и ласково похлопала нянюшку по руке.

Нянюшка уставилась на руку с таким ужасом, словно ее только что ужалила змея.

– Просто все привыкли к тебе такой… какая ты есть, – выдавила она.

– А знаешь, что я подумала? Пожалуй, сварю на праздник варенье. И наготовлю каких-нибудь кексов, – сказала матушка.

– Э-э… хорошо… – осторожно кивнула нянюшка.

– А нет ли у нас больных, которых нужно навестить?

Нянюшка воззрилась на далекие кроны деревьев. Совсем плохо дело. Она попыталась вспомнить кого-нибудь в округе, кто был достаточно тяжело болен, но не настолько, чтобы не суметь пережить ужас от визита матушки Ветровоск. В том, что касается практической сельской психологии и наиболее жестких оздоровительных процедур, матушке равных не было. Более того, она могла излечивать даже на расстоянии, поскольку многие измученные болезнью души вставали… нет, даже вскакивали с постели и бежали стремглав при одном известии о ее приближении.

– Покамест все здоровы, – дипломатично ответила нянюшка.

– И стариков нет, требующих ухода?

Себя матушка с нянюшкой к пожилым, понятно, не причисляли. В самом деле, что такое девяносто семь лет для ведьмы? Вполне цветущий возраст! Старость – удел других.

– Да вроде все бодры, – ответила нянюшка.

– Может, хотя бы рассказать детям сказки?

Нянюшка кивнула. Матушка уже рассказывала сказки – однажды, когда ее ненадолго посетило подходящее настроение. С точки зрения детей, все сложилось просто замечательно. С открытыми ртами и явным удовольствием они выслушали традиционную древнюю народную легенду. Проблема возникла потом – когда они вернулись домой и спросили у родителей, что такое «выпустить кишки».

– Я могла бы сидеть в кресле-качалке и рассказывать им сказки, – размечталась матушка. – Это ведь так делается, насколько я помню? А еще я бы сварила для них яблочных тянучек по своему особому рецепту. Вот было бы славно, правда?

Нянюшка снова кивнула, терзаемая ужасными подозрениями. Она вдруг со страхом поняла, что оказалась единственной преградой на пути у этой безудержной лавины милоты.

– Тянучки… – проговорила она. – Вроде тех, что разбивались вдребезги, как стекло, или такие, после которых нашему малышу Пьюси пришлось разжимать рот ложкой?

– Кажется, я поняла, где тогда ошиблась.

– Слушай, Эсме, ты и сахар – вещи несовместные. Помнишь «целодневные» леденцы, которые ты сделала?

– Но они сосались целый день, Гита.

– Ага, а потом нашему Пьюси пришлось выдирать два зуба, чтобы их выковырять. Занимайся лучше соленьями. Соль – это прямо твое.

– Но я должна сделать что-нибудь хорошее, Гита. Не могу же я все время оставаться старой каргой. О, кажется, знаю! Я буду помогать на Испытаниях. Хлопот-то будет изрядно, да?

Нянюшка внутренне усмехнулась. Так вот оно что!

– О да, конечно, – сказала она. – Я уверена, что почтеннейшая Увертка с радостью подскажет тебе, что делать.

«И непременно останется в дураках, – подумала она про себя. – Уж я-то вижу – ты что-то задумала».

– Обязательно с ней поговорю, – заверила матушка. – Я ведь столько всего могу сделать, если увлекусь!

– Обязательно сделаешь, – произнесла нянюшка искренне. – Я прямо это предчувствую.

Матушка опять принялась рыться в мешке.

– Ты ведь тоже придешь, Гита?

– Я-то? – сказала нянюшка. – Уж такое я не пропущу ни за какие коврижки!

Нянюшка специально встала пораньше. Ей хотелось быть в первых рядах – на случай возможной заварушки.

Конечно, деревья по дороге к месту Испытаний оказались увешаны гирляндами из ярких, раскрашенных в безвкусные цвета флажков.

Флажки показались ей странно знакомыми. По идее тот, кто берется вырезать треугольнички с помощью ножниц, по определению не может потерпеть фиаско – но кому-то это удалось. А еще флажки явно вырезались из старой одежды. Нянюшка легко это определила: ведь не часто увидишь флаги с воротничками.

На поле, предназначенном для Испытаний, вовсю кипела работа: люди устанавливали палатки и прилавки для угощений. Под ногами путались дети. Организационный комитет нерешительно мялся под деревом, поглядывая на розовую фигурку, маячившую наверху очень длинной приставной лестницы.

– Она пришла затемно, – сообщила Летиция, как только нянюшка приблизилась. – Сказала, что не спала всю ночь, вырезая флажки.

– Расскажи ей о кексах, – мрачно подсказала мамаша Бивис.

– Она испекла кексы? – притворно удивилась нянюшка. – Но она же не умеет готовить!

Комитет отошел чуть в сторону. Многие дамы вносили свой вклад в угощения, раздаваемые на Испытаниях. Это была не только давняя традиция, но и своеобразное неформальное состязание. В самом центре ряда накрытых тарелок возвышалось огромное блюдо, доверху заваленное… чем-то неопределенного цвета и формы. Непонятное нечто выглядело так, будто стадо коров объелось изюма, а потом их разом стошнило. Это были ух-кексы, доисторические кексы, кексы огромного веса и представительности, которым было явно тесно среди прочих кулинарных изысков.

– Вижу, сноровки ей не занимать, – вяло похвалила кексы нянюшка. – Их кто-нибудь пробовал?

– Ха-ха-ха! – глухо рассмеялась мамаша.

– Небось твердоваты?

– Да ими тролля можно забить до смерти!

– Но она ими так… гордится, – проговорила Летиция. – А еще она принесла… варенье.

Нянюшка увидела большую банку. Заполненную чем-то вроде застывшей лавы.

– Довольно милый… цвет, – прокомментировала нянюшка. – Уже попробовали?

– Мы не смогли вытащить ложку, – мрачно призналась мамаша.

– О, я уверена…

– Туда ее пришлось забивать молотком.

– Что она задумала, госпожа Ягг? Все знают, что она натура обидчивая и мстительная, – сказала Летиция. – Вы с ней подруги, – добавила она тоном скорее обвиняющим, нежели утвердительным.